Солдат и пёс. Книга 1
Сейчас мне под сорок, а собаководом стал гораздо раньше. И уже второй год я на контракте в зоне боевых действий. Сперва вот у меня оказался бестолковый Эдем, от которого быстро отказались, потом взрослая «немка» Джетта – не очень умная, но вполне нормальная псина. Ей неопытный дурак-повар «заварил верхнее чутье» горячей и слишком пряной похлебкой. Есть горячую еду собаки не стали, но горячего пара нанюхались, и этого хватило. Нос пёсий – тонкий инструмент, считай, что хроматограф лабораторный. Ну и я тут недосмотрел, понятно. Вины с себя не снимаю. В результате трех собак опять же списали со службы, включая Джетту. Ее дальнейшей судьбы я не знаю, вроде, кто-то забрал из гражданских. И вот у меня оказался Сент.
Ему был год, и он был предварительно обучен. Получил, так сказать, общее собачье образование. А дальше с ним уже занимался я. И теперь он друг, брат, и помощник. А я? Надеюсь, что для него тоже…
Пес поднял голову, внимательно и спокойно посмотрел на приближающегося Уварова. Я не оглянулся. Теперь к звуку шагов прибавилась характерная легкая одышка: Толич старался держаться бодрячком, но возраст брал свое.
Подойдя, он шумно плюхнулся впритык ко мне:
– Ф-фу! Устал, передохнуть малость… Здоров, Серега!
– Здоровее видали.
– Да ладно тебе… Кормишь своего, что ли?
Удивительное все-таки у него свойство задавать бессмысленные вопросы.
– Нет, это у нас с тобой коллективная галлюцинация, – хмыкнул я. – Чего хотел?
– Да ну тебя! Галлюцинация… Вот нам такую могут устроить галлюцинацию, что небо с овчинку покажется. Слыхал?
– Молодец, Сент! – я поощрительно потрепал пса по загривку, видя, что он съел и вылизал пакет. Вообще-то всякое лишнее сюсюканье с животным нежелательно, но я, во-первых, очень сдержанно, а во-вторых, Сент у меня умница, редко такого встретишь. Его этим не испортишь.
– Чего слыхал? – обратился я к Толь Толичу.
– Ну, чего… Что нас в восьмой квадрат хотят забросить на лепестки.
– Так это ж естественно.
– Ага! Естественно-х…ественно… А ты что, не слыхал, что там ихние ДРГ шастают?
– Да они везде шастают.
– Э!
В этом кратчайшем возгласе Толь Толич ухитрился полноценно выразить и мою наивность, и свою мудрость. Ему, разумеется, сказал кто-то, что слышал от кого-то, что именно там, в восьмом квадрате – местности, так обозначенной на наших топографических картах – были замечены ДРГ, то есть диверсионно-разведывательные группы противника. Особой логики в этом вроде бы не было, но на войне своя логика, я в этом давно убедился… Но все-таки сказал:
– Ну и какого черта им в восьмом квадрате делать? Я понимаю – в пятом! Там да. А в восьмом?
– Э!.. – повторил Толь Толич, но с другой интонацией. – Там, у них, говорят, база, схрон. В лесочке. Ты вообще там был?
– Нет.
– А карту помнишь?
– Конечно.
– Ну вот. Помнишь, там перелесок такой обозначен…
– Па-адъем!.. – вдруг загорланил голос. – Па-а машинам!..
Это скомандовал наш временный командир, прапорщик Горелкин, прикомандированный к ОВМКС на время нашей, так сказать, командировки. Отделение наше входит в роту управления, командир по штату – сержант, он сейчас в полку, занят своим делом, а нас, четверых вожатых вот отправили на спецзадание, под руководством прапорщика Горелкина, который ни разу не собаковод, а какой-то хозяйственник, что ли. Я его знаю слабо, но прапор как прапор, плюс-минус, больше ничего. Нам то что? Мы свое дело знаем…
«По машинам!» он орал, что называется, по шаблону. Машина была всего одна: УАЗ-«буханка», с шофером-ефрейтором. Тоже, естественно, контрактником. Это транспортное средство и должно было доставить нас в точку, формально нам еще неизвестную. Но я полагал, что Толич, хоть и пылесос для слухов, в данном случае скорее прав, чем нет. Началось…
Воя стареньким движком, «буханка» подкатила, мы погрузились, поехали. Горелкин с важным видом достал из офицерского планшета запечатанный конверт, стал его вскрывать.
Секретчики, мать их! Пинкертоны.
Прапорщик непривычно справился с конвертом вынул бумажку, прочел вслух:
– Группа разминирования… направляется… в восьмой квадрат. Егоров! – крикнул он водиле. – Маршрут знаешь?
Тот что-то пробурчал – типа знаю… И мы покатили по буграм и колдобинам проселочной дороги. Пришлось упираться руками в потолок. Да, на сей раз Толич оказался прав.
Конечно, все были малость на взводе. Современные боевые действия – полеты беспилотников с обеих сторон. Маленький летательный аппарат с дистанционным управлением способен угробить цель, в сто раз больше и дороже его, способен появиться в любое время в любом месте и забрать жизни… Осознание этого, понятно, сидело у нас всех в мозжечке. Но что делать! На войне, как на войне.
Ехали мы минут двадцать. Наконец, Егоров повернул вправо, машина сильно нырнула, тут же вздыбилась, взревела, перевалила ухаб, еще дважды сильно подпрыгнула, после чего наш водитель взял левее и остановился на обочине.
– Ну, вот вам восьмой квадрат… – хмуро промолвил он, не глуша мотор.
– Ага, – Горелкин осмотрелся через лобовое стекло. Пригнувшись, бросил взгляд в небо: – Кажись, чисто пока…
Вот именно – пока.
Облаченные в ОВР, мы выгрузились. Кто-то из собак занервничал, тоскливо взвизгнул. Но Сент спокоен, хоть и чует опастность.
– К ноге! – прикрикнул один из вожатых на скулящего.
Я окинул местность одним взглядом. Слева поле, справа светлая лиственная рощица. Над ними бело-голубое небо с редкой облачностью, и во всем этом – легчайшее веяние недалекой уже осени. Тончайший печальный запах увядающих трав и листьев. Пейзаж будто смертью подернут.
– Ну, мужики, – прапорщик заговорил иным тоном, голос чуть дрогнул, будто что-то знал страшнуютайну, – вы сами все знаете, здесь я вам не начальник… Смотрите! Вот это поле, – он махнул рукой влево. – Я так понимаю, его эти пидоры «лепестками» засрали. Надо прочесать и обезвредить. С богом…
Мы понимающе переглянулись. Поле с легким уклоном влево уходило к горизонту.
– Да это и за месяц не прочешешь… – проворчал Толь Толич.
– Ну, не все сразу, ясно-понятно, – бодро воскликнул Горелкин. – Да и не все оно засеяно. Вы начинайте, благословясь! Сделайте сколько сможете, обозначьте очищенные места. А там видно будет.
Приказ, скажем прямо, не очень внятный, но опять же – на войне, как на войне. Я уже собрался сказать: ну, поехали…
Как взгляд мой, блуждавший по окрестностям, заметил движенье в перелеске.
Зрение у меня как у сокола. В том, что кому-то могло бы почудится колыханием листвы под ветром, я увидел больше. Всмотрелся – и отчетливо разобрал человека в камуфляже и каске, таящегося в жидких зарослях.
– Тревога, – негромко сказал я, шагнув вправо, а Сент дернулся, натянув поводок.
И тут же тишину рассекла очередь.
Стрелявший, видать, поспешил – пули пронеслись прямо над головами, я ощутил, как дунул смертный ветер.
– Рассредоточься!.. – диким голосом возопил прапор, плюхаясь наземь и отчаянно дергая зацепившийся за что-то АКС.
Я вмиг порхнул за земляной бугор, как по заказу случившийся рядом – глубокий след какой-то тяжелой колесной техники, образовавшей в когда-то сырой почве сразу и траншею, и бруствер. Теперь это засохло, окаменело и являло собой отличную позицию для стрельбы лежа.
– Сент!
Умница пес уже был рядом, улегся в след.
– Молодец, – сказал я пересохшим ртом.
Куда девались мои соратники, я не видел. И как-то не до них. Я напряженно всматривался в заросли, до которых метров около двухсот. И разглядел вражеского бойца, маскирующегося в неплотном подлеске. Я находился в исключительно выигрышном положении. А стрелок я хороший.
Я поставил предохранитель на одиночный огонь. Прицелился. Палец лег на спуск. Плавно, плавно, тяну…
Выстрел.
Враг дернулся и завалился навзничь. Но я совершенно точно мог сказать, что это не тот, кого я видел первым. Значит…