Их нежная возлюбленная (ЛП)

Торп поморщился. Он снова теряет контроль. Сукин сын, ему нужно вытащить себя из этого дерьма. Тогда, может быть, он сможет собрать себя по кусочкам и двигаться дальше. Он сдержал фырканье. Как будто это может произойти.
– Вот в чем дело, – начал Джек, подходя к нему с развязностью, которая заставила Торпа нервничать. – Скажи мне, что ты не любишь эту девушку. Заставь меня в это поверить, и мы уйдём.
Четыре слова. Все, что ему нужно сделать, это сказать «я ее не люблю», и эта чертова пытка закончится. Это должно быть просто. Открой рот, выпусти дерьмо, прекрати боль.
Торп быстро понял, что если он не может признаться вслух, что любит Калли, он также не может сказать, что не любит ее. Это было предательством всего, что он чувствовал, и он отказался это сделать.
Логан прав. Когда он успел стать слабаком? Эти мужчины каждый божий день говорили своим женам, что любят их. Они все еще стояли и были целы. Даже чертовски счастливы. Если бы все, что ему нужно было сделать, чтобы снова обнять Калли, – это сказать ей, что он ее любит, неужели это так трудно? Если любовь делает мужчину лучше, почему она не может исцелить его настолько, чтобы сделать его хорошим для нее?
Он снова сел и опустил голову, чувствуя, как в груди поднимается дрожь, а в горле сжимается комок. Но сейчас было самое легкое ощущение с тех пор, как покинул Вегас… и Калли.
– Я люблю ее, и я бросил ее.
– Ты сожалеешь об этом? – спросил Дик.
– Я слишком стар для нее. Я слишком груб для нее. Я слишком… Закрытый для нее.
– Полагаю, она так не считает, – сказал Логан.
– И это не то, о чем спрашивал Дик, – напомнил Хантер. – Ты сожалеешь об этом?
– Да.
Он провел рукой по волосам. Они были слишком длинными, но у него просто не хватило сил их обрезать. Или ему было наплевать на это.
– Я сразу же пожалел об этом.
Дверь в его квартиру снова открылась.
– Это все, что ты хотел сказать.
Торп резко повернул голову на знакомый голос. Шон Маккензи постоял в прихожей, затем с тихим щелчком закрыл за собой дверь.
Пошатываясь, Торп поднялся на ноги и на автопилоте подошел к мужчине. Его облегчение при виде Шона было таким сильным, что казалось физическим. Внезапно исчезло давление в груди.
Вместо этого у него было нечто гораздо более опасное: надежда.
Ему пришло в голову, что, когда он попрощался с Калли, он не просто потерял женщину, которую любил, он также потерял партнера… друга. Ему начал нравиться Шон. Он мог положиться на него.
Торп сглотнул.
– Что привело тебя сюда?
– Калли, конечно.
Он оглядел комнату и других мужчин.
– Вы можете дать нам минутку, ребята?
Большинство кивнуло. Дик выглядел разочарованным.
Тайлер шумно вздохнул.
– Я думал, мне удастся надрать кое-кому задницу.
Но он усмехнулся под этим напускным расстроенным выражением лица.
Люк хлопнул его по спине.
– Ты действительно мудак.
– Это должно быть новостью? – огрызнулся Тайлер в ответ.
Коллективный мужской смех наполнил воздух, большинство парней вышли.
Логан отступил назад.
– Слушай, я в долгу перед тобой за то, что ты помог мне разобраться с моим дерьмом. Это был мой способ отплатить тебе. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня, и мы будем квиты. А теперь разберись с Шоном, скажи Калли, что ты чувствуешь, и будь чертовски счастлив. Я жду приглашение на свадьбу.
Подмигнув, Логан закрыл дверь.
Тишина душила Торпа. Его ладони вспотели. Миллионы слов теснились в мозгу. Он не знал, кто из них заговорит первым.
Сглотнув, он сел за столик, поковырялся в тарелке Люка и откусил кусочек. Он надеялся, что вид занятого человека поможет преодолеть неловкость, но нет. Он все еще не знал, что сказать. И, черт возьми, телятина была действительно вкусной.
– Неужели ты не злишься на меня до ужаса? – выпалил Торп.
Шон попытался не рассмеяться, но смех все равно вырвался.
– Кто сказал, что я не злюсь? – Затем он посерьезнел. – Но Калли рассказала мне о твоем прошлом. Я не могу себе представить, насколько это было разрушительно. Предательство на всех уровнях. Но ты же знаешь, что это было очень давно, верно?
 
– Да, – быстро согласился он.
– И ты знаешь, что Калли совсем не похожа на ту женщину, которая воспользовалась тобой в детстве.
– Абсолютно. Это я. Я просто замкнулся в себе и отказался заботиться о ком-либо. Я был жалким сукиным сыном. – Торп судорожно вздохнул. – Я просто не знал, насколько сильно могу заботиться до нее. За более чем двадцать лет я ни разу не сказал ни одному человеку, что люблю.
Это всегда пугало его, страх того, что сердце снова будет разбито. Калли не причинила бы ему вреда нарочно, он знал это умом. Но он действительно любил ее так, как мальчик, которым он когда-то был, ослепленный подростковой похотью, не мог понять. Так, как никогда не был способен его собственный отец. Это было намного глубже. Так же жизненно важно, как дышать.
Это давало ей столько силы причинить ему боль.
Так что теперь он подошел к развилке дорог. Он знал, что безопасность приходит с одиночеством, теперь еще острее, потому что он точно знал, насколько дорога ему была женщина, которую он потерял. Калли пробудила то, что больше никогда не успокоится: его сердце. Но любить без риска невозможно.
Он должен сделать выбор.
– Я не могу обещать тебе, что жизнь всегда будет простой, – сказал Шон. – Мы трое очень разных людей, пытающихся сделать что-то нетрадиционное. Но я думаю, у нас есть несколько плюсов в нашу пользу. Наши различия – это наши сильные стороны. Если бы мы с тобой были одинаковыми, она бы не нуждалась в нас обоих. Было бы легче для моего эго, если бы она не любила тебя? Да. Я уверен, ты чувствуешь то же самое.
Шон был абсолютно прав. Но это перестало касаться эго Торпа и стало касаться его сердца. И насчет Калли. Очевидно, Шон чувствовал то же самое, иначе его бы здесь не было.
– Ты прав, – сказал Торп.– Мы уже пережили действительно трудные времена. Пока мы были вместе, это делало нас сильнее. Нет причин думать, что мы не сможем расти со временем.
– Не думаю, что знаю, как любить.
Это осознание заставило Торпа почувствовать себя неполноценным – что-то одновременно глубоко незнакомое и неудобное.
– Я тоже не эксперт. – Шон пожал плечами. – Я никогда по-настоящему не пытался до Калли. Но я думаю, ты любил ее последние четыре года. Может, это и не похоже на отношения в кино, но не думаю, что это обязательно. Это просто должно быть честно и сделать нас всех счастливыми.
Торп хмыкнул, но не смог посмотреть Шону в глаза.
– В твоих устах любовь звучит легко.
– Может, ты все слишком усложняешь. Поставь ее на первое место. Будь честным. Не позволяй страху помешать тебе получить то, что ты хочешь.
Шон был прав. Так просто, что он просто уставился. Он слишком долго позволял страху останавливать себя.
– Я не заслуживаю ещё одного шанса, но я хочу его, – пробормотал Торп, затем, наконец, встретился взглядом с другим мужчиной. – Если ты дашь его мне.
– Можешь ли ты сказать ей, что любишь ее? Посмотреть ей прямо в глаза и поклясться, что она для тебя самая важная женщина в мире?
Торп закрыл глаза и сосредоточился на каждой эмоции, которую пытался подавить за стеной оцепенения. Он представил, как отпускает его и просто чувствует, что бы ни случилось. И это произошло. Боже, это был мощный поток библейских масштабов – волна горько-сладкая, острая и болезненная. У него перехватило дыхание. Он ахнул. Затем пришло облегчение.
И он, наконец, смог сделать глубокий вдох без агонии впервые за несколько недель.
 
Он больше не собирался быть слабаком, о котором говорил Логан. И он не позволил безразличию Нары или презрению отца сломить его. Он собирался принять жизнь и любовь. Он собирался остепениться, состариться вместе с Калли, быть хорошим другом и партнером Шону и наслаждаться каждым моментом, который они проведут вместе.