Жаркие сказки Востока (СИ)

— М-м-м… Касим, сделай что-нибудь… Прошу… — тихо стонет калиф.
— Как прикажет мой господин, — произносит Касим почти покорным тоном, но Амира не обмануть — он слышит в голосе невольника предвкушение и насмешку.
Опустившись на постель, Касим прижимается губами к животу господина и скользит ими вниз. Вынимает его пальцы из разгоряченного отверстия, глядя при этом в глаза калифу, и неспешно облизывает один за другим. Медленно, дразняще лаская каждый горячим языком у себя во рту. С губ Амира срывается ужасно развратный стон, он вздрагивает всем телом — от этих распаляющих ласк становится только хуже. Все его тело горит от желания. А Касим продолжает издеваться над ним: облизнув напоследок изящные пальчики калифа, он отпускает его руку и наклоняется еще ниже, чтобы медленно провести языком влажную дорожку от головки члена до самого входа в его тело. Язык проникает внутрь калифа, и тот вскрикивает. Голос его срывается до хрипоты.
  
«Ты знаешь… — думает калиф, заходясь в стонах. — Ты знаешь обо всем, что мне так нравится. Обо всем, что доставляет мне столько удовольствия. Все мои порочные фантазии и похотливые желания…»
И перед глазами у Амира темнеет…
Мужчина тем временем ласкает узкий вход языком изнутри, сначала медленно и неторопливо, потом быстрее, одновременно поглаживая рукой возбужденный член господина. Амир беспомощно всхлипывает под ним, мечется на постели так сильно, что рабу приходится удерживать его за бедра. Но калифу все равно мало, и он думает, что хотел бы не выпускать Касима из постели целый день. По крайней мере сегодня.
Еще несколько минут раб изощренно мучает своего повелителя языком, а потом заменяет его пальцами, засовывая внутрь сразу четыре. Берет его член в рот и начинает быстро сосать.
Амир уже не может сдерживаться и, в очередной раз громко вскрикнув, кончает в горячий, ненасытный рот своего невольника, тихонько всхлипывая от удовольствия и едва заметно вздрагивая всем телом, пока последняя судорога оргазма сводит его тело.
Касим проглатывает все до последней капли и вытирает рот тыльной стороной ладони. Вынимает из господина пальцы и облизывает их.
— Теперь мой повелитель удовлетворен? — интересуется он хриплым голосом, не без насмешки.
— Нет, — так же хрипло шепчет жадный калиф, пока еще не в состоянии открыть глаза.
Тогда Касим безмолвно переворачивает его на живот и ставит на четвереньки. Пристроившись сзади, резко входит сразу на всю длину, грубо хватая за бедра и насаживая на свой член. Глухо застонав, Амир утыкается в подушку лицом, изо всех сил стараясь устоять в этой позе на дрожащих коленях. Но раб не сдерживается и не жалеет своего ненасытного господина — двигается быстрыми, частыми и мощными толчками, не останавливаясь и не замедляясь ни на секунду. Амир приглушенно постанывает и всхлипывает, сжимая подушку руками. Не в силах пошевелиться, он только прогибается в пояснице, подставляя свою попку распаленному смуглому самцу. Ему редко удается настолько вывести Касима из себя, что тот становится бесцеремонным, грубым и похотливым животным. А ведь это именно то, чего калифу так отчаянно хочется.
Касим дергает его на себя за бедра, и попка калифа с пошлым влажным хлюпаньем сталкивается с его бедрами. Он двигается резко, отрывисто, рваными толчками разной глубины проникновения. Иногда его член достает до простаты калифа, а иногда нет, и тогда Амир, сильно прогибаясь в пояснице, подается назад и тихонько умоляюще скулит. Касим дразнит его достаточно долго, Амир уже не слышит собственных глухих стонов, не видит перед собой ничего, кроме сплошного красного марева порочного удовольствия, ноги его разъезжаются, словно у новорожденного жеребенка, он искусал губы в кровь, желая снова достигнуть наивысшего пика наслаждения. Длинные черные ресницы трепещут, с истерзанных губ срываются громкие постыдные стоны и жалобный скулеж. Он вжимается попкой в бедра раба, не желая, чтобы тот выходил полностью.
И когда Касим довольно ощутимо хлопает его по влажной ягодице ладонью, одновременно пронзая хрупкое, изящное тело калифа своим горячим членом, Амир кричит и пачкает шелк простыней под собой теплым липким семенем. Он уже почти падает на подушки, когда чувствует, как Касим наполняет его изнутри горячей спермой так долго, что она начинает стекать по внутренней стороне бедер калифа.
Член раба выходит из него с таким пошлым звуком, что Амир невольно снова стонет.
— Мой повелитель доволен? — наклоняясь, шепчет ему на ухо Касим, и смуглая рука скользит по влажной от пота спине юноши.
— Да… очень, — мурлыкает калиф и только что не выгибается, словно сытый и довольный кот.
Касим откидывает с влажной стройной шеи господина спутавшиеся черные пряди и облизывает губы. Хочется оставить на светлом полотне шелковой кожи яркий цветок засоса, клеймо, но он не имеет права оставлять на коже своего повелителя следов. В ответ на прикосновение его пальцев Амир с трудом переворачивается на спину, обнимая его за шею и обхватывая ногами талию.
— Господин сегодня хочет потерять способность нормально ходить? — бесстрастно интересуется Касим, слегка приподнимая черную бровь.
— Да-а-а… — мурлычет в ответ калиф, чувствуя, как теплые капли спермы стекают по его бедрам обратно вниз — к разгоряченному, еще не успевшему закрыться отверстию. Это восхитительное ощущение снова возбуждает его до невозможности.
— Каси-и-им…
Зная своего господина, Касим все равно не перестает удивляться каждый раз тому, насколько же он сластолюбив. Усмехнувшись, он поднимает его на руки и несет в купальню, разделенную с покоями калифа широкой резной аркой. В ней находится бассейн, наполненный ароматной водой. Он спускается в воду по мраморным ступеням, ведущим ко дну, и калиф, почувствовав, как вода касается его спины и ягодиц, недовольно поджимает ноги.
— Из меня же все вытечет в воде! — капризно произносит он. — Не хочу.
Касим на секунду теряется, не понимая, о чем говорит господин, но, когда до него доходит, он не выдерживает и тихо смеется.
— Господин, — с улыбкой усадив калифа на специальные сидения под водой, произносит он. — Я в вашем распоряжении каждую секунду. Извольте появиться перед послами принцессы в приличествующем виде. Вы и так уже опоздали почти на час.
— Я калиф! — гордо отвечает Амир. — Я никогда не опаздываю! — Затем обнимает своего раба за шею, пересаживаясь верхом на его бедра, и начинает тереться попкой о его член, стараясь снова возбудить. — Просто все другие приходят раньше…
— Мой повелитель, конечно, прав, — склоняет голову в знак согласия Касим и, приподняв юношу над собой, снова насаживает на свой член. — Может быть, мой господин желает шарики? — интимно шепчет он ему на ушко, скрывая улыбку такой жадности калифа.
— Господин желает тебя… — довольно выдыхает Амир и удовлетворенно прижимается к широкой сильной груди, с наслаждением проводя по ней ладонями. Сейчас, после бурного, почти звериного секса, ему хочется немного нежности.
— Да, повелитель, — чуть слышно шепчет Касим и, наклонив голову, проводит языком влажную линию вдоль стройной шеи калифа, слизывая капельки пота с кожи.
Он скользит ладонями по бокам Амира, постепенно спускаясь к бедрам, медленно оглаживает их. Проводит губами дорожку вдоль скулы к уголку рта и касается его кончиком языка. Амир приглашающе приоткрывает губы, откидывая назад голову, но Касим не принимает этого приглашения — скользит ртом по скуле чуть выше и проникает языком в изящную раковину аккуратного ушка, щекоча и возбуждая. Юноша шумно тяжело дышит, тихо постанывая, прижимаясь к рабу и оглаживая широкие плечи маленькими ладонями. Калифа безумно возбуждает восхитительный контраст их кожи — светлое какао и молочный шоколад, нежный шелк и темный бархат, мрамор и эбеновое дерево, слоновая кость и черный жемчуг. И порою ему кажется, что это не Касим выполняет его желания, что не он его раб, а калиф — его.
  
Касим прижимает его к себе настолько близко, насколько возможно, наклоняет голову и проводит языком дорожку по груди калифа к темным затвердевшим соскам, легонько сжимая их зубами и тут же зализывая место укуса. Амир чувственно стонет, прогибаясь в спине и медленно двигаясь на члене своего невольника; прикрыв глаза, запускает руки в черные волосы и судорожно облизывает губы. Касим обхватывает ладонью его член и скользит губами вдоль тонкой линии подбородка юноши. Замирает, почти коснувшись его губ своими, позволяя Амиру словить губами его горячее прерывистое дыхание, притрагивается к ним языком, не пытаясь проникнуть внутрь, дразня, искушая. Вторая его ладонь поглаживает маленькие упругие ягодицы калифа, обхватывая их и задавая ритм.