Жених из позапрошлого века (СИ)

Бледный прелестник сделал грациозный жест, показывая, как гладко и прекрасно стелется перед неблагодарной подопечной её путь, едва ли не ковровой дорожкой покрытый. Челюсть Майи плавно опустилась вниз.
— Надеюсь, хоть в этот раз всё не испортишь, и не облажаешься! — капризно взвизгнул он вдруг, буравя недовольным взглядом девушку. — Уж надеюсь, моё рвение и способности к сложной комбинаторике в этот раз оценят. Если снова мимо крыльев пролечу, держись! Вот тогда помогать больше не стану!
— Ну не знаю… так ли мне от этого будет плохо, — скептически заметила Майя, решив поддеть этого скромного гения стратегии. Мариус аж подскочил от такой наглости, но девушка не дала ему ничего сказать. Ругаться совсем не хотелось, — Мариус, а после всего я тебя и Прокопия видеть и слышать буду?
— С домовым не знаю, пока не ясно. А меня ты и раньше не особо слышала! — обиженно проворчал дух.
— Мариус…
— Ой, ладно! Не ной только! — хранитель скривил красивые губы.
— Мне страшно. Я ведь совсем одна останусь без вас всех… Маринка замуж выйдет, а у меня вот только этот кефирный вор и есть, — Майя кивнула в сторону дивана, под которым прятался от превратностей судьбы, раненный в самую гордость, Серафим.
— Ну и каких ты от меня слов ждёшь? — серьёзно ответил дух, снова превращаясь в недостижимо прекрасного молодого человека, чья мужественность не вызывает сомнений и способна покорить любое женское сердце. — Жизнь, это уроки и испытания. А счастье — награда. Оно не может быть вечным, но и неприятности не навсегда. Образуется всё, только вот ты терпением у меня не отличаешься, и доверять мне никак не научишься… кн иг о ед . нет
Мариус вздохнул и исчез, и у Майи появилось чувство, что он что-то недоговаривает.
За несколько дней до весеннего равноденствия Майя сидела в комнате, глаза её бегали по строчкам книги, а голова думала о своём. Последние ночи Андрей всё время был рядом. Они о многом говорили, он рассказывал про их общее прошлое, оказалось, она многое не помнит, а его воспоминания до сих пор свежие и яркие. Девушка пыталась понять, каким было его существование в этом странном зеркальном пространстве, и что ждёт его душу дальше. Ответа на последний вопрос у него не было, и она волновалась. Как-то оно всё будет… Когда она умрёт, встретятся ли они за порогом смерти, или только где-то в будущих воплощениях? Как они узнают друг друга? Вопросов было много, но главное, что поняла Майя, никогда она не чувствовала себя так на своём месте, как рядом с этим грустным призраком. Чем ближе подходил день расставания, тем печальнее становился Андрей, улыбка совсем перестала появляться на его бледном лице. Майя и сама места себе не находила, она уже прекрасно понимала, что по уши влюбилась в парня из зазеркалья, но отчего-то никак не могла ему это сказать. Казалось, ещё есть время, всё успеется…
Мариус не появлялся, видимо, тренировался в построении сложных комбинаций и ходов. Прокопий, время от времени, приходил, на обнимашки и рюмочку водки, а Фёдор терроризировал кота, упорно утверждая, что воспитывает в нём боевой дух. К слову сказать, частично он преуспел. Серафим-таки умудрился снять своего мыша с гвоздика и надёжно припрятал сокровище под диваном.
В этот раз Фимка лежал на стуле, лениво следя за хозяйкой то левым, то правым глазом, и задумчиво поводил ушами. Вдруг, прямо перед его носом из пола возник полупрозрачный Фёдор, громко рявкнув в морду очумевшего котяры:
— Встать, гусар!
Кот подлетел на метр над стулом, как ужаленный, с перепугу вскочил на стол, угодил лапой на лежащую столовую ложку… И тут случилось чудовищное! Отталкиваясь от стола, в попытке улизнуть от заливающегося хохотом полтергейста, перепуганный зверёныш отшвырнул лапой злополучную ложку, которая с размаху угодила в зеркало, издав лязгающий звук, от которого у Майи душа заледенела. Ещё не успев понять, что случилось, она увидела, как по зеркальной поверхности пробегает трещина. Ужас сковал её, а с губ слетел беззвучный крик: “Андрей!”… Она задохнулась, не способная даже пошевелиться.
 
Фёдор отреагировал скорее, чем сердце совершило удар. Метнувшись к зеркалу, дух распластался по его поверхности, как защитная плёнка. Энергия, из которой он состоял, переливалась чуть голубоватым светом, мерцая и перетекая на зеркале. Возле Майи возник Мариус:
— Быстро, зови потомка! — скомандовал он, резко дёрнув её за плечо. Она, как рыба на берегу, открывала рот, пытаясь поймать глоток ускользающего воздуха.
В голове девушки билась только одна мысль: “Андрей погиб! Зеркало разбито, его душа проклята навеки!”
— Майя! — прогремел голос Фёдора, — он ещё тут! Шевелись!
— Ещё тут? — заторможенно пробормотала она… Смысл вдруг дошёл до убитого горем сознания.
Деревянными пальцами она набрала номер Маринки. Секунды, пока подруга не взяла трубку, показались ей вечностью.
— Марин, живо ко мне с Колькой, зеркало треснуло! — прокаркала она не своим голосом.
Маринка, не всегда соображающая быстро, на сей раз среагировала моментально:
— Едем! — коротко бросила подруга и отключилась.
Майя спохватилась, и обратилась к хранителю:
— Мариус, Авдотье надо позвонить!
— Не надо, она в курсе, уже едет! — Майя удивлённо посмотрела на духа, но тот выглядел уверенно.
— Андрей, что с ним? — она подошла к зеркалу, и всматривалась в его поверхность, сейчас ничего не отражающую.
— Он слабеет, — неожиданно появился Прокопий. — Его удерживает только энергия Фёдора, которая скрепляет зеркало, не давая трещине раскрыться, а тому и самому подпитка нужна.
— Мы сейчас исчезнем, слушай знахарку, не паникуй, может ещё не всё потеряно, — строго наказал хранитель.
— А вы куда? — с испугом прошептала девушка.
— Помогать им будем, сейчас важно не выпустить Андрея из коридора, и помочь Фёдору удержать материализацию.
Духи исчезли. Фимка, прятавшийся под диваном, неожиданно, бочком, подошёл к зеркалу и упёрся мохнатым лбом в поверхность, да так и застыл, как изваяние.
Майе было жутко, в комнате стояла тишина, скребущая по нервам, кот не двигался, и вообще, не подавал признаков жизни, голубоватая плёнка пока что не менялась. Это давало надежду, что знахарка и Колька успеют до того, как случится непоправимое. Девушка ходила из угла в угол, заламывая руки, душа была не на месте. Майя резко остановилась.
“Вот и всё… Он уйдёт сегодня, я не успела ему сказать… Я больше его не увижу!” — она рухнула на колени, и зарыдала, сердце рвалось от боли и тоски. Раздались два звонка. Кое-как, собрав силы, Майя встала. Прежде, чем идти открывать, она подошла к зеркалу, боясь даже к раме притронуться, встала близко, как могла, и прошептала: “Если ты слышишь меня, знай, я люблю тебя! Я очень хочу, чтобы ты это услышал!” Отвернулась, и быстро ушла в прихожую.
Маринка и Николай вошли в комнату осторожно, с опаской поглядывая по сторонам. Вроде, и не верил он во всю эту чертовщину, но как-то было неспокойно, а Марина едва в обморок не падала от страха. Хозяйка была бледна, явно недавно плакала, но держала себя в руках.
— Садитесь, ребят, — обратилась она к гостям, — всё равно Авдотью Генриховну ждать, а она пока доедет из своего пригорода…
— Майка, страшно-то как! А ну, как ничего не выйдет? Зеркало-то разбито, может и поздно уже! — Маринка вцепилась в руку жениха, как голодный клещ в кошачье брюхо.
— Марин, не надо, — Колька понимал, что Майе нужна поддержка, а не причитания и лишние страхи, — приедет ваша знахарка, тогда и станет ясно. А пока нечего паниковать раньше времени.
 
Майя благодарно посмотрела на мужчину, увещевать подругу сейчас сил не было, самой бы это всё выдержать. Время тянулось густым дёгтем, но с приездом парочки хоть одиночество перестало давить. Вместе и бояться легче!
— Я бы вам чаю предложила, — начала Майя, пытаясь как-то придать ситуации осмысленность и нормальность.
— Наверное, нам сейчас всем не до чая, — мягко улыбнулся Николай. Майя только кивнула.