Запретный рай

Потому она несказанно удивилась, когда Атеа заявил, что хочет побеседовать с Рене.
Француз и полинезиец встретились в тени кокосовых пальм, овеваемых жарким ветром. В паре футов волны лизали берег, но они были бессильны дотянуться до сухого ствола, на котором сидел Атеа. На сей раз на нем не было ни пышного головного убора, ни многочисленных украшений, ни многослойных одежд, служивших мерилом и демонстрацией особого положения, — лишь набедренная повязка из тапы и ожерелье из акульих зубов.
Рене низко поклонился человеку, который был моложе его в два раза, и с разрешения вождя присел на корточки рядом с ним.
— Что происходит на Нуку-Хива? — без предисловий спросил Атеа.
— Не знаю. В этот раз я туда не заезжал.
— Но вы наверняка что-то слышали?
Рене вздохнул.
— Сейчас французы заняты тем, что выясняют отношения с англичанами. Однако думаю, через несколько месяцев они двинутся к Хива-Оа.
— В вашей стране часто меняется власть. Кто правит сейчас?
— Король Луи-Филипп.
— Это надолго?
— Полагаю, нет, но для вас не будет большой разницы. Любое правительство не откажется от желания основать на ваших островах морскую базу.
— А мы не отступим от решения до конца защищать наши земли.
Рене подумал, что лучше сказать правду:
— Что вы будете делать, когда к Хива-Оа подойдет корабль с пушками?
На лице Атеа не дрогнул ни один мускул.
— Корабль нам не страшен. Он не может плавать по суше. Мы уйдем вглубь острова, и пушки нас не достанут.
— Солдаты высадятся на берег и пойдут следом за вами.
— Мы знаем наш остров, а они — нет. Мы спрячемся в зарослях, а они заблудятся в них. А еще на Хива-Оа построена крепость, в которой можно укрыться. Она расположена на холме, и с нее удобно метать камни.
— У французов есть ружья.
— У нас тоже. Сто ружей и двести воинов, умеющих из них стрелять.
Рене онемел от изумления. О таком он слышал впервые!
— Где вы взяли оружие?!
— На Нуку-Хива. Я продал самый лучший жемчуг, а на вырученные деньги купил ружья.
— Вы ездили туда как вождь?
— Нет, как обычный человек. Благо я знаю язык белых людей.
— Да, у вас неплохой французский, — пробормотал Рене. — Я слышал, вы также умеете читать и писать?
— Пришлось научиться, хотя это было нелегко. Я должен знать то, что знают мои враги.
— Я вам не враг. Я ученый. Я уже говорил: мы с дочерью приехали сюда, чтобы изучать ваши обычаи.
— Зачем это вам? — недоверчиво произнес Атеа.
— Я мечтаю написать книгу об Океании, чтобы другие люди могли прочитать о народах, населяющих окраину мира.
— Нам не нужно, чтобы кто-то знал о нас. Я хочу, чтобы белые навсегда забыли дорогу сюда.
— Кто научил ваших людей стрелять? — поинтересовался Рене, дабы уйти от скользкой темы.
— Я. За хорошую плату один белый человек с Нуку-Хива показал мне, как обращаться с оружием; вернувшись на свой остров, я передал эти знания десятерым соплеменникам, каждый из них обучил еще пятерых и так далее. Армия была создана в очень короткий срок. Разумеется, получалось не у всех. Сложнее всего было избавиться от страха перед железными палками, которые изрыгают огонь и убивают на расстоянии. В конце концов я отобрал самых способных и смелых воинов. Ваши люди привыкли видеть кучку бамбуковых хижин и горстку пугливых людей. На сей раз вместо этого они встретят на своем пути укрепления и хорошо обученных солдат.
— Я восхищаюсь вами, — сказал Рене, — и вместе с тем хочу заметить, что сопротивление арики на Таити, Нуку-Хива и других островах все-таки было сломлено.
— Этих вождей белые подкупили обещаниями и побрякушками. В отличие от них, я думаю не о себе, а о своем народе.
— А как же люди с Тахуата? В отличие от вас у них нет ни огнестрельного оружия, ни крепости.
— К сожалению, мне не удалось убедить вождя Лоа в необходимости воевать по-новому, — ответил Атеа и добавил: — Я знаю, что вы нам не враг. В противном случае я не открыл бы вам свои тайны. Завтра я уезжаю с Тахуата и приглашаю вас на свой остров. Я хочу, чтобы вы посмотрели на то, что я сделал, и оценили это.
  
Рене развел руками.
— Вождь Атеа, я мирный человек и ничего не понимаю в военном деле!
— Тем не менее у вас взгляд европейца. Только на несколько дней, после чего вас отвезут обратно.
— Хорошо, — сказал Рене и спросил: — Можно со мной поедет моя дочь?
Атеа кивнул, причем так, будто речь шла о какой-то незначительной вещи.
Узнав об этом, Эмили искренне возмутилась:
— Какое право он имеет распоряжаться нами?! Ты гость вождя Лоа!
— Я не мог ему отказать, — примирительно произнес Рене и заметил: — Этот парень далеко пойдет. Тут дело не в мане, просто он очень прозорлив и умен. Я впервые встречаю полинезийца, который способен выйти за рамки извечного восприятия мира.
Эмили подумала о том, что отец прав. Та же Моана ни разу не задала вопрос о ее жизни в Париже. Туземку интересовал лишь ее собственный мир.
— Почему я должна ехать с тобой? И как это будет выглядеть? Моана останется здесь, а я отправлюсь в гости к ее жениху!
Рене рассмеялся:
— Она достаточно умна для того, чтобы не видеть в тебе соперницу. А я должен быть уверен в том, что тебе ничего не угрожает.
— Ты прав, — сказала Эмили, — я тоже не хочу расставаться с тобой.
Они отчалили от острова, когда горизонт только-только зарделся зарей и океан еще дышал прохладой.
Хотя лодка Атеа была довольно вместительной, едва они очутились в открытом океане, она показалась Эмили хрупкой скорлупкой. Девушка с замиранием сердца то смотрела на надвигающиеся волны, то оглядывалась на отдалявшийся остров.
Когда зубчатые скалы Тахуата исчезли вдали, путешественникам пришлось познать подлинный нрав водной стихии. Густая пена взмывала над головой, острые брызги хлестали по лицу, соль и солнце слепили глаза. Эмили с трудом удерживала в руках зонтик и зажмуривалась всякий раз, когда лодка оседлывала волну, а потом скатывалась с нее, словно с горы.
Вокруг резвились дельфины, стаи серебристых летучих рыбок, а однажды из воды показался острый гребень акульего плавника.
Лодка вождя была инкрустирована перламутром и украшена сложной резьбой. Глядя на бесстрастное лицо и широко раскрытые глаза Атеа, внимательно обозревавшие океанские просторы, Эмили спросила отца:
— Как туземцы ориентируются в океане?!
— Они не способны объяснить это чудо, а мы не можем понять! — ответил Рене, пытаясь перекричать шум волн. — Полинезиец всегда знает, где находится его судно. Они распознают это по полету птиц, по колебаниям лодки, форме волн, по водоворотам над рифами, не говоря о звездах и направлении ветра. Они знают небесную карту как свои пять пальцев. А вообще это у них в крови.
Эмили еще издалека увидела, что Хива-Оа гораздо больше, чем Тахуата. Грозные горные вершины, напоминавшие огромную крепость, вздымались все выше и выше по мере того, как лодка приближалась к острову. Изумрудные леса на холмах казались сказочной декорацией. Вдоль кромки рифа бесновался прибой; сотни птиц прокладывали путь по ослепительно голубому небу, устремляясь к своим гнездам на скалах.
У берега было гораздо мельче, и путешественники могли разглядеть множество морских обитателей, деловито кишащих на дне. Эмили обратила внимание на странных существ, извивавшихся подобно водорослям и напоминавших толстых черно-зеленых змей. Рене сказал, что это хмурены, океанские хищники с ядовитыми зубами.
Берег Хива-Оа, как на Тахуата, был усеян мелким белым песком, пустыми раковинами, скорлупой кокосовых орехов и мертвыми сучьями, да и деревня оказалась удивительно похожей на поселение на-ики.
После морского путешествия Эмили мучила жажда, и она с радостью выпила кокосового молока. Здесь кормили тем же самым, что и у вождя Лоа, и девушка отметила, что начинает тосковать по европейской кухне.
Осмотрев внушительную крепость и новенькое оружие, Рене выразил величайшее одобрение, не приняв во внимание, что все это предназначалось для обороны от его соотечественников. Судя по всему, он всецело пребывал на стороне полинезийцев.