Весенний Король (СИ)

Анри, неужели и впрямь больше не на кого было нацепить драгоценную Золотую корону?
Вот илладэнская королева — да, видно, где выросла. И явно недовольна. Только правящая власть — не у нее.
А Ирии надо было выбрать время и кинуться к Элгэ, урожденной Илладэн. Тайком. Но теперь переигрывать поздно. Карты уже розданы, тур пошел. И брошены крупные ставки. На Свитках Судьбы. А они никому не предсказывают счастья.
А бросают их лишь те, кому и так нечего терять.
Кроме того, у честной королевы Элгэ уже было время спасти Анри. Значит, не пожелала или не смогла.
И жаль, сюда было не взять многознающего Клода. Впрочем, его могли как раз казнить — как бывшего змеепоклонника. И ни на дырявый меар такому свидетелю не поверить.
Ирия и сама бы прежде усомнилась.
— Я отвечаю за свои слова. — В отличие от тебя, очередной недокороль. — А жизнь маршала Анри Тенмара и правда дороже моей репутации.
И любой другой заодно. Включая заботливого дядю Ива. Ему уже тоже не впервой. Выдержит.
Прости, честный дядя.
Серж рядом бессильно сжимает не такие уж слабые кулаки. Едва сдерживается. Его старший брат — в мрачном Ауэнте. Младшую сестру выставляют на посмешище.
Почему ощущение, что меж зеленых портьер опасно ветвятся гибкие черные тела? Клубятся, злобно шипят, победно поднимают ядовитые головы. Буйно радуются.
Почему никто больше этого не видит и не слышит? Только яркая, прекрасная южанка-королева — чересчур бледна. И вновь холеный граф Валериан Мальзери слишком уж довольно ухмыляется. Особенно видя внезапную бледность королевы.
Если Виктор Вальданэ вопреки всем слухам теперь кликнет доверенного лекаря — придется заявить, что Анри развлекался с Ирией противоестественным образом. А то и поклясться на многострадальных Свитках. Которые не Судьбы, а Священные. Хоть даже перед лицом доброго, благородного кардинала. Тот поймет.
Интересно, такое признание губит кристальнейшую репутацию сильнее или нет?
А милосердный Творец не обидится. Он умнее людей. И честнее большинства из них.
Кстати, а где же сам благородный кардинал? Не пожелал здесь находиться, или смелого героя и защитника Лютены уже выслали прочь?
И что чувствует сейчас он? Держал тяжелую осаду столько бесконечных месяцев — и все-таки короновал очередную сволочь. Вряд ли Его умное Высокопреосвященство не замечает ничего.
Серж то бледнеет, то краснеет. Лучше бы нынешний король — от позорного стыда за собственную неблагодарность. Только этот не умеет.
Черные змеиные головы повернулись к Ирии. Как по четкой команде. Готовятся жалить. И сытно питаться.
А сотни голодных взглядов расфуфыренных придворных — будто второй хор. Подхватывает гадючью песнь. На подпевках. Туда тоже порой кидают сытный, жирный кусок.
— Ирия, это… правда? — другого места для тихого вопроса наивный брат не нашел.
Потому что в полной тишине слышно даже шепот.
— Да, — она не опустила взгляда. Не дождутся. Никто. — Извини, Серж, но жизнь твоего брата дороже и твоих чувств.
И публичного стыда — раз ты почему-то стыдишься. И с чего-то поверил. Хотя сам находился рядом всё это время.
Настолько растерялся здесь?
Впрочем, кто Ирии и Анри мешал стать любовниками прежде?
Виктор Вальданэ досадливо морщится. Дескать, какой пошлый конфуз. Гулящая баба прибежала спасать полюбовника, мерзость какая. А мы-то думали, что она…
Довольно качают ядовитыми головами оживающие змеи. Скалят отравленные зубы.
Шелковые дамы укоряюще качают широкими веерами. Черепаховыми. Поджимают подкрашенные губы.
Нагло ухмыляются галантные кавалеры.
— Напомнить ли мне вам, что вы не состоите в законном браке, сударыня? И даже не вдова.
Сейчас еще хихикать вокруг начните. Все, кроме призрачных змей. И бедного Сержа. За Анри Ирия уж точно не в браке, так к чему вопрос? Чужой жене быть шлюхой можно, а незамужней деве — нет?
— Спасибо, Ваше Величество, у меня прекрасная память. — Глаза в глаза. Честные — в лживые. — Я помню даже то, что забыли другие.
Пышный зал остолбенел. Королева тянется к крепкому локтю короля — обвитому зеленым бархатом. Удержать взбешенного муженька от вызова вооруженной стражи и немедленной отправки Ирии в соседнюю с Анри уютную камеру? На общую им точно не расщедрятся — хоть сколько заявляй, что давние любовники.
  
— Готовы ли вы, графиня, повторить свои слова еще перед одной дамой? — вкрадчиво-вкрадчиво. Нагло-нагло. Уверенно-уверенно.
Это еще к чему? Эта загадочная дама — Верховная Змея Мэнда? Или привычная Дева-Смерть?
— Хоть перед самим справедливым и милосердным Творцом, Ваше Величество.
Ну же, зови бедного кардинала. То есть — приглашай. Тот не у тебя на послушных побегушках. И ни у кого из предыдущих королей.
И змеиное кубло в многострадальном дворце вряд ли оценит. Вдруг он тоже увидит?
А любую клятву на Священных Свитках Ирия перенесет, не моргнув. Не она первая.
В чём здесь все-таки хитрый подвох? Или Ирия — не первая, кто объявил себя любовницей Анри? Тут уже скопился многоликий и многотелый гарем спасительниц? Элен еще не являлась точно, но знатных дам в освобожденной Лютене и без нее довольно.
— Перед этой благородной дамой корона имеет определенные обязательства, — улыбается Виктор Вальданэ. — А король держит слово. Всегда. Таков закон.
Обязательства, значит. Определенные. Можно себе представить, какие. И жаль, новый король забыл все прочие долги.
Яркое и алое всегда шли Карлотте Таррент. Как и торжествующая усмешка победительницы. А ее новый муж — явно ширма. Но тоже вполне ярко разряженная. Шелково-бархатная. Да и с лица — смазливая. Как и с завитых белокурых локонов.
И моложе супруги лет на десять.
Только не это — самое паршивое. Не за тем Виктор Вальданэ приволок сюда Карлотту.
Она всё же сделала это. Пробудила не принадлежащую ей древнюю Силу. И теперь со злобной матерью происходит то же, что и с кровавым Эриком Ормхеймским. И с покойным владыкой черного Мэнда.
И с нынешним королем…
Что?
Почему Ирия не заметила этого прежде⁈ И ведь мелькнула же мысль… и ушла.
И куда глядели все прочие — умный Анри, проницательный кардинал… илладэнская королева? Неужели она не видит, с кем делит постель? Не чувствует?
Мертво-живые змеи зашипели громче, перекрывая людские голоса. Им можно больше не таиться. Они уже почти победили…
Как и надменная, торжествующая Карлотта. Она знала, на кого нужно ставить. И с кем возможен подобный долгожданный триумф.
— Вы всё еще уверены, графиня?
Ирии дают право позорно поджать трусливый хвост. И тихо уползти под всеобщие насмешки. Спасти жалкие остатки подмоченной репутации. Признать себя лживой дурой, но не шлюхой.
— Абсолютно, Ваше Величество. — Лед, блестящий на солнце. На лице Ирии. И без примеси липкой грязи. Ральф Тенмар ею гордился бы. — Как и в том, что эта женщина — моя мать. Бывшая жена моего отца, а ныне — монахиня. И я по-прежнему прошу свободы для маршала Анри Тенмара, невиновного в приписываемых ему убийствах.
От отчаянной хватки Сержа останутся синяки. В количестве. И даже краем глаза видно, насколько он бледен. От всего сразу.
Впервые ведь видит родную мать!
— Мой король и супруг, — возвысила голос Элгэ Илладэн. — Если графиня Таррент говорит правду (а у нас нет оснований ей не верить), маршал Тенмар должен быть немедленно освобожден.
— Возможно, — усмехнулся король. — А графиня Ирия Таррент — взята под стражу. Сейчас же.
Чего? Да что происходит, в конце-то концов? Шлюх — хоть знатных, хоть нет, — не трогали даже при Регентах. А при всех прочих волокли во дворец, а не в тюрьму.
— За лжесвидетельство? — уточнил Бертольд Ревинтер. В его водянистом взгляде — скрытая тревога.
— Моя сестра говорит правду! — вмешался Серж. — Я… я готов подтвердить. Поклясться.
Бедный. Чего ему это стоило?
— За прелюбодеяние и сокрушение семейных устоев. Здесь ее родная мать и опекунша, и она вряд ли будет против. Не так ли, сударыня?