Ад и Рай Евы (СИ)

А вот принимать любовь я категорически не умела. Мне было как-то неловко отказать человеку, искренне во мне заинтересованному, и в итоге я делала ему больно своим безразличием (но я, правда, очень старалась разжечь ответные чувства, честно). Короче, как мне кажется, я многим успела попортить жизнь и прослыла ледяной стервой только из-за этого неумения стразу сказать «нет». И всё равно это не останавливало других парней от попыток завязать со мной отношения.
Я, видимо, так глубоко задумалась, что это не ускользнуло даже от Крис, но она истолковала это по-своему:
— Так, а ну прекращай это! Мы тебе тут быстро парня найдём!
Мне бы, блин, работу найти, а не парня. Но Крис была вся в таком романтическом флёре, что я только улыбалась и поддакивала ей в её мечтаниях. Она перечисляла всех своих поклонников и подарки от них, и сколько раз ей делали предложение, и всё такое прочее. И как она рада, что родители свинтили на целых три месяца в командировку в Тунис, и никто не будет ей мешать встречаться с её любимкой. Тут я уже не смогла сдержать смешок. А что, если любимке лет за тридцать пять, и он серьёзный мужчина? Он вообще в курсе, как она его называет?
— Как любимку-то зовут?
Крис, старательно выводившая контур губ, отвлеклась и хитро улыбнулась:
— А, пусть это будет для тебя сюрпризом.
Я согласилась, внутренне готовясь к тому, что любимка окажется арабским шейхом. В тот день я была вообще вся в плену предрассудков хотя бы потому, что успела погуглить цену на порш, на котором нас утром привезли. Как говорила моя мама: «Честные люди на таких машинах не ездят». Но, хоть моя мама и была женщиной своеобразной, в тот момент я была с ней отчасти согласна. Не то, чтобы честные, но вот простые люди на таких машинах не ездят, это точно. А я человек самый что ни есть простой.
Было около девяти вечера, когда мы наконец-то собрались. Хотелось есть и нормально выспаться с дороги, но впереди меня ждала очень длинная ночь. И это были первые из многочисленных часов, полных дискомфорта, боли и усталости, ждавших меня впереди. И последние часы моей спокойной жизни.
Крис не звонила Максу, как и он ей. Мы просто вышли во двор, где уже стояла та самая красная машина, марку и цену которой я узнала к тому времени. На номерах были одни шестерки, что показалось мне даже забавным, хотя я бы предпочла девятки или семёрки. Макс на этот раз был в чёрной рубашке, которая ещё больше подчеркивала его рыжие волосы и васильковые глаза. Увидев его, Крис как-то изменилась: стала более активной, возбуждённой, болтливой. Я не улавливала нить её разговора и поэтому решила пока стратегически молчать. И изучать Макса, пока он галантно открывал дверцу перед Крис. Сколько ему лет? Он не юн, лицо уже возмужавшее, фигура тоже не мальчишеская. Высокий, крепкий, не широкий, как качок, но явно сильный. Чёрные рубашка и брюки в последних лучах летнего солнца как-то по-особенному подчеркивали его фигуру. Я была ужасным художником, но мне вдруг захотелось захватить этот образ: образ воина, хищника, телохранителя короля. Мысли и образы путались, оставались одни ощущения.
Макс открыл дверцу и передо мной, приглашая сесть на заднее сидение, и я смогла снова посмотреть в его глаза. Меня пронзило необъяснимое желание поговорить с ним. Он был мне нужен, как спасательная шлюпка в шторм. Я никогда не испытывала ничего подобного. Это никак не было связано с любовью или страстью. Он просто должен был быть всегда рядом. Я нуждалась в нём, как в воздухе.
— Ты сегодня просто очаровательна, — мягко сказал он тоном профессионального любовника.
— Это всё Крис. Она очень старалась.
Мы всё ещё стояли возле машины с открытой дверцей и никуда не спешили. Крис продолжала что-то говорить, будто сама с собой.
— Она не давала тебе таблетки?
— Что?
Я растерялась, удивилась, встревожилась и только потом по-настоящему испугалась.
— Какие таблетки? Ты просил напомнить ей, чтобы она их выпила, ведь так?
Макс молча рассматривал моё лицо, а я пыталась поймать его взгляд.
 
— Эй, какие таблетки?
Он демонстративно медленно моргнул, показывая, что тема закрыта:
— Для тебя — никакие. Вот поэтому я и спросил, не давала ли она их тебе.
— Нет.
Это была точка. Я почувствовала, что пока разговор окончен, и села в машину. В дороге всё было не так, как утром. Крис сначала болтала без умолку, но Макс пару раз её перебил и стал задавать мне вполне безобидные вопросы, типа тех, которые задают попутчикам в поезде.
— Значит, вы сестры?
— Да. Двоюродные.
Я старалась больше не попадаться в странные сети его магнетизма, отвечала и вела себя максимально просто и наслаждалась кожей салона, мягкой ездой, приятной музыкой.
— И ты из Херсона?
— Почти. Я из маленького городка прямо под Херсоном. На работу в Херсон можно было ездить каждый день из дома.
— Ты такая молодая и уже работала?! Кем?
— Секретарем-деловодом. А в основном, как это называла моя мама, «младшей куда пошлют».
— Так. А сюда ты приехала поступать?
— Ага.
— А куда?
— А куда возьмут.
Макс удивлённо взглянул в зеркало заднего вида.
— Я серьёзно. Я буду подавать заявки в кучу вузов на смежные специальности. Типа менеджмент, экономика, гостинично-ресторанное дело.
— Странно это как-то.
— Она ещё в баре работала с четырнадцати лет! Прикинь! — всё-таки влезла Кристина. Это было немного лишним, но что уж.
— И как? Что нравилось больше? Работать в баре или быть секретарем?
— Везде свои плюсы и минусы.
Макс молчал, ожидая подробностей.
— Будучи секретарем, мне не приходилось отбиваться от бухих мужиков, которым срочно надо было познакомиться. А как-то на море меня под баром подкараулил чел, причем вроде даже трезвый, и он очень настойчиво тащил меня на пляж познакомиться горизонтально.
— Сколько лет тебе тогда было?
— Семнадцать.
— И как ты?
Макс на меня так посмотрел, что я громко рассмеялась.
— Ты меня не понял, наверное. Он-то меня тащил. Но не дотащил. Что-то ему поплохело резко с сердцем. Так и пролежал на песочке, пока скорая не приехала.
Макс оживился:
— И ты ему ничего не делала?
— А что я могу ему сделать? И что бы он мне сделал? Я просто никогда никого не боюсь. За все эти годы работы со всякими странными личностями со мной ничего плохого не случалось. Это при том, что смены у меня зачастую заканчивались часов в пять утра.
Я не лгала и не хвасталась. Просто констатировала факт.
Макс мягко улыбался, но я уже не смотрела в зеркало, а откровенно глазела по сторонам. Киев я не очень любила, скажу честно, но ехать по вечерней столице в роскошной машине было невероятно круто. Я старалась выкинуть из головы все те странные ощущения, преследовавшие меня сегодня: утром на вокзале, потом с той карточкой, теперь возле машины. Все они были связаны с Максом и… Запах. Терпко-горький запах. Я встрепенулась, потому что почувствовала его снова. И теперь намного острее. Здесь, в машине, на заднем сидении, всегда сидел тот, кто пользовался этим парфюмом. Это был его запах.
— Ты какая-то бледная. Укачалась, что ли? — участливо спросил Макс.
Я посмотрела на него широко раскрытыми глазами и ничего не смогла ответить. Страх. Я только что говорила, что никогда никого и ничего не боялась. Но теперь, в эти самые секунды, меня захватил страх чего-то неотвратимого, как сама смерть.
— Не переживай, мы скоро приедем, там выпьешь коктейльчик, и полегчает! — утешила меня Кристина.
Я посмотрела на Макса, пытаясь поймать то самое чувство, которое испытывала вот только что возле машины. Чувство, что он может мне помочь, что он мне нужен, но ничего этого не повторилось. Не знаю, что там за таблетки пила Кристина, но мне тоже нужно было что-то подобное, чтобы быть такой же беззаботной. Кто-то явно переучился и переутомился с этой работой и поступлением, и теперь риск загреметь в психушку казался мне вполне реальным. Уж реальнее, чем эти странные ощущения.