Ад и Рай Евы (СИ)

— Не совсем то, что ты хотела почувствовать при падении, но, при должной практике, ты можешь становиться легче или тяжелее прямо во время движения, — объяснял мне Ян, но я не особо его понимала. Только зачарованно смотрела, как отдаляется пол.
— Ну что? Как тебе?
Я всё ещё не могла говорить. Ян понял это и невероятно бережно стал спускаться, уже у самого пола подхватив меня в объятья, потому что мои ноги всё ещё были будто чужими.
У меня было немного времени, чтобы прийти в себя, отдышаться и подумать. Он смог это сделать! Где-то я дала слабину, и он подсмотрел, развёл меня на ответ, который так искал. Сколько бы он не пытался опутать меня своими тёмными липкими сетями, я ускользала. Теперь же он зашёл с другой стороны — действительно яркой и чарующей. И это было так… Так подло с его стороны!
— Ты скажешь что-нибудь? Я уже начинаю переживать!
В его тёмных глазах вспыхнули огни триумфа, хоть улыбка оставалась максимально открытой и радостной.
Не стоит переживать. Я ещё чуть-чуть помолчала. Со стороны это, наверное, выглядело как внутренняя борьба. Вы когда-либо расставались с любимым человеком? Эта боль потери и радость воспоминаний на лице проявляются весьма специфически: в глазах слёзы, но на губах улыбка. И это искренне. Вот так я выглядела тогда.
Решение. Я должна была принять решение. Когда перед тобой стоит огромный торт, но он не для тебя, но тебе так хочется… Как ты поступишь? Ответ ведь очевиден. Этот торт был не для меня. И не стоил той платы, которую от меня требовали.
В общем, я приняла решение. Второй раз за двадцать лет я выбрала страшную самостоятельную взрослую жизнь.
— Я поехала. Встретимся в понедельник на работе.
========== Глава 17. 25.07.18 Возвращение ==========
Среда. Рабочая среда. В моей жизни мало что поменялось, разве что на работу я теперь ездила на такси из квартиры Кристины, приезжала заранее, заходила в ближайший фастфуд за кофе и хот-догом и наслаждалась свободой. Дни были солнечными, сухими, знойными, но ранним утром и поздним вечером можно было напитаться свежей силой лета.
Леонелла посматривала на меня с подозрением, но молчала. Конечно же, она заметила, что Ян от меня отдалился, и что меня больше не привозят в офис на роскошных машинах, но, мне кажется, это ей даже понравилось. Порой, любуясь крупными чертами её лица, я видела её амазонкой, женщиной-воином, валькирией. Она была сильна и свободолюбива, со своим мнением, за которое готова была убить или умереть. В общем, Леонелла очаровала меня тем, чего не хватало мне.
— Ну что, деточка? Идём перекурим? — подмигнула она мне в десять утра.
— Что-то я сегодня не очень хорошо себя чувствую.
— Ну так пошли проветримся! Я окошко открою!
Ей невозможно было отказать — её энергия сбивала с ног и уносила, как морская волна.
Мы взяли по чашке кофе и пошли на большой балкон-курилку. При виде Леонеллы молоденькие сотрудницы вспорхнули как голубки и исчезли, не докурив.
— П-ф-ф, курятник, — фыркнула она. — Хорошо, что ты с ними не общаешься.
— Скорее, это они со мной не общаются.
Я отвернулась от начальницы, выдыхавшей клубы дыма. Меня мутило.
— Что-то ты бледненькая. Плохо, что ли?
— Да, тошнит.
Леонелла присвистнула, и я сразу же поняла намёк.
— Неужели?.. — всё же деликатнее уточнила она.
— Нет, первый день просто. Даже таблетки не помогают. Я уже сидеть не могу — так всё болит. Ещё и тошнота эта.
Я наклонилась через перила, чтобы вдохнуть как можно больше воздуха. Девочки меня поймут. Такое происходит не каждый месяц, но если происходит — то всегда не вовремя.
— Так, девонька. Если тебя в таком виде заметят сотрудники — будет слишком много сплетен. Так что собирайся и бегом домой. Яна всё равно сегодня не будет, а Макс и так поймёт.
Как же я была благодарна ей тогда! И отблагодарила, но значительно позже. Дело было не только в плохом самочувствии, я привыкла терпеть такое, но мне в тот день действительно необходимо было исчезнуть. Потому что утром позвонил доктор Осипенко и обрадовал меня: Кристину можно было забирать домой!
 
Все выходные я отмывала квартиру, делала покупки, готовила еду, наслаждалась бытом и свободой. И да, я смотрела сериал и пила чай, сидя на диване в пижаме! И никаких каблуков и брильянтов! К чёрту их!
Поэтому сразу же, как только Леонелла меня отпустила, я помчалась на такси за сестрой. Врач встречал меня у входа в больницу. Я ничем не могла доказать, что я её родственница, но Макс обо всём позаботился заранее. Поэтому доктор Осипенко ждал меня со списком рекомендаций и был настроен максимально доброжелательно.
— Она всё ещё не в лучшем состоянии, ей бы поработать с психотерапевтом. Есть какая-то травма, о которой она упрямо молчит. Воспоминание об этом всегда вызывают приступ, поэтому мы пока не стали углубляться. Но если вы знаете, в чём было дело, и что спровоцировало обострение — постарайтесь уберечь её от рецидива.
Я-то как раз догадывалась, в чём там было дело.
— Я знаю, что её родители сейчас в отъезде, было бы хорошо, чтобы кто-то с ней находился. Хотя бы ночью. Она стала бояться темноты, хотя раньше такого не наблюдалось. Вот рецепт на препараты. На один месяц, для продления обратитесь ко мне. Ну и если вдруг что — звоните, мой номер вы знаете.
Я ожидала увидеть Кристину отдохнувшей и посвежевшей, но в той замученной женщине, что вышла мне навстречу, не было и следа прежней красотки. Она действительно выглядела старо и измождённо, как наркоманка со стажем: сильно исхудавшая, бледная, с пустым взглядом. Она напугала меня сначала, но, едва она кинулась ко мне в объятья, я обрадовалась. Что-то изменилось в ней, в самом её сознании. Мне показалось, что с неё слетела та маска роковой красотки, и наконец проявилась юная ранимая девушка, которая хотела жить, мечтала и строила планы.
— Как у тебя дела? — спросила она слабым голосом.
— Прекрасно, ведь ты снова со мной!
Кристина выглядела как ребёнок, не понимающий, куда идти и что делать.
— Знаешь, у меня сегодня выходной, поэтому я могу целый день посвятить тебе. Можем где-то погулять, что-то купить. Тебе, наверное, хочется чего-то вкусненького после больницы?
Я почувствовала в себе внезапный приступ материнской теплоты и заботы. Такое со мной уже случалось, если ко мне в бар заходили подростки, такие ранимые и непонятые. Вот и Кристина вдруг стала для меня такой — хрупкой и нуждающейся в опеке.
Она засмеялась, и её озарило. Мне её идея понравилась, и мы поехали в ближайший к нашему дому фастфуд.
Было солнечно, но не слишком жарко, дул лёгкий ветерок, время от времени подхватывая со стола салфетки.
— Ты испачкалась в соусе, — засмеялась Кристина.
— Я-то испачкалась, но если ты будешь тупить, то останешься с пустой картошкой. Без соуса!
— Зато в меня ещё мороженое влезет!
— Зато у меня пони симпатичнее!
Мы хохотали и сравнивали игрушки, попавшиеся в детских наборах. Когда Кристина всё же пошла за ещё одной порцией мороженого, и я осталась одна на открытой площадке прямо возле дороги, то заметила порш. Мало ли красных поршей в Киеве? Этот пролетел мимо так быстро, что я не заметила номер. Но вместе с ним унесло и моё хорошее настроение. Яд снова начал пробираться в душу. Такими счастливыми мы бы Яну не понравились. Хотя, той ночью на крыше, он и сам искрился не хуже Кристины сейчас. Мне казалось, что я начала его понимать, но теперь уже он ускользал, убегал от меня. Каждый раз после какого-то особенного момента я не видела его несколько дней, и магический эффект пропадал.
 
И тот поцелуй в квартире, и та ночь в его поместье, и свидание на крыше — всё будто расплывалось, казалось нереальным. Он исчезал, унося с собой и эти воспоминания. Но не ощущения. Я всё ещё могла его ощущать и с каждой встречей всё острее.