Лейтенант космического флота (СИ)

— Рассчитайте маневр отхода, Мясников, — между делом попросил меня капитан.
Наконец-то. Я принялся за работу. Особых сложностей не возникло, тем более, это всего лишь расчёты, а не сам манёвр, да и к границам системы я уже дважды летал.
— Готово, — доложил я.
— Подать энергию на манёвровые, начинаем отход с орбиты, — ровным тоном произнёс в интерком капитан эсминца.
«Гремящий» начал покидать орбиту U-681,разгоняясь для последующего перехода в гиперпространство.
  
— Точка входа определена, погружаемся, — сказал капитан.
Переход в гипер, как всегда, прошёл незаметно. Это выход, особенно резкий, ощущается всем нутром, а тут мы зашли плавно и постепенно, скользнули в него легко и играючи, словно шли не на военном эсминце, а на почтовой яхте, предназначенной специально для быстрых переходов.
— Двадцать тысяч, — сказал капитан.
Я постепенно разогнал эсминец до двадцати тысяч световых скоростей, ныряя глубже в гиперпространство. Кому-то в экипаже наверняка поплохело, но я чувствовал только лёгкий дискомфорт. Уверен, «Гремящий» выдержал бы и больше.
Теперь снова ждём. Курс проложен, манёвр рассчитан и забит в бортовой компьютер, автоматика выдернет нас из гиперпространства, как только мы достигнем места назначения.
— Я даже соскучился по гиперу, — сказал я. — Засиделись мы там.
— Не люблю гиперпространство, — признался капитан. — Не по себе мне тут.
Вполне возможно, что именно поэтому он и не торопился начинать переход. Такое бывало, нарушение законов стандартной физики часто заставляет организм испытывать неприятные ощущения, которые чувствуешь каким-то шестым чувством, как долгий пристальный взгляд в спину или пробегающий по телу внезапный холодок. Это ощущение сложно описать, и чем глубже корабль погружается в гипер, тем сильнее оно проявляется, несмотря на то, что корабль надёжно защищён. Но если вдруг по какой-то причине произойдёт разгерметизация, мы умрём все до единого.
— Наверняка на выходе поджидают, суки, — сказал я, поглядывая на мониторы и бегущие там цифры.
— Могут, — протянул Макаренко.
— Щиты, может, сразу включить? — спросил я.
— Не, они жрут много, — отрезал командир. — Перед выходом включим, напомни.
Можно и так. Я поставил Скрепке задачу напомнить. Скоро уже будем на месте.
— Всем приготовиться, — сказал Макаренко.
Мы и так были готовы. И хотя рядовым членам экипажа не рассказывали о пункте назначения и приказе из штаба сектора, имперский боевой эсминец не станет просто так срываться с места ради увеселительной прогулки, и все понимали, что на выходе из гипера нас может ожидать что угодно.
«Гремящий» начал снижать скорость, я подал энергию на щиты. Разумеется, не на полную мощность, всего на сорок процентов, защититься от случайного попадания сразу после выхода, не более. Там уже посмотрим, нужны ли вообще нам сегодня щиты.
Выход из гипера почувствовался буквально нутром, даже раньше, чем сработали датчики и поменялись показания на мониторах.
К-22089 гостеприимной не была. Ни в прямом, ни в переносном смысле, встречать нас на выходе из гиперпространства никто не пытался, и «Гремящий» остановился на самом краю системы, обшаривая сенсорами всё вокруг.
Ярко-оранжевый шар местной звезды выглядел точно так же, как миллионы других звёзд, обитаемых планет или спутников в поле его притяжения не имелось, никакого интереса для имперской экспансии эта система не представляла. Просто ещё один горящий шар в пустоте и несколько раскалённых или ледяных булыжников вокруг него.
Пока никаких следов пиратов видно не было.
— Поближе подойдём, — пробормотал капитан. — Всем быть начеку.
Он направил «Гремящего» к звезде, начал постепенный разгон. Корабль практически крался по системе, непрерывно сканируя всё вокруг в поисках нетипичных сигналов. Если здесь присутствует хоть одно пиратское корыто, мы его увидим.
Идти приходилось на досветовой скорости, иначе мы могли просто не заметить изменений в показаниях. На такой скорости пересекать К-22089 пришлось бы несколько дней. Маленькая система, практически крохотная.
— Может, они за звездой прячутся? — предположил я.
Звезда естественным образом перегружала наши сенсоры малоинформативным шумом.
— Может быть, — кивнул Макаренко. — Проверим.
Излюбленная тактика многих контрабандистов и прочих мутных личностей. Подлететь поближе к звезде, чтобы её излучение скрыло тебя от любопытных глаз, ведь если не знать, куда точно смотреть и где искать, найти тебя по случайности не получится. Необязательно даже прятаться за звездой, можно просто выйти на низкую орбиту. Рискованно, конечно, да и на корабле, должно быть, становится жарковато, и любой выброс вещества, любой протуберанец может тебя мгновенно испепелить, но кто не рискует, тот не пьёт. Главное, чтобы теплоотвод на корабле работал исправно.
— Может, тогда ускоримся? — предложил я. — Так можно до скончания времён ползти.
— Попозже, — сказал капитан, не отрывая взгляда от монитора.
Меня подобная медлительность и нерешительность капитана скорее раздражала. Я рвался в бой, стремился уничтожить пиратское гнездо, обезопасить эту часть имперского пространства. Пусть даже комендант никаких бонусов за это не даст.
Его задание пока было выполнено только наполовину, да, пиратский корабль я уничтожил, но неделя без пиратских нападений пока не прошла. Вот только я руководствовался тем, что уничтоженная пиратская база будет гораздо эффективнее любых перехватов.
— А если найдём… Уничтожаем? — спросил я.
— Ты чего кровожадный такой? — усмехнулся Макаренко.
Ясно, пожурим, погрозим пальчиком и отпустим.
— Посмотрим по ситуации… Если огонь откроют, то деваться некуда, прихлопнем, а если убегать станут, попробуем остановить, — сказал капитан.
— А если много их там? — спросил я. — Одни стрелять начнут, другие убегать, третьи сдадутся.
— Посмотрим, — поморщился Макаренко.
Брать на себя ответственность он явно не хотел, его в целом тяготила наша боевая задача. Он был бы счастлив остаться на орбите U-681, бездельничать дальше, лишь обозначая присутствие имперского космофлота. Убедить его смотаться до К-22089 без приказа сверху мне бы точно не удалось. В мирное время капитан-лейтенант Макаренко был отличным командиром, в боевых условиях — отвратительным. Нерешительным, вялым, ленивым. Ему бы сидеть на какой-нибудь административной должности, перекладывать бумажки, а не командовать имперским эсминцем.
Я промолчал, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость или грубость. Ссылка и служба на «Гремящем» научила меня быть сдержаннее, чем я был раньше.
— Да, на этой стороне чисто, — пробормотал капитан.
Он наконец-то придал «Гремящему» ускорения, включив полную тягу и передавая импульс на несколько долгих секунд. Мы стремительно начали приближаться прямо к звезде. Так быстрее и проще всего перебраться на другую сторону системы. Опасно, спору нет. Раскалённая плазма может спалить наш эсминец, если пройдём слишком близко.
Но курс был проложен так, чтобы звезду просто обогнуть. С минимальным риском для себя.
Если до этого мы едва тащились, то теперь мчались на всех парах, оставляя позади орбиты здешних безжизненных планет. Меня охватил охотничий азарт, словно у спущенной с поводка гончей.
По уставу эсминец должен действовать в составе эскадры, и для самостоятельных операций считался недостаточно вооружённым. Однако в штабе решили, что для того, чтобы разогнать несколько пиратских посудин, хватит и одного «Гремящего».
— Есть сигнал, перехватил переговоры! — раздался из динамика взбудораженный голос Димы Каргина.
Макаренко нервно поёрзал в своём кресле.
— Стоит объявить тревогу, господин капитан, — вкрадчиво посоветовал я. — Нас тут не будут встречать с пирогами.
— Да-да, конечно… — пробормотал взмокший от стресса капитан.
У него это, всё-таки, первое боевое задание в новой должности. И капитан Макаренко больше всего боялся облажаться.