Лейтенант космического флота (СИ)

— Разрешите вопрос? — спросил я.
— Спрашивайте, — кивнул Кононенко.
— Капитана нам нового пришлют? — спросил я.
Вице-адмирал Кононенко усмехнулся. По традиции, если капитан корабля погибал на службе, его преемником становился старший помощник. Если капитана снимали за какие-либо прегрешения, то могли назначить совершенно чужого человека. И эти пришлые варяги чаще всего тянули за собой своих знакомых на офицерские должности, увольняя или переводя старожилов. Кононенко понимал, чего я опасаюсь.
  
— У «Гремящего»… Не самая лучшая репутация, — честно сказал вице-адмирал. — Так что назначение сюда будет восприниматься как наказание. Ну, вы это знаете лучше меня. Так что старший лейтенант Макаренко может начинать сверлить погоны. Но я не хотел бы, чтобы он узнал это раньше времени. К нему у нас… Тоже накопились вопросы.
— Понял, господин вице-адмирал, — сказал я.
— Мы будем за вами приглядывать, — посмотрев мне в глаза, произнёс вице-адмирал. — Продолжайте несение службы.
— Есть! — отчеканил я.
Кононенко молча приложил руку к фуражке, дождался, когда я тоже исполню приветствие, а затем развернулся и вышел. Свита засеменила вслед за ним, а я поглядел им в спины, и только когда бронированная дверь закрылась, рухнул в кресло и откинулся назад на спинку, с шумом выдыхая через нос. Короткий разговор с начальством утомил меня ничуть не меньше целой вахты на реакторе.
В остальном дежурство прошло без происшествий. Ничего интересного или сверхъестественного больше не произошло, и я со спокойной душой сдал вахту Борисову, который теперь заступал на мостик, а не на артиллерийскую палубу, со строгим наказом в случае чего звать меня или Макаренко. Такие офицеры на флоте тоже были, перешедшие в командирскую рубку с абсолютно других должностей, и даже до капитанских и адмиральских погон дослуживались.
Спустя несколько дней проверяющие, нарыв целый ворох замечаний и приказав нам с Макаренко устранять недостатки, вызвали челнок до станции, чтобы уже оттуда вернуться к месту несения службы, в штаб сектора, что в системе Чистисвеци-4. Мы, как водится, провожали их до шлюза.
Старший лейтенант Макаренко по обычаю попытался устроить прощальный банкет, чтобы уехали гости в добром расположении духа, но вице-адмирал наотрез отказался, и Макаренко теперь думал, что тоже в опале. Не в такой, чтобы снимать его с должности прямо здесь и сейчас, но всё равно неприятной. Поэтому вице-адмирал его изрядно удивил.
— Старший лейтенант Макаренко! Ко мне, — приказал он, когда мы всем офицерским составом выстроились у шлюза, а высокие гости ждали, когда пристыкуется подошедший челнок.
Я видел, как у старлея дрожат поджилки. Макаренко на негнущихся ногах пошёл строевым шагом, представился вице-адмиралу, замер смирно, ожидая расправы. Он хоть и не участвовал в коррупционных и контрабандистских схемах капитана, тоже не мог похвастать отличным несением службы. Слишком ленив, слишком безынициативен, пассивен. Но другого кандидата на роль командира «Гремящего» попросту не было.
— Приказом командования Имперского Космического Флота старший лейтенант Макаренко Евгений Павлович назначается командиром малого эсминца «Гремящий», — произнёс вице-адмирал. — С присвоением внеочередного воинского звания капитан-лейтенанта.
Ошарашенный Макаренко даже потерял дар речи, только и мог, что хлопать глазами, не в силах поверить в происходящее.
— Служу Империи! — гаркнул он, опомнившись.
Кононенко поморщился, никто не любит, когда ему кричат в лицо, даже если это обязательный ответ по уставу.
Офицеры в строю зашушукались тихонько. Никто не ожидал такого поворота событий. Об этом назначении, выходит, знал только я.
Это в любом случае лучше, чем какой-нибудь незнакомый капитан, переведённый с другого корабля. Макаренко хотя бы знает эсминец, знает службу, пусть и несёт её спустя рукава. Для меня же это назначение автоматически означало должность старшего помощника. Но пока без присвоения звания старлея, выслугой лет не вышел. На второго помощника, вероятнее всего, поставят Борисова, а вот ему на замену придётся делать запрос и ждать артиллериста из училища.
— Вольно, встать в строй, — приказал Кононенко, и наш новоиспечённый капитан с глуповатой улыбкой на лице вернулся к нам.
У него даже лысина от волнения вспотела. Хотя его можно было понять, не каждый день тебя вместо того, чтобы разжаловать в рядовые операторы, назначают командиром корабля. А всё потому, что «Гремящий» по праву считался худшим кораблём флота и назначение на него неизбежно считалось бы наказанием, а не повышением. Даже если бы в капитаны к нам назначили сопливого лейтенантика вроде меня.
— Надеюсь, с новым командиром ваш эсминец проявит себя только с лучшей стороны, дамы и господа, — окинул нас холодным взглядом вице-адмирал.
Я не был так уверен. Макаренко эту должность явно не потянет, его предел — сидеть в каком-нибудь закутке серверной или склада, где работы и ответственности по сравнению с капитанским мостиком просто минимум. Придётся за ним приглядывать, пусть даже он старше и опытнее меня.
— До новых встреч, офицеры, — произнёс вице-адмирал Кононенко, когда их челнок наконец пристыковался, выровнял давление и гостеприимно распахнул двери.
Я, пожалуй, с этим человеком предпочёл бы больше не встречаться.
Мы все дождались, когда последний из проверяющих залезет в тесное пространство челнока. Дверь закрылась, пилот начал отстыковку.
— Гм… Вольно, разойтись, — неуверенно скомандовал капитан-лейтенант Макаренко. — Мясников, за мной.
Я, услышав свою фамилию, повернулся к командиру. Тот явно был растерян. Несомненно, он в мечтах не раз представлял себя на месте капитана, но теперь, когда это случилось в реальности, не знал, с чего начать.
— Позвольте вас поздравить, господин капитан, — сказал я, протягивая ему руку.
Тот вяло её пожал.
— Спасибо, лейтенант, спасибо… — пробормотал он. — Никогда не думал… Гм…
Есть два типа офицеров. Работяги, ломовые лошади, тянущие службу и вечно остающиеся на вторых ролях, на должности помощников, начальников штабов и тому подобных. И есть командиры, рвущиеся в бой с шашкой наголо, вертевшие всю бумажную рутину на одном месте. Макаренко совершенно точно таким командиром не был.
Мы с ним пошли по коридору к командирской рубке. Ему нужно было обновить доступы, да и мне тоже. Сегодня дежурил Борисов, который почтительно поднялся, когда мы вошли.
— Поздравляю, господин капитан! — улыбнулся он.
— Уже знаешь? — усмехнулся Макаренко.
— Конечно! Я по мониторам наблюдал, — кивнул лейтенант в сторону.
— Спасибо, спасибо, — закивал капитан.
Он подошёл к консоли управления, разблокировал её, завис на несколько минут, открывая себе полный доступ к корабельным системам. Мне он открыл доступы старшего помощника, практически повторяющие капитанские, за исключением того, что я не мог назначать кого-либо на должность, Борисову выдал недостающие. Без капитана Сахарова на корабле как-то даже легче дышалось, возможно, из-за того, что никто не вонял перегаром на всю рубку и не квасил на посту.
— Документы я на вас обоих сегодня подам, значит… — сказал Макаренко. — Пока будете оба вр. и.о., а потом уже назначения подтвердят, может, в этом месяце даже успеют…
Надбавка за должность будет учитываться только когда нас в новой должности утвердят. Пока что получать будем по старой тарифной сетке, хотя службу придётся нести уже по-новому, и надеюсь, Макаренко не затянет с оформлением. Лишние несколько тысяч кредитных билетов на дороге не валяются.
— Что будем делать, господин капитан? — спросил я.
— Как что… Службу нести, — пожал он плечами. — Пока новых задач не поступало, значит, висим и патрулируем.
Приемлемо. Не самый лучший расклад, конечно, но и не ужасный.
— Завтра по графику стыковка со станцией, заправка и техобслуживание, — напомнил лейтенант Борисов.
— Да? Ну вот, значит, к станции сгоняем, — вяло, без энтузиазма, произнёс капитан. — Чья вахта будет?