Лейтенант космического флота (СИ)

— Значит, вы понимаете, что у меня не было другого выбора, — сказал я.
— Выбор есть всегда, — прогудел он.
Равнодушный синтетический голос слегка затруднял восприятие. Даже Скрепка в общении чувствовалась более человечной, нежели майор Игнатов.
— Думаю, если бы я пропустил корвет к станции, это понравилось бы вам гораздо меньше, — сказал я.
— Верно, — ответил Игнатов.
  
Больше он не произнёс ни слова до тех пор, пока мы не прибыли на станцию. Челнок прилип к одному из многочисленных шлюзов, мы вышли в коридор. Из грузового отсека несколько станционных медиков вывезли на каталке сперва Рахима, а затем Ахмеда. Похоже, к ним тоже возникли вопросы у наших особистов. В принципе, ожидаемо.
— Вы, наверное, не в курсе. Но эта история уже во всех газетах и новостных пабликах, — произнёс вдруг майор. — И первыми её запостили «Известия Альянса Свободных Систем». А вторыми — «Официальная Газета Объединённого Турана». Есть предположения, каким образом?
Я удивлённо вскинул брови. Внезапно.
— В последнее время здесь пасётся слишком много иностранных кораблей, — пожал я плечами. — Они могли видеть бой. Либо заранее знали, что сюда прилетит корабль, набитый беглыми рабами, и что мы его расстреляем.
— Точно, — сказал майор. — Или, если бы не расстреляли, он врезался бы в станцию, якобы случайно. Ошибка пилота.
Опять международный скандал, ети его мать. Сахаров прав. У меня просто какой-то дар притягивать неприятности.
— Так я за это арестован или нет? — спросил я, пока мы шагали по коридорам станции, заходя в неприметные двери и поворачивая туда, куда я бы сроду не подумал зайти.
— Не торопи события, лейтенант, — сказал Игнатов.
Пришлось молча шагать за ним, гадая о своей будущей судьбе. Туранцев везли другой дорогой, очевидно, в медицинский блок.
— Кхм… Господин майор… Мне бы заскочить на минутку в одно место… — сказал я. — В трюме не знаю сколько просидел, сами понимаете…
— Точно. Сейчас зайдём, — равнодушно сказал Игнатов.
Он, однако, не оставил меня одного даже в туалете, подождал на пороге. Я тем временем проверил связь. По прежнему отключён. Доступы, естественно, тоже закрыты.
Я помыл руки, вышел, снова пошёл за майором. Идти оказалось недалеко, и вскоре мы оказались в небольшом пустом кабинете, где стояли только стол и два стула.
— Садись, — приказал Игнатов.
Я сел, стараясь сохранять спокойствие и бодрость духа. Будут допрашивать, не иначе.
Нетрудно было догадаться.
Игнатов сел напротив, демонстративно достал планшет, включил запись.
— Представьтесь, — попросил он.
Я на мгновение опешил, но приказ есть приказ.
— Мясников, Алексей Михайлович, — громко и внятно произнёс я. — Лейтенант космического флота, второй помощник, малый эсминец «Гремящий».
Назвал дату и место рождения, фамилию, имя и отчества родителей, состав семьи, дату поступления в Академию космофлота, дату выпуска. Майор Игнатов сыпал вопросами как из пулемёта, перемешивая их в случайном порядке и регулярно сбивая меня с толку внезапной переменой темы. Звание, имя и отчество преподавателя тактики. Место работы родителей. Дата назначения на «Гремящий». Употреблял ли я когда-нибудь наркотики. Как вычислить координаты гиперпространственного коридора. Как я отношусь к Альянсу. Дата первого полёта в космос. Есть ли у меня родственники в иностранных колониях. И так далее, без всякой системы и логики.
К допросу я, естественно, был готов. Но не к такому. К счастью, наркотиками меня не пичкали и пятки дубинкой не отбивали, просто задавали вопросы, на которые я правдиво отвечал под запись.
— Есть хочешь? — спросил вдруг майор после вопроса о семейном положении моего двоюродного брата.
— Не откажусь, — сказал я.
Допрос прервался, Игнатов через планшет вызвал к нам двух сотрудников службы безопасности, которые принесли нам поесть. Разогретые полуфабрикаты, естественно, но всё же лучше, чем на корабле.
Майор ел вместе со мной, и мне почему-то подумалось, что это ещё одна уловка, чтобы наладить со мной контакт, хотя я и так максимально шёл на сотрудничество. Мы всё-таки были на одной стороне, на стороне Империи. Игнатов делал свою работу, а я делал свою. В горле после долгого диалога пересохло, и я с удовольствием пил порошковый морс со вкусом смородины.
После обеда допрос продолжился. Игнатов задавал одни и те же вопросы по кругу, слегка их изменяя по форме, но не по содержанию, и когда я заметно утомился, наконец перешёл к событиям с корветом. Я отвечал на все вопросы так же, как писал в отчёте, иногда тоже перефразируя ответы.
Закончился допрос так же внезапно. Майор Игнатов выключил запись на планшете и посмотрел мне в лицо.
— На сегодня всё, лейтенант, — сказал он.
На сегодня. Завтра, значит, всё это начнётся снова, и, скорее всего, по тому же сценарию. На колу висит мочало, начинаем всё сначала.
Он вызвал тех же двух безопасников, которые приносили нам обед, и они, не задавая лишних вопросов, проводили меня в небольшую каюту, которую заперли снаружи. Они, вернее, вообще не разговаривали, не реагируя на мои вопросы. Каюта же напоминала мне мою каюту на «Гремящем». Такая же спартанская скудная обстановка, узкая койка, крохотный санузел. Лучше, чем кусок трюма. Ужин мне принесли сюда же.
Было не очень-то приятно осознавать, что вся моя дальнейшая судьба зависит не от меня, а от того, что накопает разведка. Но я верил, что они знают, что делают. Что они примут правильное решение.
  
Глава 12
 
На следующий день всё повторилось. Допрашивал меня уже другой человек, в звании старшего лейтенанта. Через день вернулся майор Игнатов.
— Вас проверили, лейтенант, — механическим голосом сказал он, когда мы вновь зашли в допросную.
Я догадывался. Было бы странно, если бы они не стали изучать всю мою подноготную. В нашей родной Империи уже были периоды шпиономании, особенно на заре её становления, и истории о бравых разведчиках и подлых шпионах неизменно сопровождали нашу культуру в кино, книгах и играх.
— Мы пришли к выводу, что вы невиновны, — не дождавшись от меня ответа, продолжил Игнатов.
— А что там с этим корветом? Что с туранцами? — спросил я нетерпеливо, оторванный от всяческой информации извне.
Вот этот информационный голод был хуже всего. А допросы и пребывание в каюте меня не волновали.
— У вас нет допуска к этой информации, — отчеканил майор.
Разочарование на моём лице стало достаточно красноречивым ответом.
— Но чисто по-человечески я понимаю ваше любопытство. Вы чувствуете ответственность за тех, кого спасли, — безжизненным синтетическим голосом добавил он. — Туранцы мертвы, оба. Сердечная недостаточность, истощение. Это по официальной версии.
Что-то мне подсказывало, что если бы Ахмед и Рахим остались под присмотром госпожи Фидлер, то оба до сих пор были бы живы.
— А по неофициальной? — спросил я.
Дайте-ка угадаю, у меня нет допуска к этой информации.
— Есть подозрение, что их убили, — сказал майор.
Да уж, вляпался я по полной программе. Почему-то у меня появилось неприятное ощущение, что и я могу стать целью. И на моём надгробии напишут что-то вроде «Он слишком много знал».
— Вы возвращаетесь на «Гремящий», лейтенант. Челнок прибудет через два часа, — сообщил Игнатов.
— Служу Империи! — улыбнулся я.
— И ещё… Командование сектора за нарушение дисциплины и субординации, а так же за несвоевременное поднятие тревоги в боевой обстановке, объявляет вам выговор, — добавил Игнатов. — А за уничтожение нарушителя объявляет вам благодарность.
Плюс на минус, то на то и выходит. Итого — ноль без палочки. Но на медаль я и не рассчитывал, и новых дырок на погонах тоже не сверлил.
— Больше не смею вас задерживать, лейтенант, — сказал майор.
— До свидания, господин майор, — сказал я, чувствуя, что мы ещё не раз с ним увидимся.
Он кивнул в ответ и достал планшет, показывая, что больше нам разговаривать не о чем.