Лейтенант космического флота (СИ)

— Разрешите, господин капитан? — спросил я на пороге.
— Да-да, сказал ведь уже, — раздражённо бросил он.
Сегодня он был трезв, и поэтому, наверное, зол. Ничего, скоро вновь упадёт в синюю яму, к своему обычному состоянию.
— Это вам… Скромный подарок. От меня, — я жестом фокусника извлёк бутылку.
Глаза Сахарова жадно блеснули. Коньяк пятнадцатилетней выдержки. Пришлось отвалить за него приличную сумму. Не половину зарплаты, конечно, но всё равно ощутимо, забрал из бара последнюю.
  
— Мне? Да… Гм… Спасибо, лейтенант… — задумчиво пробормотал Сахаров.
Возможно, мне просто показалось, но он будто бы украдкой облизнул губы. Даже он, пожалуй, не каждый день пил такое.
— Я сегодня заступаю… — сказал я, глядя ему в глаза, пока он изучал этикетку и бутылку. — Разрешите заступить вахтенным офицером?
— Да, конечно… — пробормотал он.
Что ж, это оказалось проще, чем я думал.
— Но без выкрутасов, Мясников, — капитан поднял взгляд на меня. — Никакой самодеятельности.
— Самодеятельности не будет, господин капитан, — заверил я его, вытянувшись смирно.
— Ладно… Ты парень так-то неплохой… Толковый… — похвалил он меня. — Шебутной чересчур, но это ничего… Ладно. Иди, готовься к вахте.
— Есть! Спасибо, господин капитан! — воскликнул я. Может быть, чересчур наигранно, но он не заметил.
Вышел из рубки я в приподнятом настроении. Первая часть плана удалась, и всё прошло идеально, как по маслу.
Приказы надо исполнять, и я отправился в каюту, чтобы привести себя в порядок перед вахтой: побриться, помыться, подремать чуток, почистить форму и ботинки, и так далее. В конце концов, это моя вторая вахта на мостике, хотелось, чтобы всё прошло идеально.
Я и в самом деле хотел обойтись без самодеятельности, как минимум, в эту вахту. Спокойно отстоять свои восемь часов, без происшествий и неприятностей, как для себя, так и для «Гремящего» в целом.
Спустя некоторое время я уже принимал пост у капитана Сахарова, который успел разговеться халявным коньяком. Возвращаться в командирскую рубку оказалось даже как-то волнительно.
— Смотри мне, без фокусов, — погрозил мне пальцем уже пьяненький Сахаров.
Коньяк у него ещё оставался, так что если он допьёт всю бутылку, то, скорее всего, ляжет спать. А значит, у меня есть все шансы спокойно достоять эту вахту до конца. Главное, чтобы в системе опять не объявились пираты, контрабандисты и прочие нарушители закона.
«Гремящий» на эти восемь часов снова стал принадлежать мне. И как только Сахаров неровной шаткой походкой ушёл в сторону жилого отсека, я с облегчением развалился в командирском кресле. Я надеялся, что вахта пройдёт тихо и мирно. Само собой, надеялся зря.
Я поглядывал на показания датчиков, на мониторы, где информация будто застыла. «Гремящий» висел в пустоте неподвижно, завис на орбите, будто приколоченный. Я запросил информацию сенсоров, вывел на монитор краткую сводку.
Система U-681 сегодня пребывала в покое. В поясе астероидов копошились рудокопы, добывая из космических булыжников редкие металлы, вокруг станции роились дроны, немногочисленные грузовики летели сквозь систему, чтобы за её пределами нырнуть в гиперпространство и помчаться дальше. Самый обычный день.
Мне даже не приходилось корректировать орбиту, Сахаров поставил эсминец так, что он сидел на своём месте, как влитой. От безделья я спасался тем, что читал книжку, которую мне вывела Скрепка, какую-то боевую фантастику про войну с ксеносами.
В реальности же ксеносов, развившихся настолько, чтобы противостоять мощи человечества или даже отдельных человеческих государств, попросту не нашлось. На некоторых планетах имелась ксенофауна, порой очень даже любопытная, раз или два наши учёные и исследователи обнаруживали примитивные общества ксеносов, овладевшие орудиями труда и по уровню развития сопоставимые с затерянными племенами на Старой Земле или нашими далёкими предками. Но тех, кто освоил космические перелёты, пока не нашлось. Или же они намеренно не показывались нашим скаутам на глаза.
Мы, человечество, и сами освоили межзвёздные путешествия сравнительно недавно. Да и вообще, по космическим меркам всё наше существование — просто яркая вспышка. Звёзды гасли и зажигались миллионы лет, а мы… Лишь несколько тысяч лет назад научились разводить огонь и взяли в руки примитивные орудия. Может, через какое-то время и эти ксеносы дойдут до гипердвигателя, кто знает.
Однако спокойно почитать про уничтожение Новой Москвы флотом разумных рептилий мне не дали. На одном из мониторов зажглась тревожная красная надпись «РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ», и я едва не подскочил на месте. На космическом корабле разгерметизация — это серьёзно.
Я немедленно запросил подробности. Автоматика сработала штатно, отрезая повреждённый отсек от всех остальных, судя по всему, по «Гремящему» прилетело каким-то мусором. Щиты были отключены, а броня, видимо, не спасла. Даже небольшой камешек, разогнанный до нужной скорости, может натворить немало бед.
— Тревога, разгерметизация восьмого отсека! — объявил я в интерком.
Операторы спешно облачаются в скафандры. Пробоину необходимо заделать, и эта честь принадлежит им, нижним чинам.
— Проверка систем, — объявил я.
Нужно убедиться, что ничего больше не пострадало и все системы работают штатно, иначе можно попасть впросак, оставшись, например, без кислорода. Нам в Академии рассказывали байки на самые разные темы, и про погибшие по глупости корабли рассказывали чаще всего, так что в памяти отложилось. Становиться героем таких баек и учебным пособием для курсантов мне не хотелось.
На мониторах друг за другом загорались ответы от корабельных модулей. К счастью, ничего, кроме обшивки не пострадало. И даже никто не погиб, хотя ситуация, прямо скажем, неприятная. Когда по кораблю, висящему посреди пустоты, из ниоткуда прилетает кусочек мусора, это всегда неприятно. Но так иногда бывает. Будь щиты включены хотя бы на пять процентов мощности, этого бы хватило, чтобы отразить попадание, но капитан Сахаров, похоже, решил не нагружать реактор. Или по старой привычке. Теперь-то генераторы выдавали полную мощность, и щиты больше не вытягивали всю доступную энергию, так что можно было спокойно их использовать.
— Включить щиты. На десять процентов, — приказал я.
Сомневаюсь, что в нас прилетит ещё что-нибудь, но перестраховаться лишним не будет.
Пробоина в корпусе размером с небольшую монетку, через которую со свистом выходил воздух, обнаружилась под полом. Я через камеры наблюдения смотрел за тем, как операторы в громоздких скафандрах забегают в разгерметизированный отсек и спешно заделывают пробоину. На корпусе «Гремящего» таких заплаток набиралось уже изрядно.
Работали быстро, чувствовался опыт и долгие тренировки, так, словно бы вокруг шло сражение. Утечку очень скоро остановили, а вот восстанавливать обшивку и пол им пришлось ещё пару часов, не меньше. Может быть, это неправильно, но у меня в ходе наблюдений промелькнула мысль в духе «хоть какое-то развлечение». Не хватало только пива и чипсов, а так половину вахты я провёл, пялясь в монитор.
Капитан велел без выкрутасов и самодеятельности, и я самодеятельностью не занимался. Всё делали операторы. И, похоже, «Гремящему» понадобится заправка и техобслуживание чуть раньше положенного срока. Возможно, кстати, именно поэтому Сахаров и не хотел смещать эсминец с насиженной орбиты, просто чтобы не тратить топливо.
Я проверил датчики, да. Так и есть. Топливо куда-то подевалось, вероятнее всего, в трюмы каких-нибудь ушлых ребят, а на счету капитана Сахарова, скорее всего, прибавилось несколько тысяч кредитных билетов. Пожалуй, надо было проверить это в прошлую вахту, а не гнаться, сломя голову, на неизвестный сигнал. Вот Сахаров и вспылил…
Было бы очень неловко зависнуть в космосе без возможности пошевелиться, отсчитывая минуты до того момента, как начнёт отключаться питание.
Топлива на эсминце был самый минимум, буквально на один перелёт через гиперпространство. Маневрировать по системе хватит, но не более. Что с этим делать? Пока ничего. Надеяться, что «Гремящий» не вызовут срочно на другой конец Империи. Впору хвататься за голову, вот только это не поможет.