Мой папа - миллиардер. Второй шанс бывших (СИ)

— Ты представляешь насколько этот ребенок хотел появиться на свет?! — восклицает она радостно, словно это ее ребенок. — Представляешь? Радоваться должен! Ну и мозг включать, не только когда речь о бизнесе идет, но и когда об отношениях.
— Уже ничего не исправить, Лен. Поздно. И я не собираюсь с тобой это обсуждать. Ты моя бывшая, — напоминаю, но Лена, как заведенный солдатик не замолкает. Завелась на тему и, пока все из меня не вытрясет, — не отстанет.
  
Она даже в работе такая. В том числе поэтому все ее пациенты ее любят. Она до всего докопается и все сто раз проверит.
— Ты зол на нее, что она не сказала? — продолжает девушка.
— Зол, — признаюсь. — И на нее, и на себя.
— А на нее за что? Ты сказал ей, что не хочешь детей, она выполнила твою просьбу. Какие претензии к ней?
— Она могла сказать о дочери, когда узнала, что та больна, — честно делюсь своими мыслями. — Это критическая ситуация и можно было обойти мои слова!
— По своему опыту скажу, что не все так делают, — хмыкает она, поднявшись из-за стола после сигнала чайника. — У меня была одна пациентка, и та не говорила отцу ребенка о болезни. А я… ну… решила помочь и рассказала. Он денег с матери ребенка стал требовать за свою помощь. Нервы ей трепал. Ужас полный. И разные случаи были, Никит. Я-то знаю, что ты другой и последние трусы с себя снимешь, если кому-то помощь нужна, но она-то тебя за месяц не так хорошо узнала. Я процентов на восемьдесят ее понимаю. Плюс она обижена на тебя за твои слова, — говорит, заваривая для нас двоих чай.
— Лен, признайся честно, — прошу ее, потому что эти слова хоть и верны, и в точку, но раздражают. — У вас после расставания со мной у всех чат какой-то? Чат поддержки бывших Златогорского?
— Да не, Никит, — опускает передо мной чашку. — Кофе тебе сейчас не стоит пить. На сердце может дать реакцию.
— Я просто не могу понять, как можно быть настолько упрямой!
— Никит! Ну тебе разве нравятся мышки? Нет! Ты всегда ищешь либо таких как я, у которых язык как помело, и им же себе проблемы находят, либо бешеных, либо таких упрямых. Извини, но ты сам себе такую девушку выбрал, которая в твоем вкусе. Все претензии к себе, а не к ней!
— Точно какой-то чат есть!
— Ага, думаю в мессенджерах нельзя добавить столько участников, сколько у тебя бывших, — не упускает случая поддеть.
— Вот же язва!
— Опять же претензии только к себе, Златогорский! Я себя люблю и принимаю такой, какая есть!
Еще немного болтаем с девушкой. Мы встречались недолго и чисто потому, что все нас видели парой. Друзья детства, как и наши мамы. Но у этих отношений не было будущего. Мы слишком свободные и уверенные в своих мыслях, чтобы впустить в свой мир мысли другого человека. К тому же мы оба трудоголики. Встречи приходилось в наши графики вписывать.
Отправив девушку спать, возвращаюсь в кабинет семейного доктора, которому должен задать несколько вопросов.
— Изучили? — уточняю у него.
— В общих чертах, — хмыкает. — Здесь правда лучше донор. Девочка мала еще. Пожить ей нужно.
— Вот насчет донора, — опускаюсь перед ним. — Может ли нам помочь Виктория Андреевна Федорова?
— Что?! — поднимает на меня изумленный взгляд. — Откуда ты о ней знаешь? Это защищенная информация, Никита.
Защищенная от обычных пациентов, но не от врачей и их дочерей…
И мне еще попадет от Лены за то, что раскрыл эту информацию.
Но он точно не уволит дочь за то, что та сказала, кому пересадили почку моей мамы. Скажу, что пытал ее. Возьму вину на себя, но сейчас не до формальностей. На кону здоровье моей дочери.
— Так вышло, что я знаю о ней, — уверенно смотрю ему в глаза, готовый к любому исходу.
Да и плевать, знаю я или нет. Что это вообще меняет?!
Я счастлив от того, что даже после ее смерти часть моей мамы ходит по свету и помогает миру. Виктория Андреевна воспитатель в доме малютки. Милая и приятная женщина, жизнь которой сумели сохранить.
— Никит, прошу тебя, — тяжело дыша спрашивает Иосиф Григорьевич. — Скажи мне, что не общался с ней. Молю!
— Общался, — не скрываю.
— Она знает?
— Нет, — качаю головой. — Она думает, что я просто добрый человек и друг для нее, который помогает ее дому малютки. Мы только в пределах ее работы контактируем. Не более.
— Хоть здесь слава богу! — недовольно вздыхает, смерив меня осуждающим взглядом. — И зачем все это?
— В этой женщине живет часть моей матери, — хмыкаю. — Ее почки. Я хочу с ней общаться. Я же не требую от нее ничего! Просто видеть, что с ней все хорошо!
— Господи, Никита!
— Она может помочь моей дочери? — повторяю вопрос, заданный чуть ранее.
— Нет, — строго поджимает он губы. — Не может. Есть куча противопоказаний для донорства. И одно из них — ее болезнь. Нужны иные варианты.
Надежда умирает медленно. Я так надеялся на этот шаг, а оно… Черт! Черт! Черт!
— Отправьте это в базы тогда, — произношу, чувствуя такую боль, которую испытывал, лишь когда родители погибли. — В золотые базы.
— Отправлю, — кивает он и тянется рукой к моей. — Только это может не потребоваться. Я сейчас жду подтверждения из клиники. Сверю все, и с вероятностью в девяносто процентов у нас есть донорские клетки.
— Что?! Откуда?!
— Помнишь отдельный пункт в завещании твоей матери? — напоминает он.
— Медицинская ячейка! — вспоминаю как сам пункт, так и список того, что в нем.
О господи!
Моя мама была параноиком.
Но в этот раз она может спасти жизнь моей дочери.
В той ячейке кровь, которую у нее взяли при рождении из пуповины. Яйцеклетки. И куча других жидкостей, которые могут выдержать длительную заморозку.
— Да, — доктор дарит мне улыбку. — Сейчас мне пришлют все необходимое, и мы с тобой будем знать ответ. Пока ждем, Никита! Ребята должны поднять базы и переслать мне все.
— Если подходит, какие наши следующие шаги? — спрашиваю, взяв себя в руки.
— Транспортировка клеток в клинику. Лучше будет к девочке, чем перевозить ее сюда.
— Как скажете.
— Нужно арендовать вертолет для транспортировки. Потом дать сигнал клинике готовить девочку к операции. Большую часть я возьму на себя. С тебя лишь транспортировка и места в салоне для моих сопровождающих.
— А если не подходит? — не исключаю и такой вариант.
— Золотые базы.
— Время поиска?
— Там быстрее все находится, чем в обычных базах, — разводит он руками. — Сутки или около полутора. Плюс транспортировка. Но может повезти, и донор из Питера будет. А может не повезти, и донор окажется из Австралии. Ты ведь сам понимаешь, как все устроено в этих золотых базах.
— Понял, а…
— Иди пока отдохни, — не дает договорить. — Лена подготовит тебе комнату. Ближе к шести только получим ответ. Не раньше.
— Да не могу я спать! — восклицаю недовольно.
— Тебе это нужно, — понимающе хмыкает. — Ты же хочешь быть в клинике собранным, когда девочке будут проводить операцию?
— Понял, — согласно киваю. — Иду!
По итогу комнату мне показывает Иосиф Григорьевич, так и не сумев разбудить дочь. После мужчина приносит стакан с успокоительными каплями, которые я узнаю по запаху, но все равно их выпиваю. Не помешает. Чувствую, что нервы на пределе.
Когда я думал, что мы помогаем подруге Рады, а не моей дочери было как-то проще.
— Спишь, чертила? — звучит из трубки голос друга.
— Нет, Тимур, — отвечаю Лапину сонным голосом.
— Короче, узнали мои ребята про твою мадам, — хмыкает он. — Скинул тебе их документ на почту.
— Сам смотрел?
— Зачем мне смотреть на твою девушку? — фыркает он. — Потом просто познакомишь. Люблю людей сам узнавать, а не этим отчетам верить. Это чисто так, для дорисовки картинки. Сам пейзаж лучше самому рисовать.
— Твои ребята ночью работали?
— Ну так ты просил, — хмыкает Лапин, явно гордясь своими ребятами, которые оперативно его просьбу выполнили. — К тому же они час назад прислали. Я только проснулся пару минут назад. Сообщение увидел, сразу тебе скинул.