Собственность Шерхана (СИ)

Я Снежинке и её детёнышу обустроила уютное гнездышко, да только котёнку не сиделось там — вылазил и ходил обследовать комнаты, неумело косолапя и смешно оттопыривая чёрный хвостик. Снежинка след в след за ним ходила, чтобы с ребёнком ничего не случилось.
Так десять дней и пролетело. К Имрану меня не пустили больше, чему я даже стыдливо рада была. К нему хотелось до ужаса, до дрожи в коленках, но как с ним быть я не знала. Главное, пусть его вытащат обратно.
Верочку мне толком в руки не давали. Не развернуть, не завернуть, не потетешкать. Дни, когда мне позволяли её кормить из бутылочки, я считала удачливыми. И то, что из этой бутылочки она пила не смесь, а моё молоко — счастьем.
Вот сегодня принесли, а она у меня кричит так громко, как никогда. Лицо сердитое, сморщенное, красное, ротик беззубый открыт.
— Случилось что-то? — испугалась я.
— Голодные мы, — улыбнулась педиатр. — Очень голодные и это очень хорошо.
Я послушно потянулась за своей ёмкостью с молоком, но педиатр остановила моё движение жестом.
— Нет? — снова всполошилась я, я была такой же пугливой мамой, как Снежинка. — Ей не подходит молоко, нужна смесь?
Внутри все упало — мечтала кормить дочку своим молоком. Носом хлюпнула, чувствую, сейчас вместе с Верой и разревусь.
— Рубашку расстегивай, — велела врач.
Я расстегиваю, а руки трясутся от волнения. Дочку на руки приняла. Да, я пыталась её кормить грудью, но тогда она и не умела ещё, а теперь вон какая крикливая. А если не получится? Коснулась соском щеки, Вера голову повернула и сама его в рот взяла! Потом скривилась, правда, недовольно — на соску бутылочки привычной не похоже, но голод сделал свое, и она начала сосать. Она кушает, а я от волнения не дышу.
— Сосёт, — шёпотом говорю врачу. — Сосёт, смотрите!!!
— Сосёт, — подтвердила она. — Завтра выпишу вас, приезжайте к десяти с конвертом.
Домой я скакала просто вприпрыжку, счастьем окрыленная. Всех обрадовала, даже котенок и тот засуетился взволнованно, свой хвост поймать пытаясь. Надя повела Анвара на чердак, оттуда спустили кроватку, в которой ещё я спала малюткой. В магазин поехали, за подгузниками, маленькими одежками, одеялками! Столько хлопот радостных.
— Уж не поеду с вами, — отмахнулась утром Надя. — Старая я. Скорее давайте ребёнка везите домой.
И всплакнула, то ли от радости, то ли от волнения, то ли от всего разом. Я в холле больницы стою, жду, когда назовут мою фамилию и вся захожусь от нетерпения. Но время идёт, а младенцев выдают в порядке какой-то непонятной мне очереди. Поневоле по сторонам смотрю, а там одни папы. Что другие подумают мне все равно, да и Анвар рядом может сгодиться за папу, но на душе горько. Здесь должен Имран быть. Даже если мы не будем вместе, забирать нашу дочь мы должны были вдвоём.
— Цветы нужно было купить, — сказал Анвар. — А мы не подумали. Я может съезжу?
— Не уходи, — попросила я.
Я боялась, что Веру принесут, когда его не будет и нам придётся стоять здесь и ждать. А мне скорее домой хотелось отнести свое счастье.
— Поздравляю, — раздалось сзади. — Не ждали?
Нет, его я точно не ждала. Все вопросы решались с юристом, а Чабаш, словно получив от меня все, что ему нужно было, про меня забыл. Оно и к лучшему. А сейчас обернулась — стоит.
— Зачем пришёл? — замявшись, спросила я.
— Да потому что все не по-человечески у вас, — покачал головой он. — Как первый раз замужем. Ну, кто же в роддом без конвертов с деньгами и букетов едет?
За ним вошли двое мужчин. Здоровые такие, хоть сейчас на ринг. А в руках пакеты подарочные бумажные, букеты, шарики… Мне от Чабаша не нужно ничего, но сейчас снова в носу защипало слезами. Это просто гормоны после родов, успокоила сама себя.
Стоим, ждём, но с цветами и правда, приятнее ждать. С ними словно законное право имею здесь стоять.
— Вяземская! — крикнула женщина.
Сердце встрепенулось. Конверт и одежду для малышки мы передали сразу, как пришли, и сейчас мою Веру в этом золотистом великолепии и вынесли.
— Кто у нас папа? — растерялась женщина с моим любимым кульком в руках.
 
И посмотрела на меня. За мной Анвар, Чабаш, два головореза с букетами… Анвар, который до этого делал вид, что Чабаша не видит в упор решительно шагнул вперёд и мою малышку на руки принял, глянул на меня гордо. А меня снова реветь тянет — глупая…
На улицу вышли, Чабаш повёл меня к трём машинам, они тоже все в розовых лентах, цветах и шариках… Так меня Имран должен был домой везти.
— Ты что, все утро украшал?
— Выкинь из головы херню, — посоветовал он. — У меня на это дело прислуга есть.
Я кивнула, но все равно нерешительно остановилась. Оторвала от машины одну ленточку, отнесла и повязала на зеркало машины Анвара. С ним поеду, это будет правильно. Анвар снова гордо спину выпрямил.
Напоследок, я не удержалась все же, спросила то, что давно на языке вертелось:
— А у тебя что, — обратилась я к Чабашу. — Дети есть?
— Нет, — ответил он таким тоном, что сразу становилось понятно, дальше лучше не спрашивать.
И это правильно — меня это не касается. Моё счастье на руках у Анвара, домой сейчас поедет.
— Спасибо, — сказала я. — Спасибо.
  
Глава 33
 
Шерхан
Дочку выписали.
Это я знал. Не от Лизы, нет, с ней мы не виделись с тех самых пор.
Но то свидание, которое нам адвокат устроил, много для меня значило. На душе теплее сразу становилось, стоило вспомнить Белоснежку, заявившуюся сюда.
Нет, здесь ей совсем не место, княжне, в мрачных тюремных стенах, да и я тут быть не хотел.
Я хотел домой. Туда, где плачет маленькая Иман, а Лиза прижимает ее к себе и кормит грудью, смотрит с нежностью на нашу дочь.
Только Белоснежка вовсе не ко мне домой приехала. Сначала — из упрямства, а потом и на дом арест наложили. А ведь там все было готово ко встрече ребенка. Самое лучшее, коляска на понтах, кроватка, игрушек мешок.
Только девочки мои жили теперь в родовом гнезде Вяземских, княгини… И кошек с собой туда притащили, которых Амина вывезла из дома. И Анвар, судя по всему, там же ошивался.
С ним я недавно разговаривал по телефону. Паники своей он не показывал, но я знал, что дела наши идут, откровенно говоря, паршиво.
Ресторан стоял закрытый, персонал распустили домой. Денег рассчитаться с ними хватило, благо, бухгалтерией занимался толковой паренёк.
А Анвар дочку мою охранял. Это хорошо. Они в своем доме совсем беззащитные были.
Где-то до сих пор шлялся Игнат. Сука, наверняка, пока залег на дно. Я понимал, что его крышуют серьезные люди, думаю, чекисты.
Точно не Чабаш, теперь я в этом был уверен. Хотя этот сукин сын из всей ситуации вышел в максимальный плюс.
Белоснежка ему завод отдала, отцовский, а это была сумма внушительная.
Да, я знал, что моя свобода дорого стоит, но что она в руках Чабаша окажется, даже представить не мог. Очень уж он вовремя и к месту тут оказался. Да ещё и Белоснежку из роддома встречать поехал.
Думал об этом и пиздец, как злился. Снова вспоминал, как Лиза жила-работала с ним. И взгляд его помню, которым он на мою женщину смотрел. Такой взгляд — мужской, заинтересованный. И живот, сука, не смущал его ни капли.
Только теперь, выходило, я от него зависел и от связей его. В своем городе он был бог и царь, что он мог сделать в нашем, я не знаю. Да и хватит ли у местных властей сил на дело это повлиять, не ясно…
Оставалось ждать.
И надеяться, что жертва Белоснежки не напрасна.
Я до сих пор в это верил с трудом. И в то, что она на такой шаг пошла — ради меня.
Я в жизни своей от других людей столько заботы не видел. Семья не в счёт, в семье мы всегда были как одно целое. А чтобы другие, бескорыстно, жертвовали ради меня чем-то серьезным… Это подкупало.
Я, сам того не подозревая, наткнулась на драгоценный камень. На Белоснежку.