Александр Грозный. Исчадия Ада (СИ)

Санька пожал плечами и скривился.
— Если бы знать, что нужно, что бы победить её?
— Этот мир существует долго, — дёрнула левым плечом Марта. — И в нем всегда кто-то с кем-то воевал. Помню, как сражались Огненный Волх с Индриком, Перун с Деваной, Даждьбог с Кощеем. Много было схваток и битв, и много их ещё будет. Только чаще всего люди в этих битвах не выживали.
Кикиморка посмотрела Саньке в глаза.
— К сожалению, мой господин, в бою высших сил людям нет места.
— Вот и я о том же думаю, родная. Нельзя людей вовлекать в эту войну. Увидел, сколько там неприкаянных душ и подумал…
— Где, там, мой господин?
Санька посмотрел на кикиморку и, вспомнив, что закрылся от неё «щитом лекаря», и она могла действительно не видеть его переход в другой мир, подумал, что раскрывать Марте, а значит и другим сущностям, тайну о «том мире» не стоит. Представив, что тёмные сущности могут проникнуть в «тот мир» по его каналу, Санька вздрогнул. Вновь внимательно заглянув Марте в душу и не увидев изъяна, светлый князь махнул рукой.
— Не бери в голову, дорогая. Неприкаянных душ везде много.
И, кстати, это было правдой. В этом мире были созданы правила «заложенных покойников» по которым все, умершие неестественной смертью люди и не упокоенные должным образом, переходили в разряд духов, скитающихся в мире людей. Чаще всего такие духи, если о них помнили родичи, становились защитниками своего рода. Души таких покойников и становились матрицей для нежити.
— Старцы-пустынники или боги призывали на свою сторону такие души и превращали их в своих воинов. Боги обещали им упокоение после смерти в своих чертогах. Когда божественные воины гибли время сражений они получали вечный покой. Поэтому у богов никогда не было недостатка в воинах.
— Это интересно, — сказал Санька, но сразу нахмурился. — Но у меня нет своего чертога, где бы можно было упокоиться душам после смерти.
— Нет? — удивилась кикиморка. — Странно. А я думала, что тот мир, что ты создал для этого и предназначен…
— О каком мире ты говоришь? — пришло время удивиться Александру.
— Ну, как? — Снова удивилась кикиморка. — Ты называешь свой мир «сеть». В нём любой неприкаянной душе найдётся своё место. Для души нужен покой, а в твоей сети его предостаточно. Покой, тишина и течение силы — что ещё нужно уставшей от мирских страстей душе.
— Ну, ты даёшь, — пробормотал Санька, одновременно ощущая, как его начинают терзать смутные подозрения, что Максим Грек именно это и проповедует в своей церкви. Оттого, судя по всему, и идут к нему на Дон люди нескончаемым потоком.
Александр тряханул головой и попытался, проморгавшись, отогнать патоку тщеславия и «внутреннего удовлетворения».
— Понятно, что нужно хорошенько обдумать ситуацию! Очень интересную ситуацию! Похоже, что я не там и не у тех ищу помощь и поддержку.
Александр почесал затылок.
— Век живи, век учись…
Самуил Яковлевич тоже был обласкан кикиморками, а потому на продолжении беседы не настаивал. Поэтому Александр со спокойной душой покинул оздоровительно-развлекательный комплекс, отправившись в свой кабинет с мыслью набросать планчик дальнейших действий. Подспудной же мыслью у него была мысль проникнуть в мир будущего не только эфирным телом, а перейти в мир материальный.
Мысли у Сеньки путались. Он то и дело возвращался к увиденному атласу того мира, сравнивал с тем, где он сейчас обитал, и ужасался их схожести. И там, и тут Россия находилась во враждебном кольце.
Раньше, когда он находился в другом мире и в другом теле, Александр не мог терпеть политику и не обращал внимания на высказывания ни своих, ни чужих политических деятелей и философов, озвучивающих теории развития и деградации общества. Здесь Александр совершенно случайно оказался вовлечён в самую высшую сферу человеческих взаимоотношений, а потом сам стал центром, в котором сошлись интересы многих. И не только людей, но и государств.
Был ли готов к такому бывший советский лесник. Александр хоть и обладал обширными интересами и навыками, но навыков управления людьми у него не было от слова «совсем». Оттого он бросил Москву на Адашева и Старицкого и раздумывал, на кого бы ему оставить Ростов?
 
Хотя, с другой стороны, если не задумываться о глобальном, жилось Саньке неплохо. Он реализовал свою мечту построить корабль и поплавать на нём по морю. Он построил не один корабль, а множество. И проплыл по морю более двух тысяч миль, победив в нескольких баталиях османский флот.
Он, как заправский интриган, создал проблемы Османскому султану, который уже, практически, потерял Анатолию. Но эта комбинация у Саньки получилась совершенно случайно. Только потому, что он стал свидетелем покушения на убийство сына султана Мустафы, которого Санька перенёс к себе домой в Усть-Лугу и потом помог собрать войско и договориться с Персидским шахом отпустить второго сына султана Сулеймана.
Никаких хитрых комбинаций Санька не придумывал. Так ситуация сложилась сама собой, а он только лишь наполнил её содержанием: кораблями, крепкими пушками, отличным бездымным порохом, разрывными снарядами. Правда он сам остался почти ни с чем, но «промышленность», заранее перемещённая из подмосковного села Коломенского на Дон, за три года разрослась и постепенно наполняла «внутренние резервы» его столицы.
С организаторскими способностями у Александра всё было в порядке, а вот с управленческими не очень. Заместителя бы ему хорошего. А лучше трёх-четырёх. Адашев младший едва справлялся с Ростовом. На городки, что разрастались по притокам Дона и Донца, его уже не хватало. Из проверенных доверенных лиц имелись ещё Вишневецкий с Курбским, но те были больше воинами, чем администраторами, и кроме крепостиц строить ничего не умели.
Была у Саньки как у главы государства ещё одна проблема, которую он никак не мог решить, это — деньги, которых катастрофически не хватало. Деньги появляются от торговли. Торговля солью приносила значительный доход в казну, ибо была монополизирована ещё царём Иваном Васильевичем. Ткацкие фабрики, стекольные, кирпичные и фарфоровые заводы тоже давали неплохой доход. Однако денег всё равно не хватало.
Не привыкли люди тратиться на излишества. В Ростове Александр запретил сроить избы с печами без кирпичных труб. Глины, годные для изготовления кирпича в Придонье имелись, а Мокша обучил в селе Коломенском достаточно мастеров, чтобы наладить массовое производство строительного и печного камня. Но и после указа люди по привычке умудрялись ставить бани без печей.
Слава «сети», за установками печей в банях исправно следили банники, а в домах — домовые и домашние кикиморы, которым тоже сгоревшие постройки приносили одни лишь хлопоты. Только наладишь хозяйство, а жилище сгорело. Пока другое выстроят, да оно обживётся, нежить намается.
Однако низший и средний класс не любил тратить деньги. Большинство складывало их в горшки и хоронило в погребах. Санька видел «захоронки» и душа его «обливалась кровью». Он, с помощью оборотней, выгреб все ближайшие курганы, и переплавил золотые украшения на монеты, «разбавив» его медью. Однако золото стремительно уходило на торговлю с Персией, из которой завозили хлопок, шёлк, выплавленное хромовое железо и саму хромовую руду хромит.
Уральские золотоносные участки, открытые людьми Строгановых, стали вдруг недоступны по причине бунта ногайских мурз. Мурза Исмаил возмутился тем, что казачьи атаманы Василий Мещерский и Пичуга Путивлец со своими шайками нападают на его улусы во время зимовья на Волге. В отместку Исмаил несколько раз нападал на Санькины караваны с добытым в верховьях южно-уральских рек золотом.
К Исмаилу был послан гонец Беляк Кипов, отвёзший письмо в котором Александр уверял мурзу в том, «что он принял меры и „на-крепко“ приказал казакам не трогать его улусы». Исмаил обещал караваны не трогать. Однако вскоре Ногайская Орда раскололась и сейчас за Волгой шла настоящая гражданская война. О поставках уральского золота на некоторое время можно было забыть. Не ходить же самому Саньке за золотом, путешествуя по тонкому миру? Хотя задействовать кикиморок он вскоре планировал.