Ассасины Сталина (СИ)
"Дорогой Иосиф Виссарионович!
Как член Коммунистической партии, желаю получить от Вас ответ на такие вопросы, которые волнуют, может быть, миллионы людей Советского Союза и о которых никто не осмеливается говорить открыто на собраниях, так как за подобную критику вы будете сильно наказаны.
Я хочу остановиться на вопросах, связанных с сельским хозяйством.
Согласно нашей прессе, в сельском хозяйстве мы имеем громадные достижения, и ни в одной газете не увидите сигналов о недостатках. Вам докладывают секретари обкомов, им докладывают секретари райкомов, последним докладывают с низов. По радио транслируют… Орехово-Зуевский район успешно завершил сельскохозяйственный год, досрочно рассчитался с государством.
Посмотрим же на самом деле, как обстоит дело в действительности…' — Сталин нахмурил брови и стал читать, отмечая красным карандашом самые вопиющие факты. — 'Вот объединённый колхоз 'Красная Звезда — из 500 га 200 га лучших заливных лугов остались некошеными, сейчас залиты водой.
Картофель вроде убран, но что это за уборка? Его убирали мобилизованные рабочие с фабрик и заводов, у которых на этот период сохранялась зарплата на 50 %, и они не старались собрать весь картофель… и собирали только то, что было наверху, и поэтому в земле осталось более половины картофеля. Смешно слышать, что собрано картофеля с га, на некоторых полях всего одна тонна. Идёшь бороздой, ногой расшвыриваешь землю и видишь опять картофель…'
— Суки! — Сталин отложил письмо. За заготовку картофеля в Московской области отвечал первый секретарь обкома, по совместительству секретарь ЦК КПСС Хрущёв. Сдержавшись, Сталин продолжил чтение: «Вот поле гречихи — богатое поле… пущена жнейка — гречиха скошена, кое-как заскирдована, но молотить времени нет, нет людей. Её начинают „молотить“ свиньи… пасутся они без надзора и вот безжалостно „обмолачивают“ гречу и рожь под навесом…„, “…годовые удои молока из года в год не превышают 1200–1400 литров на фуражную корову. Это смешно — это даёт средняя коза. Скот содержится в антисанитарном состоянии (в некоторых бригадах скот по живот стоит в навозе)…». 'Я работаю с 1935 года. Тогда колхозы были совсем другие. Тогда можно было требовать правил ветеринарно-зоотехнического порядка, и они выполнялись, так как тогда было за что спросить и с кого спросить. А теперь этого нет. Сколько бы ни писалось актов, докладных, но это всё остается невыполненным, а если с трудом и выполняется, то как проформа.
Был у нас секретарь райкома т. Николаев, неплохой руководитель, но не справился с работой и с позором снят. Теперь поставлен т. Поликарпов, вроде надёжный человек, так как, будучи директором Ликинского машиностроительного завода, работал довольно хорошо, а теперь у него картина хуже, чем у Николаева. Каков вывод? А вывод, оказывается, такой, что и не в руководстве подчас причина…
Странным становится такой вопрос. Все члены партии между собой в узком кругу говорят о серьёзных недостатках, но никто ничего не говорит на собрании, тем паче на обкоме КПСС. За это взгреют в хвост и в гриву…'
В конце письма Холодов написал: «Сперва я думал, что такое положение вещей только в нескольких районах промышленного значения, а оказывается, нет — такая же картина, как я узнал, и в ряде районов Владимирской, Рязанской, Курской и Воронежской областей, не говоря уже о других, о которых я не знаю».
'В скором времени при существующих условиях оплаты труда колхозников мы можем столкнуться с таким фактом, что работать в колхозах будет некому — старики постареют, а молодёжь вся в городах и на производстве.
Я считаю это положение вещей довольно ненормальным. При введении же предлагаемой оплаты экономика колхозов быстро возрастёт, и жизнь колхозников будет зажиточная и радостная…
Возможно, Вы скажете — это необоснованные выдумки, нет, это голос самих колхозников, голос народа.
Может быть, я мыслю неверно, может быть, я крепко ошибаюсь, но мне кажется, как гражданину Советского Союза, как члену партии, существующее положение оплаты труда колхозников… является совершенно недостаточным, способствующее ухудшению… а не улучшению жизни колхозников,… ухудшению их материального состояния, а вместе с тем и духовного облика (жутко слышать мат от женщин на колхозном дворе или где-либо в поле).
Надо бы остановиться о работе МТС, но всего не охватишь и в письме всего не напишешь.
На этом я кончаю, прошу прощения, если в чём я виноват.
С коммунистическим приветом
Веттехник Орехово-Зуевской Районной."
Сталин отложил письмо, он его потом еще не раз проштудирует полностью, сейчас же ему нужно набросать тезисы своего доклада для выступления на внеочередном съезде Партии, который он созовет летом пятьдесят третьего года, следует срочно убирать партию от штурвала государством, вместо того, чтобы заняться реформирование идей коммунизма, эти шакалы закостенели и не желают ничего менять. — Господи! — взмолился император огромной империи — Даруй мне хотя бы десять лет жизни! Обидно положить свою жизнь ради народа и смотреть, как мои труды пустят по ветру властолюбивые неучи! Прости, что потерял веру в Тебя, что молчал, когда Твои церкви рушили! Что я оставлю потомкам? Восемнадцать томов своих сочинений? Будут ли они читать их? Горько сознавать, но у многих коммунистов мои труды стоят в книжных шкафах только для красоты. Они и труды Ильича не знают, надергают только цитат для своих речей и как попугаи несут всякий бред. Почто так, Господи?
Обсуждение письма Холодова в «верхах» проходило по сельскохозяйственному ведомству. Министр Бенедиктов перед Бюро Президиума нашел стрелочников, и по его словам выходило, что виновны, мол, прежде всего сами колхозники — плохо ухаживают за скотом.
Сталин тогда заметил, что это означает, что колхозы не заинтересованы в общественном животноводстве экономически, что надо особое внимание обратить на повышение заинтересованности колхозников в развитии животноводства. И в начале декабря было принято постановление Президиума ЦК КПСС, которое поручало Бюро Президиума выработать проект соответствующего постановления и внести его на рассмотрение Президиума, а затем Бюро Президиума ЦК поручило Хрущёву рассмотреть факты, изложенные в письме Холодова.
Хрущёв в записке Сталину признавал справедливость ряда положений письма Холодова, но утверждал, что Холодов-де пишет «только о плохих колхозах» и «не знает, как работают передовые хозяйства», хотя сам Холодов, адресуясь к Сталину, заявлял: «Может быть, Вы скажете, что не надо смотреть на отстающих, а надо равняться по передовым — это я понимаю. Но я не понимаю того, что из года в год эти отстающие, а их у нас большинство, не растут в экономическом отношении, а деградируют…»
Однозначно письмо подмосковного веттехника выходило секретарю ЦК и первому секретарю Московского обкома Хрущёву боком. Это письмо было способно высветить Сталину всю сложившуюся после войны систему тонкого вредительства в планировании экономики и взорвать ее. Причём один из конкретных «крайних» был очевиден — Хрущёв, который однозначно обнаруживал управленческую некомпетентность.
Однако Сталин — вопреки злостным мифам о нём — держался за работника до последнего и карал его лишь тогда, когда убеждался в его полной неадекватности — деловой или политической. Держался он и за Хрущёва, к которому благоволил. Поэтому Бюро Президиума ЦК приняло постановление «О составе комиссии для выработки коренных мер по обеспечению дальнейшего развития животноводства», возглавить эту комиссию поручалось всё же Хрущёву.
К концу декабря проект постановления Совета Министров СССР и ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию животноводства в колхозах и совхозах» был готов, но он Сталина не удовлетворил, что было неудивительным.
Во-первых, из письма Холодова можно было понять, что корень зла — в неумном и безответственном «руководстве», а проект постановления, изобилуя не очень-то обязательными таблицами и цифрами, этот скользкий момент обходил и меры предлагались или формальные, или сомнительные. Так, Холодов предлагал выдавать дояркам за каждые 100 литров надоя 2 литра молока ежедневно, свинаркам — по одному поросенку в случае сохранения не менее 8 поросят от матки, работникам овцеводческих ферм — по одному двухмесячному ягненку от 10 объягнившихся маток и т. д. В хрущёвском проекте ничего этого не было — животноводов предполагалось «стимулировать» увеличенным количеством трудодней, то есть не литрами и килограммами, а всё теми же «палочками». Казалось бы, в сельском хозяйстве сдельная оплата «натурой» была наиболее естественной — тем более по тем временам — формой оплаты труда в животноводстве. Это на заводе при плане выпуска в тысячу двигателей нет нужды в трёх тысячах коленных валов. А на ферме чем больше доярка надоит литров от одной коровы — тем лучше. Однако натуральную «сдельщину» комиссия Хрущёва и Микояна почему-то не предлагала. Зато закупочные цены на мясо в проекте постановления предлагалось повысить сразу почти в четыре раза! Например, цену на мясоразрубочных свиней комиссия Хрущёва предлагала повысить с 72 копеек за килограмм до 3 рублей! Конкретные цифры исходили, конечно, от экспертов, и было непонятным — было ли это с их стороны глупостью или тонкой провокацией. Холодов же предлагал иное… Если бы были приняты его предложения, то продуктивность животноводства можно было быстро повысить вдвое, а то и втрое, и даже при повышении закупочных цен всего в полтора-два раза (на чём настаивал Сталин) достаток колхозников весомо увеличился бы в считанные год-два!