Бесконечность, плюс-минус (СИ)

Он вздохнул, но секреты вот так сразу раскрывать не спешил. Само ожидание и заинтересованное лицо Мии явно приносили ему удовольствие.
— Об этом пока знает только Орторус. И то не все. Тут как ни старайся, ничего не докажешь, поэтому почти все, кому говорю, не верят. Но я видел, а значит это уже не небылица. Мия, Венди? — подогревая азарт, спросил он. — Готовы войти в процент посвящённых людей?
— Я эту историю слышала, — скептично вздохнула последняя, не отрывая взгляда от куклы. — Мы только недавно прилетели, я даже отоспаться не смогла. Можно я…
— Подожди, стоп-стоп-стоп. Я тебя не так часто о чём-то прошу, сестрица. Мы скоро закончим, так что составь нам компанию.
Ещё один вздох, и теперь в нём слышалась безнадёжность. Скай сконцентрировался и посмотрел на Мию так, будто сам готов был узнать величайший секрет Виоландо.
— Это переходы. Пе-ре-хо-ды.
— Переходы куда?
— А вот этого я не знаю! — развёл он руками. — Ну как, относительно. В одних много песка, в других вообще нет земли, в каких-то огромные, просто чудовищно огромные листья на деревьях растут. Но что это за место, наша ли это планета? Без понятия, хотя и сомневаюсь, что наша. Такие вещи нужно ставить под сомнения. Обязательно.
— Пески и листья? Откуда ты об этом узнал?
Мия на секунду замерла. Мечтательная и в то же время хитрая улыбка рассказчика на месте рушила догадки и практически полностью раскрывала картину. Не пришлось даже гадать, из-за чего же он так улыбался.
— Подожди-подожди, неужели…
— Я был там, — кивая, заключил Скай.
— Нет, быть не может. Преувеличиваешь, да?
— Ни капли. Правда был. И даже не в одном.
— Да ну! И что там? Ты просто исчезаешь и появляешься в другом месте?
— Нет. С земли не видно, но в этом тумане на самом деле находятся лестницы.
— Лестницы?
— Ага, самые разные. Узкие, широкие, стеклянные, деревянные. Да всякие. Но все они очень длинные. Намного длиннее, чем диаметр этого облачка. Вот и остаётся загадкой то, как можно войти в маленький облачный пучок, потом лететь вдоль длинной лестницы и оказаться в огромном странном мире. — Компаньон перевёл взгляд на свою спокойную подругу. — Венди, есть догадки?
— Ни одной, — не отвлекаясь от вязания, ответила она.
— Вообще она тоже любит все эти причуды, да ещё как, просто сейчас вредничает, — объяснил Скай. — Так вот, лестницы. С ними загадка. На самом деле тут всё решается методом экспериментов. Например, первое время у меня не получалось зайти в переходы. Я просто пролетал сквозь тучу, и никакими лестницами там не пахло. Но один раз вышло так, что из-за яркого света я летел с закрытыми глазами. Просто, даже не надеясь, что я залечу в переход, представляешь? И в итоге я залетел в него. Почему-то именно так у меня получилось. Пока что я удачно переходил всего три раза, но каждый раз чувствовал себя маленьким шмелем, который залетел в мир огромных масштабов. Последний раз я пролетал с полчаса, а на деле только от дерева к дереву долетел. И деревья там бесконечно поднимаются вверх — я не видел их верха и низа тоже не видел. Только стволы, уходящие боги знают куда ветки и листья, на которых сотни таких же Скаев бы уместились. Там всё очень большое, даже не представляешь.
— Подожди, получается… Ну, ты умеешь летать, так что ли?
— С помощью аромата, ясное дело. Ну, знаешь, я из бумаги могу создавать разные подвижные штуковины. Если слепить бумагу как надо, то не так сложно поднять её в воздух. Не раз плюнуть, но можно.
Скай достал листок из кармана и не глядя принялся сгибать его в разных местах. Ловкие движения пальцев превратили квадратный кусок бумаги в птичку, которая заняла своё место на траве.
— Получается, ты летал к этим переходам раз за разом, пока не нашёл способ?
— Ага. Полсотни раз пытался, а на пятьдесят первый вдруг, когда и не ждал, получилось, — он говорил об этом так воодушевляюще, что у Мии мурашки пробежали. — Метод проб и ошибок. Поэтому в каком-то смысле я первооткрыватель всей этой невидальщины, так что ли?
Скай не выглядел напыщенным или самовлюблённым. Он будто задал сам себе риторический вопрос и призадумался. В конце концов он оценочно кивнул, словно ответ был положительным.
 
— А как же учёные? Или другие, похожие на тебя? Люди, которые любят летать в небо. Неужели никто за всё это время не добрался до этих облаков и не изучил их?
— На нашем материке, думаешь, каждый способен взять и оторваться от земли? На других, может, и да, по крайней мере, я так слышал. Но я перекопал уйму книг и трактатов, которые только смог найти в Эмиронии. Есть много предположений и теорий, но я не встречал тех, кто тоже залетал внутрь самого облака. А я этим вопросом интересовался, уж тут-то мне поверь. На северном материке, далеко от этих земель, вроде есть учёные, которые наполовину разобрались. Но уверен, что я, если не первый такой путешественник на Эмиронии, то точно один из них.
— Значит, ты путешественник?
— Ты знаешь, — парень простодушно пожал плечами, — наверно, только на треть. Ещё немного рисую и немного сочиняю музыку. Но не пою — голосом не вышел.
— Ого, сколько всего. Разносторонний ты, выходит.
— Не то чтобы очень разносторонний. Но Венди говорит, что я родился с чернилами вместо крови, значит, наверно всё-таки больше художник. Да, сестрица? Венди, ты нас слушаешь вообще? — снова обратился он к подруге.
— Ну да. А у меня что, есть выбор?
Девушка впервые оторвалась от куклы и посмотрела сначала на Ская, а затем на Мию. Она задала свой вопрос спокойно, и на её лице не читалось какого-то холода. Скорее расслабленность вперемешку с усталостью. Венди не боялась смотреть на Мию, и вообще казалось, что до этого она просто была очень сконцентрирована на своей кукле. Может, это такой скачок настроения, а может, ещё что — угадать было трудно. Но не проронив почти ни слова, только иногда хмыкая и кивая, она всё равно ощущалась как часть компании.
— Я довязала. А у нас какой уговор? Правильно, что я буду сидеть тут, пока не закончу. Я на самом деле не против послушать историю про переходы в сорок второй раз, но куда больше меня сейчас прельщает сон.
— Погоди, не сорок, а пятьдесят второй же. Ты не очень внимательно считала, да?
— Не очень.
— Постой ты, нам ещё нужно столько всего обсудить! — воспротивился Скай, будто бы слова подруги напрочь перечеркнули его планы.
— Давай вместе подумаем, что вам мешает это сделать без меня.
На-треть-художник цокнул, но спорить не стал. Он кивнул Мие, чтобы та не отставала.
— Тогда тоже пойдём внутрь.
— Хорошо. А вы что, брат и сестра, так что ли? — поинтересовалась та.
— Ну, мировоззрением и чувствами. Я люблю близких мне людей называть не только по именам. Иногда какой-то образ или слово зацепится, так я его запоминаю. Обычно имена говорят не так много, как хорошо подобранные слова.
— Понимаю! “Мия”, вот, переводится как “утопающая“. Мне это как-то в книжной лавке рассказали. Я никогда нигде не тонула и вообще не знаю, зачем такие некрасивые имена придумывать.
— Понятия не имею, — зевнул тот. — Имя у тебя красивое, а перевод это уже дело седьмое. Ну, то есть не совсем плевать, потому не десятое, но и в первых рядах по важности не стоит. “Скай” — это “живущий в плодородной почве”. Смешно, а? Полжизни летаю по небу, а тут “живущий в почве”, да ещё и плодородной. Ну в почве так в почве, не суть.
— Получается, ты вот так путешествуешь по разным городам и исследуешь всякие там интересные места, правильно?
— Да, но не только по городам. Удивительных вещей хватает и здесь, в Стео́ксе. Люди ошибаются, когда думают, что невидальщина где-то там, за горизонтом. А настоящие путешественники могут найти их у себя под носом. Я люблю единомышленников, понимаешь? — в голосе слышался восторг. — И новые вещи, в которых есть неповторимая красота. А вы же знаете, какой был девиз у величайшего путешественника всех времён?
— А кто…