Фрэнк на вершине горы (СИ)
— Что он там делал? — изумилась Дебора.
— Это загадка, которая вряд ли будет разгадана, — пожала плечами Тэсса. — Если, конечно, ты не решишь похоронить Билли на каком-нибудь кладбище Утешения… правда, сейчас они закрываются по всей стране, идея с мертвецами, которых можно позвать из земли, признана несостоятельной. Но все еще можно успеть закопать Билли на одном из них, чтобы потом извлечь его в виде зомби и спросить, как он оказался на той дороге.
— Ох нет, — выдохнула Дебора. — Мне бы сгодилась могила в нашем саду или где-то рядом.
— Или где-то рядом, — повторила Тэсса, смиряясь с тем, что тут вряд ли имелись в виду пятьдесят миль на запад. Что же, без упражнений с лопатой, очевидно, не обойтись. — Хочешь, я позову тебе Фанни? — предложила она, в очередной раз возблагодарив судьбу, пославшую им самую лучшую утешительницу всех времен и народов.
— Нет, — к ее удивлению ответила Дебора. — Я думаю… да, точно. Я попрошусь на ночевку к Камиле. Не могу оставаться в этом доме.
— К Камиле? — еще больше изумилась Тэсса, не представляя себе, как можно предпочесть эту злюку их добрейшей баньши.
— Она не будет мне сочувствовать, — объяснила Дебора, вставая. — Я не переживу сейчас сочувствия.
Тэсса поднялась вслед за ней, понимая, что пора убираться. Надо ли что-то сказать напоследок? Пообещать найти и покарать человека, выбросившего бутылку из машины? Проклясть несправедливость бытия? Соврать, что в произошедшем есть смысл?
— Ну, мне пора, — сказала она.
— Пока, — ответила Дебора.
***
От дома Милнов до «Кудрявой овечки» было ровно три с половиной минуты спокойного хода. Тэсса мысленно считала секунды, заодно убеждая себя, что сообщила скорбную весть с достаточной степенью душевности. Или надо было обнять Дебору?
Никто не обучал инквизиторов тактичности, в ордене были специальные люди, которые контактировали с семьями жертв.
В любом случае, что сделано — то сделано, — успокоила себя Тэсса и на будущее поставила метафорическую напоминалку: в следующий раз репетировать подобные сцены.
Толкнув дверь в кофейню, она сообразила, что попала на один из психологических сеансов Джулии. Поскольку у местных жителей накопилось много тем для пересудов — переезд Камилы, танцующие девы, свидание Мэри Лу с циркачом, слухи о скором сватовстве сварливого Джона, скандал в доме Милнов и прочее, и прочее, этим вечером у Мэри Лу оказалось довольно оживленно.
Столы были сдвинуты к стенам, стулья расставлены полукругом, а в центре сидел Кенни и энергично краснел. Румянец уже достиг его шеи и окрасил уши, но еще только коснулся лба.
— И тут я представил, — застенчиво говорил он, — как внутри меня что-то растет…
— Гнев, — подсказала Джулия. Спицы так и мелькали в ее руках, а небесно-голубое вязанье напоминало облако, прилегшее на колени. — Камила использовала тебя как шофера, а потом даже не поблагодарила.
— Да нет же, — еще больше смутился Кенни. — Я представил себе, каково это — когда в твоем животе зарождается новая жизнь. Такая беззащитная, такая крохотная… И подумал еще о том, что если бы я был беременным, то мне бы повезло, если бы добрый сосед отвез меня на УЗИ.
— Уточню на всякий случай, — вклинилась Тэсса, прислоняясь плечом к стене, — насчет беременности — это ты ведь теоретически?
— Ну конечно, — воскликнул он.
— И все же, — проговорила Джулия, — как быть с тем, что тебя просто использовали? Разве это те самые экологичные и здоровые коммуникации, к которым мы стремимся?
— А? — окончательно окрасился в розовый Кенни.
— Она намекает, — перевела Фанни, — что ты слишком уж мягкотелый. Надо было обругать Камилу, как следует, а может еще и стукнуть.
— Да-а-а? — оторопел Кенни.
— Что мы говорим пассивной агрессии, которую демонстрирует сейчас Фанни? — пропела Джулия.
— И часто ты, Кевин, думаешь о том, чтобы кого-то родить? — спросил Эллиот. — Это поди что-то по Фрейду, да?
— Мы говорим пассивной агрессии: уходи, — упрямо продолжила Джулия.
— Да здравствует активная агрессия, — согласилась Тэсса негромко.
— Это же метафора, — объяснила Фанни Эллиоту. — На радость созидания как величайшую награду для каждого из нас. Например, мои пьесы — они же как дети. Аллегорически.
— Твои пьесы, — проворчала Мэри Лу себе под нос, — они же как маленькие уродцы, которых хочется выбросить в море.
— Холли уверен, что не каждому дано понять искусство, — живо возразила Фанни. — Некоторые рождаются невосприимчивыми к прекрасному.
— Давайте вернемся к корректной форме конфликтов на примере Кевина и Камилы, — повысила голос Джулия.
— Да нет у нас никакого конфликта, — ужаснувшись, закричал он и начал немного просвечивать.
— Это потому, что ты прогнулся вместо того, чтобы отстаивать свои границы, — объяснила Джулия.
— Да что с тобой не так? — рассердилась Фанни. — Зачем ты раздуваешь эту искру? Кенни — хороший парень, который не конфликтует с соседями.
— Хочешь об этом поговорить? Ты чувствуешь, что он лучше, добрее тебя? — тут же спросила ее Джулия.
В зале послышались смешки. Если Кенни и Фанни поставить на весы доброты, то они застынут в состоянии идеального равновесия.
— Не бывает корректной формы конфликта, — заметила Тэсса, — иначе это и не конфликт вовсе. Полагаю, что ты никогда не доказывала свою правоту в честной и приятной драке? Ну знаешь, выбитые зубы, разбитый нос, кровь на руках? Вот что такое конфликт, остальное — жалкие компромиссы.
— Что ты вообще здесь делаешь? — запоздало возмутилась Джулия, которая терпеть не могла, когда их мэр и шериф заглядывала на ее кружок.
— Пришла сказать, что завтра у нас похороны, — ответила Тэсса.
В кофейне воцарилась взволнованная тишина. Нью-ньюлинцы переводили взгляд с одного лица на другое, убеждаясь, что они-то уж точно живы.
— Так я и знала, — тоненько всхлипнула Мэри Лу, — что однажды этим все закончится. Он хоть не очень мучился напоследок?
— Раз — и все, — заверила ее Тэсса.
— Такой талантливый, — вздохнул Кенни и почти исчез из видимости, — миру будет не хватать его.
— Правда? — удивилась Тэсса.
— И красивый, — подхватила Фанни. — В жизни не видела никого более красивого. Эти капризные губы, светлые волосы, тонкие руки…
— Стоп, — приказала Тэсса. — А кого хороним-то, милые мои?
— Ну так как же, — растерялась Мэри Лу, — ты сама сказала, что Фрэнк пришиб Холли. Господи, какая потеря!
— Вы с ума сошли, — обиделась Тэсса. — За кого вы Фрэнка вообще принимаете? Да он даже мухи не обидит.
— Это правда, — спохватился Кенни. — Неужели Холли пришиб Фрэнка? Вот до чего ревность художников доводит!
— Отставить, — рявкнула Тэсса, выведенная себя неожиданными соседскими фантазиями. — Моя семья тут вообще не при чем. Билли Милн умер.
Тут все синхронно посмотрели на Эллиота.
— Тьфу на вас, — завопил тот. — Я вообще целый день злил собой отшельника Эрла! У меня алиби.
— Что с вами не так, люди? — спросила Джулия. — Почему вы первым делом думаете об убийстве? Может, Билли болел тайно?
— Да нет, — сказала Тэсса. — Его убили. Бутылкой виски по голове хрясь.
— Алиби, — на всякий случай повторил Эллиот и натянул капюшон свитшота на голову.
— Значит, Дебора, — с умудренным видом заключила Мэри Лу. — Ищи, кому выгодно.
— Не Дебора, — повысила голос Тэсса. — Несчастный случай на трассе. Все, расходимся гладить черные наряды и писать прощальные речи. О точном времени похорон я сообщу после того, как заберу Билли из морга.
— А если не Дебора, — всполошилась Фанни, — так ее надо бежать утешать.
— Она пошла ночевать к Камиле.
— Понятно, — тут же успокоилась Фанни, — значит, сейчас ей нужны не обнимашки, а ледяное равнодушие. Бывает.
— Как вы думаете, — задумалась Мэри Лу, — уместны ли взбитые сливки в похоронном меню?
Глава 31