Палач и Черная птичка (ЛП)

— Давай спи, Черная птичка, — сказал он, затем поцеловал в шею, опустив голову на подушку. — Или не спи, решать тебе. Но я буду спать как убитый, с членом, глубоко в твоей идеальной киске.
Как, черт возьми, я должна спать после этих слов?
И теперь я здесь, отчаянно нуждаюсь в движении, в трении и не хочу будить мужчину, чей член по самые яйца в моей пизде.
— Господи, — шепчу я.
  
Сначала я подумала, что он высвободится, но этого не произошло. Не знаю, сколько времени прошло, может быть, двадцать минут, но мне кажется, что прошла гребаная вечность. Если бы я только могла пошевелиться, получить хоть какое-то облегчение от этой ноющей потребности между бедер…
Такими темпами я не усну всю ночь.
Нет. Это будет пыткой. Что ему, вероятно, понравилось бы.
Тонкое, решительное дуновение воздуха срывается с моих губ.
Я просовываю левую руку сквозь груду подушек, со вздохом облегчения прижимая пальцы к своему клитору. Плечо слишком болит, чтобы как следует разыграться, но не все же должно быть идеально, только не с членом Роуэна внутри. Я уже на полпути к оргазму, мне просто нужно немного давления.
Начинаю водить пальцами по чувствительному комочку нервов, по пирсингу и прикусывая нижнюю губу. Стон просится вырваться на свободу. Влага скользит по пальцам. Когда я трогаю себя, то думаю обо всех фантазиях Роуэна, которые он шептал, пока трахал меня — о том, как он хочет взять меня в общественном месте, как широко раздвинул бы мне ноги на столе в ресторане и лизал, как бы он трахал меня игрушкой в киску, пока сам будет наполнять мою задницу спермой.
Тихий стон срывается с моих губ.
Я замираю. Задерживаю дыхание. Ничего не меняется ни в хватке Роуэна, ни в ритме его выдохов. Никаких признаков того, что я его побеспокоила.
Когда убеждаюсь, что ничего не изменилось, возобновляю медленные движения.
— Слоан.
Я замираю, у меня перехватывает дыхание, пальцы все еще прижимаются к клитору.
— Кажется, ты что-то задумала. Не расскажешь?
— М-м-м…
Роуэн приподнимается на локте, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Я думал, мы говорили о стеснении, — он убирает другую руку с моей талии и кладет ладонь мне на локоть. Я вздрагиваю, когда его губы касаются мочки моего уха. Мне не нужно видеть его, дабы узнать, что на его лице сияет дразнящая улыбка, как он часто делает, когда мы вместе. Он всегда пытается залезть мне под кожу. Прямо как сейчас. Вероятно, это был его план с самого начала.
Я раздраженно фыркаю.
Он смеется.
— У меня есть кое-какие идеи. Позволь изложить свои теории.
Его ладонь скользит вниз по моему предплечью, по запястью, обхватывая руку. Он сильнее прижимает мои пальцы к клитору, и я зажмуриваюсь, когда меня захлестывает волна ощущений.
— Я думаю, ты не могла заснуть. Ты думала, как приятно, когда тебя заслуженно оттрахали. Признаю, наверное, было трудновато заснуть с моим членом, засунутым глубоко в твою жадную киску, да?
Роуэн медленно выходит и скользит обратно, пока его бедра не оказываются на одном уровне с моей задницей. Я уже дрожу. Он делает это снова, а затем прикусывает мочку уха, не сильно, без боли, но так, что я задыхаюсь.
— Я задал тебе вопрос, любимая.
— Д-да, — говорю я, и в награду получаю поцелуй и более сильное нажатие его пальцев на мой пульсирующий клитор. — Не могла уснуть.
— Это было так трудно?
Я качаю головой, хотя это может быть ложью. Если он и понимает, то не упрекает.
— Я думаю, ты не могла выбросить из головы мои слова о том, что я буду делать с тобой. Ты размышляла, были это лишь фантазии или обещания. И когда ты не смогла остановиться, все эти идеи, проносящиеся в голове, стали необходимостью. Ты нуждаешься в сексе, даже если чертовски устала. Нуждаешься, чтобы это все сбылось.
Он роется у меня в голове. Это пугает и возбуждает одновременно. Я так долго была сама по себе. И теперь он присутствует в каждой моей мысли, как будто всегда был там.
Он сказал правду, от него невозможно спрятаться. Он не просто открыл мою клетку, он разбил ее вдребезги, и первые вдохи свободы обжигают легкие.
— Да, — признаю я, на этот раз с большей уверенностью. — Все это правда.
Долгий выдох Роуэна касается моего плеча, вызывая мурашки на коже. Я знаю, не спрашивая, он радуется, что ему не нужно вытягивать из меня ответ, и что так же сильно, как я доверяю ему свое тело, доверяю и свои мысли, надежды и страхи.
— Оставайся здесь, — требует он, прижимая свою руку к моей в знак просьбы продолжать.
Он выскальзывает из меня, и матрас прогибается, когда он отодвигается. Я поворачиваюсь немного, вижу, что он направляется к нашему багажу. Это первый раз, когда я нормально вижу его спину, и даже в тусклом свете из ванной комнаты замечаю, что его кожа испещрена широкими и длинными шрамами, но что-то еще покрывает его плечи.
Мое сердце подкатывает к горлу и хочет выпрыгнуть на кровать.
— Роуэн…
Он останавливается, поворачивая голову, смотря через плечо, как я сажусь и внимательнее рассматриваю чернила, растекающиеся по толстым мышцам на его позвоночнике. Он поворачивается, насколько позволяет его шея, следя за моим взглядом.
— Это что…? Ты…?
— Сделал тату ворона, которого ты нарисовала и оставила на столе? — его улыбка дразнящая, но в ней есть намек на застенчивость, когда он заканчивает мою мысль. — Да. Похоже, так оно и есть.
Я сглатываю душащие тиски.
— Зачем?
Его улыбка становится шире, и он пожимает плечами, отворачиваясь, чтобы порыться в одной из сумок. В моей сумке.
— Во-первых, я не могу таскать рисунок с собой. Он может порваться, — он издает тихий торжествующий звук и поворачивается ко мне лицом. Мой рот все еще открыт от этого откровения, когда я смотрю на то, что он держит — мой фаллоимитатор в одной руке, флакон со смазкой в другой. — Похоже, мне еще многое нужно прояснить для тебя.
Роуэн крадется к кровати. Мое сердце рикошетит от ребер, как пинбол.
— Повернись. На колени.
Я сглатываю.
— Ты очень требовательный.
Роуэн ухмыляется. Я бросаю на него последний взгляд, прежде чем сделать, как он сказал, и поворачиваюсь к нему спиной.
— Даже не притворяйся, что тебе это не нравится, — говорит он, забираясь ко мне на кровать сзади. Он берет мою здоровую руку и обхватывает ею одну из перекладин изголовья, затем ставит мои бедра так, как ему хочется, раздвигая колени шире своей мускулистой ногой. — Киска выдает тебя. Капает и капает, Слоан, и все для меня.
— Ты был прав. Никакой ты не ангел.
Он просовывает игрушку мне в губы и прижимает ее к моему входу.
— Чертовски верно. И ты тоже, — он вводит его в мою киску и вытаскивает обратно неглубокими движениями, включая вибрацию. — Я сказал, что трахну тебя в рот, и я это сделал. Сказал, что вылижу твою киску в ресторане, словно это самое вкусное блюдо в мире, так и будет. Сказал, что наполню твою задницу спермой, пока буду трахать тебя игрушкой. И знаешь, что было, когда я это сказал?
— Нет, — говорю я, задыхаясь, когда он вводит игрушку глубже.
— Твоя пизда так крепко обхватила мой член, я думал, что взорвусь, блять. Ты промокла насквозь. Все стекает по бедрам, — крышка на бутылке открывается со щелчком. Смазка стекает по моей заднице и по дырочке. — Ты делала это раньше?
— Ну… только игрушкой, — он прижимает большой палец к моей дырочке, массируя, продолжая ритмично пихать игрушку.
— И тебе это понравилось.
Я снова киваю.
— Да.
— Хорошо, — это все, что он говорит категоричным тоном, когда засовывает большой палец мне в задницу под звук моего вздоха.
Он разжимает тугое кольцо мышц, наполняя меня ощущениями, пока я не толкаюсь в молчаливой просьбе о большем. А затем его большой палец исчезает, заменяясь смазанной головкой члена, он скользит им, прижимая ко мне, преодолевая сопротивление. Он делает паузу, пока я вдыхаю непривычное ощущение наполненности, а затем начинает медленные и неглубокие толчки, каждый из которых становится еще глубже из-за вибрации игрушки.