Уродина (СИ)
Глава I Генетический мутант
Привет! Меня зовут Виолетта ГранОва. И я родилась обычным ребенком…
Первые странности начались к шести месяцам. Родители стали замечать необычные перемены в моей внешности. Нет, угольно-черная шевелюра на фоне неестественно белой кожи их не удивляла — этим я пошла в отца. А вот появившийся сиреневый оттенок в радужке ранее младенчески-голубых глаз вызвал у них широкий спектр эмоций. Непонятную аномалию сначала обсуждали в семье. Но поскольку она у нас была небольшая: мама, папа и, собственно, я (у меня, по понятным причинам, объяснений не было), то версии быстро закончились. Решили привлечь специалиста — детского врача, который меня планово наблюдал. Начались всевозможные обследования, которые продлились около полугода, и чередовались с простым наблюдением в надежде на то, что «само пройдет». Не прошло. Анализы идеальные, глаза фиолетовые. Да-да, к моему первому дню рождения аномалия вошла в полную силу — от голубого цвета не осталось и следа, как и от надежды на то, что проблема рассосётся. Надежда Ивановна, мой педиатр, врач с большим стажем, разводила руками, и каждый раз клятвенно обещала связаться с очередным светилом науки в поисках причины моей фиолетовости. Феномен, конечно же, вызвал в научных кругах большой ажиотаж, но отдать своё чадо на растерзание заумным фанатикам родители наотрез отказались. Подумаешь глаза фиолетовые, в остальном же ребёнок нормальный. Здоровье крепкое. За целый год жизни ни разу ничем не заболела, даже зубки выросли без капризов и бессонных ночей. В общем родные меня любили, холили, лелеяли, и защищали, как могли. Чего не скажешь об остальных жителях нашего провинциального городка. Люди шушукались за спиной родителей, когда они выводили меня на прогулку, не позволяли своим детям со мной играть (вдруг заразно), а еще называли меня уродом. Не без основания, конечно. Просто однажды в наш город заявился какой-то там профессор генетики с очередной попыткой уговорить моих родителей на «более детальное обследование». И вот этот светило науки с фанатично-лихорадочным блеском в глазах выдвинул версию о том, что у меня генетическая мутация — генезис Александрии. Диагноз вроде как мифический, но его сказочные симптомы у меня определённо просвечивали. А раз так, то «такое необычное уродство генов просто жизненно необходимо изучить» (читать как — очень хочется Нобелевскую премию). Папа, недолго думая, послал дипломированного товарища по широко известному адресу. Эта история наделала много шума. Даже в газетах писали. В общем, так я получила известность, и прозвище.
Время шло. Я росла, познавала мир (в моём случае не очень дружелюбный), закаляла характер — а как иначе, если ты практически изгой? Училась принимать себя такой, какая есть. Ведь с прозвищем Уродина трудно иметь высокую самооценку. Но всё было не так уж и плохо. Несмотря ни на что, я была добрым оптимистичным ребенком. У меня была дружная любящая семья. А когда страсти вокруг моего уродства улеглись (никто из детей так и не заразился), я стала вполне полноценным членом общества. Почти полноценным. По мере взросления у меня появлялись новые особенности. Сначала выяснилось, что моя белая кожа не загорала и не сгорала на солнце. Всегда идеально ровный белый цвет. С едва заметным мерцанием. Бонусом шло полное отсутствие волос на всем теле, кроме головы. То есть косища толщиной с руку, густые черные брови и ресницы, и всё — это весь мой волосяной запас. Какая девчонка о таком не мечтает? А если этого у неё нет, то что? Правильно — завидует той, у которой есть (еще одна брошенная шишка в мой затылок). Но, слава Богу, не все люди одинаковые. И в школе у меня все-таки появилась подруга. Женька! Моё рыжее зеленоглазое чудо! Она стала для меня целым миром. Моей защитой и опорой. Эта неугомонная фурия неистово лупила всех, кто называл меня уродиной. И даже тех, кто просто коверкал моё имя с Виолетты на Фиолету. В итоге долгих и болезненных дебатов все сошлись на сокращенной форме — Вилка. Ну как сошлись? Поначалу Женька носила в школу вилку, и каждый раз щекотала ей нервы тем, кто меня так называл. Она подносила сей столовый прибор к глазу обидчика, и рычала: «Повтори!!!». Пришлось провести с ней разъяснительную беседу, в ходе которой я клятвенно заверила, что имя Вилка мне очень даже нравится. Во всяком случае больше, чем одноглазые и обозлённые одноклассники. Мы с ней над этим от души посмеялись, и смирились.
Школу мы с Женькой окончили с отличием. По результатам тестирования нас обеих зачислили в престижный вуз. И мы уже вовсю паковали чемоданы и готовились покорять столицу нашей Родины, когда в нашу семью пришла беда. Вечером мой папа не вернулся с работы…
Глава II Поиск
Он был охотоведом в местном охотхозяйстве, и время от времени объезжал верхом на лошади вверенные владения. В тот день он как раз и занимался объездом. Один. Его напарник на смену не вышел — запил. А я, которая часто цеплялась к нему «хвостом», в этот день собралась с Женькой пройтись по магазинам, докупить кое-какие мелочи в поездку.
На поиски отца в охотхозяйстве, куда я примчалась уже затемно, решили отправиться утром следующего дня, так как в ночной беготне по лесу толка было мало — в густой тайге и днем-то света было немного, а уж про ночь и говорить нечего. Я, конечно же, была не согласна, и порывалась умчаться в глухую чащу прямо сейчас. Мне напомнили, что отец бывалый охотник, уже 20 лет этим занимается и знает все тропы как Отче наш, стреляет лучше всех, да и вообще обучен жизни в лесу. К тому же на объездном пути находилась сторожка, в которой можно было заночевать при необходимости. Этот факт меня мало успокоил, но я все же согласилась подождать до утра. И побрела домой.
На маму было больно смотреть. Она старалась держаться, но выглядела потерянной, и украдкой плакала. Я ее обнимала, и утешала как могла. Выдвигала различные версии: от той, в которой отец решил заночевать в лесу намеренно, чтобы с раннего утра продолжить осмотр немалых владений охотхозяйства, до той, в которой лошадь подвернула ногу, а значит пешком он сможет вернуться домой только утром. А на связь не выходит потому, что рация села, или сломалась. Так, под мою очередную сказку со счастливым концом нас сморил сон. Вскочили мы еще до рассвета от стука в дверь. К выходу бежали наперегонки, ожидая увидеть отца. Но чуда не случилось. На пороге стояла заспанная Женька с рюкзаком за плечами, с наспех собранными в пучок волосами, дожёвывающая, судя по запаху, бутерброд с чесночной колбасой:
— Я еду с тобой! И это не обсуждается!
— У тебя же сегодня поезд? — то ли спросила, то ли напомнила я.
— У тебя тоже! — по привычке съехидничала моя рыжая подруга. — Родители сегодня сдадут билеты. А как дядя Андрей (это мой отец) найдется, так мы с тобой и поедем. А пока хватит языком чесать, там уже почти вся поисковая бригада в сборе, только нас с тобой и не хватает.
— А ты откуда знаешь?
— Так я сразу туда рванула, смотрю тебя нет, я — к вам.
Наспех собравшись и на ходу позавтракав (мама всё это время запихивала что-то съестное в наши рюкзаки), мы поспешили на выход. Подоспели как раз вовремя — поисковый отряд выводил из стойла лошадей. Народа собралось прилично: помимо работников охотхозяйства, было еще несколько добровольцев и наш участковый полицейский. Всего человек пятнадцать. Мы с Женькой метнулись в стойло. Одна лошадь уже была под седлом (видимо кто-то подготовил для меня, так как я всегда на ней ездила. Интересно, кто?), вторую мы с Женькой в четыре руки оседлали в рекордные сроки. Натянули охотничьи шляпы, вооружились фонариками, и присоединились к отряду.
Несмотря на то, что на улице уже стало светать, в лесу предсказуемо была непроглядная тьма. Освещая путь фонариками, мы (а точнее лошади, на которых мы ехали) пробирались сквозь чащу леса. Ветки то и дело хлестали по лицу. Женька ругалась себе под нос. Но в окружающей тишине ее коронные «твою ж дивизию» и «чтоб тебя… дождик намочил» слышали все. Сделали кратковременную остановку и повязали платки на нижнюю часть лица. Теперь вся наша команда больше походила на шайку разбойников. А я со своими фиолетовыми глазами, так вообще — на головореза. В другое время мы с Женькой постебались бы на это тему. Но не сегодня.