Вперед в прошлое 8 (СИ)

— Народ, давайте Игорька с собой возьмем?
— Угу, жалко его, — прогудел Чабанов, поймал недобрый взгляд Минаева и замолчал.
— Больше народа — больше угара! — Ден поднял руку. — Я за.
Все, кроме Минаева, были за, потому я жестом пригласил Игоря, крикнул:
— Айда с нами!
Парень расправил плечи, вроде даже в росте прибавил и рванул к нам. Ощущение было, словно над ним разошлись тучи, а над Минаевым сгустились. Видимо, он увидел в Игоре конкурента за внимание Гаечки, но та ни к одному, ни к другому интереса не проявляла.
— Длинная, зеленая, пахнет колбасой! — заорал Ден, заходя в тамбур.
Ян, пригладив челку и закрыв изуродованную шрамами половину лица, скривился:
— Странно у тебя колбаса пахнет. Тут, вообще-то, туалетом несет…
В электричку начали заходить дембеля, выдавили нас в вагон. Мы рассчитывали занять два ряда сидений напротив друг друга, по три в каждом, но людей было много, и все места у окна заняли, свободных было по два-четыре, и мы разбились по группам: я, Илья, Боря, Ян; Ден, Кабанчик, Игорь; Димоны, Барик, Гаечка, которая посидела с ними и переместилась к Дену слушать анекдоты, и Минаев вообще потух.
Ден все юморил и юморил, и, как странствующий стендапер, собрал вокруг себя хохочущую толпу, в основном это были солдатики, которые роготали так, что вагон дрожал.
— Конкурс на самый смешной анекдот! — предложил Ден.
— Пацан, жги! — поддержал его бритый наголо парень, рыжий и веснушчатый, стянул берет и прошелся по вагону, собирая «на прикольного пацана».
Ему что-то даже накидали туда, только одна пожилая женщина с высокой прической, к которой вполне могла прилипнуть муха, возмутилась:
— Молодые люди! Как вам не стыдно! Это общественное место, у меня от ваших острот уши в трубочку сворачиваются!
— Так закройте их! Или пересядьте в другой вагон, — широко улыбаясь, рыжий протянул ей берет, дама демонстративно отвернулась к окну.
Начался конкурс: желающие выходили в центр вагона, то есть «становились на табуреточку» и рассказывали анекдот, потом рыжий проходился с беретом. Победителя определяло количество мелочи, которое накидали благодарные слушатели.
Игорь, который мрачно молчал и даже не улыбался, поднялся, «встал на табуреточку», поправил невидимый галстук и обратился к ворчливой даме:
— С вашего позволения, анекдот без пошлости, про боксера и блондинку. Бывший боксер рассказывает своей новой девушке о своей жизни. Через несколько часов она его спрашивает: «А в каких городах вы еще были, кроме Нокаута и Нокдауна?»
Грянул смех. Только Барик ничего не понял. Дама покачала головой, рассмеялась и положила в берет несколько купюр. Игорь пересчитал их и просиял так, словно «Оскар» выиграл.
Так незаметно мы прибыли в пункт назначения, высыпали на обшарпанный перрон, где сквозь асфальт пробивались молодые деревца. Дембеля или кто они там, продолжали рассказывать анекдоты без нас, но, чувствую, без задора Памфилова они скоро скиснут. Игорь похвастался:
— Двести пятьдесят рублей накидали!
Барик повертел головой и спросил:
— Куда теперь?
Я указал направление.
— Говорили, надо на юго-восток. Это там. Илья, компас взял? — Друг кивнул и полез в рюкзак. — Нам нужно на ту сторону путей, пройти длинную улицу, а дальше будет грунтовка между холмами. А от нее — много тропинок.
— А лес там какой? Маслята только в сосняках растут, — с важным видом сказал Минаев. — Я знаю, как выглядят маслята, опята, но в них не уверен, потому что опята бывают ложные. А что там еще можно найти?
— Говорят, боровики, — вклинился в разговор Боря. — И эти, белые.
— Польские еще, — подключилась Гаечка. — Ну, которые срезаешь, и они синеют. Им сосняк не нужен. И сыроежки с розовыми шляпками.
— В общем, — резюмировал я, — берем только то, что знаем. Ну что, ходу? Поесть все взяли, или в магазин надо заходить?
— Взяли, — ответила за всех Гаечка. — Кто не взял, будет голодным, но это ничего, человек без еды может жить сорок дней.
Мы пересекли железнодорожные пути и по единственной улице двинулись вдоль частных домов под возмущенный лай дворовых охранников. Вскоре к собакам присоединились гуси, точнее гусь. Опустив шею, он преследовал нас и норовил схватить кого-нибудь за штанину.
  
Барик поднял гнилую доску и предложил:
— А давайте я его переконтачу, и в лесу зажарим? Спички есть!
— Не вздумай, — осадил его Илья, и Серега примирительно поднял руки. ­— А то аборигены тебя зажарят, как того Кука.
Куры здесь, как и в Васильевке, свободно ходили по дороге, и гуси тоже, и даже индюки, видно было, что чужие тут бывают нечасто. Эдакий затерянный мир посреди холмов, утопающий в зелени, пахнущий свежестью и прелой листвой.
Тишина стояла такая, что был слышен перестук колес далекого поезда — возможно, электрички, на которой мы приехали.
Последние дома прорастали прямо в лес: один — коровником, а второй — ржавой техникой, остовами машин, тракторов, какими-то прицепами, такими же ржавыми. Стало казаться, что к лесным ароматам добавился запах ржавчины.
— Как в «Безумном Максе»! — восхитился Ян. — Только без пустошей!
— Точняк! — согласился Кабанов и аж остановился, поворачиваясь к дому, обнесенному частоколом.
— Так и кажется, что сейчас райдеры выскочат! — с восхищением выдохнул Игорь.
Сразу видно, у кого есть или был видик. Остальные не знали, что за Безумный (он же Бешеный) Макс. Пришлось рассказывать, топая по грунтовке, уходящей в лес. Все слушали затаив дыхание.
Видно заметно, что по этой грунтовке часто ездили. Лес то подступал вплотную, то по обе стороны от дороги бугрились глинистые склоны, откуда корни тянулись, будто щупальца. Наконец началась вязовая рощица, чередующаяся с полянами и канавами, вырытыми черными копателями и поросшими травой.
— Можно начинать искать? — спросил Ян и ринулся в лес, зашуршал палой листвой, как собака, вынюхивающая дичь.
Борис бросился направо, принялся пинать листву, под которой могли прятаться грибы.
— Тут могут быть боровики, — сказал я. — А они большие и растут полянами, их точно не пропустишь…
— А-а-а! — крикнула Гаечка, идущая впереди. — Смотрите — это ж «поляк»! Прям на тропинке!
Ее окружили парни. Саша торжественно вытащила нож и совершила акт обезшляпливания гриба. Показал добычу нам.
— А точно оно съедобное? Странное какое-то, — с сомнением произнес Игорь. — И синее. Я в южных грибах не очень-то секу. Другое дело — Подмосковье…
— Точно! Это польский гриб, что он синеет — нормально, — поручилась Гаечка, кинула гриб в корзинку и принялась разгребать траву. — Где один, там обычно есть и другие.
Все разбрелись по поляне, нагнулись и принялись рыскать, как мышкующие лисы. Поддавшись азарту тихой охоты, я тоже отправился на поиски. В номинации «первый гриб» победила Гаечка, но остались еще номинации «Самый большой нечервивый гриб» и «Поляна боровиков». Но только я сунулся в траву, как обнаружил гору мусора, на которой колосились поганки.
Прошел чуть дальше, увидел куски чашек и тарелок, тряпки и что-то черное жидкое, похоже, машинное масло. Остановился и крикнул:
— Эй, народ! Сюда мусор свозят, пойдем дальше. Если сожрем эти грибы, у нас жабры вырастут или что похуже.
Подошла Гаечка, с тоской посмотрела на гриб.
— И что его теперь, выбро…
Ее прервал душераздирающий крик Яна, ушедшего далеко вперед. Все повернулись на крик. Ян бежал к нам, выпучив глаза. Прибежал, весь трясется, руками размахивает.
— Там… там… В мешке! Шевелится, стонет! Труп!
— Труп стонет? — вытаращил глаза Барик.
Мы с Ильей переглянулись.
— Пойдем смотреть? — прошептал друг.
— Да ну на фиг! — воскликнул Кабанов.
— А вдруг… помощь нужна? — пролепетала Гаечка и сделала шаг назад.
— Ты уверен? — спросил я у Яна, тот закивал.
— Да! Мешок. Большой. Как раз тело влезет. Шевелится и стонет! Страшно — жуть.
Может, ему показалось на фоне моих россказней про постапокалипсис и Бешеного Макса. А может, и правда в мешке что-то живое. Или кто-то.