Вперед в прошлое 8 (СИ)
— Так вы что-нибудь видели?
— Где там видеть? Стреляют — лежи!
Вторым опрашиваемым был сосед лет пятидесяти, розовощекий, плотный и маленький, как карликовый бегемот. Этот товарищ хвалил Кулика, что-де скрытный был покойный сосед, странный, не работал нигде, но вежливый, всегда поможет, у него инструменты были заграничные, так вот он их давал, если вдруг что надо. Про стрельбу сосед рассказал то же самое, и что потом с ним говорил следователь. Но накануне ничего подозрительного не было, никто за домом Кулика не следил. Тут же как кто чужой появится, сразу видно.
«Прямо антитеррористическая операция… которую провели террористы», — подумалось мне.
Серьезные ребята эти «славяне». Совершенно отбитые. Неужели никого из их группировки не ранили? Или они утащили раненых с собой при отступлении?
Отец мог бы рассказать, что и как, но не будет. Попытаюсь что-то выведать у Войтенко завтра. А сегодня — спать.
Как назло, начался очередной показ боевика, назывался он «Полицейский-каратист». Я попросил маму не вопить, убавить звук и улегся спать в кухне на раскладушке, где когда-то обитала Наташка.
* * *Завтра — самый неуловимый зверь на свете. Оборотень, который в полночь превращается в сегодня. Но в полночь — это официально. Лично для меня сегодня наступило в шесть утра.
Приведя себя в порядок и позавтракав, я спустил стоящий в прихожей мопед. Нацепил рюкзак с кофе и покатил к Илье. Около его двора заметил светло-зеленый «Москвич», которого раньше там не видел, и вроде бы за рулем кто-то был. Раньше во дворе машины вообще не парковались, а этот прям на выезде встал, перегородив его.
Кто это? «Славяне», или местные бандюки, которым Войтенко все рассказал, выставили дозор? Раз выезд перекрыли, выходит, «славяне» в подвале? Нелогично. Я бы на их месте пока залег на дно и больше двух не собирался. Или это просто в гости кто-то к кому-то приехал?
В этот раз я решил не тупить и рассмотреть пассажиров, спешился, сделал вид, что меня интересует колесо, медленно покатил мопед дальше — пусть думают, что я поломался.
И снова меня потряхивает. Ну ничего же не происходит опасного! Но чем ближе к подозрительной машине, стоящей на въезде, тем больше желание пробежать мимо, а надо ж в ее салон заглянуть.
Поравнявшись с машиной, я пересилил себя, глянул в боковое стекло со стороны пассажира. Салон был пуст, если не считать повешенного под зеркалом чертика из трубочек капельниц.
Ну вот стоило ли волноваться? Как бы перепрошить мозги, чтобы не переживать по пустякам. Взрослый я так умел.
В подъезде Ильи я оставил мопед у входа — все спят, я десять раз успею подняться и спуститься, пока кто-то появится — и рванул по лестнице наверх.
Каково же было мое удивление, когда я услышал наверху шаги, и на третьем этаже мне встретился рабочий в синем комбинезоне, с чемоданчиком инструментов. Ему было лет сорок, на щеках — щетина, мешки под глазами, русые волосы, продолговатое «лошадиное» лицо.
— Здрасьте, — уронил я, он кивнул в ответ.
Я выглянул в окно, чтобы убедиться, что он не тронул мой мопед. Хлопнула дверь в подъезде, и рабочий направился к «москвичу», повертел головой по сторонам, сел за руль.
Илья вышел мне навстречу — он увидел меня в окно. Я подвел его к лестничной клетке, чтобы спросить, видел ли он раньше «москвич», но того уже след простыл. Тогда я описал рабочего, Илья потер подбородок и, спускаясь, предположил:
— Может, Иваныч. Но он постарше. Думаешь… — дальше он прошептал, выделяя первое слово: — их пасут?
— Думаю. Будьте осторожны.
Перед тем, как открыть дверь подъезда, Илья сказал:
— Они давно не появлялись. Или шифруются, ты же видел там кого-то. А так я никого подозрительного не замечал, и родителям сказал, чтобы поглядывали.
— Все правильно.
Сложно установить слежку в месте, где все друг друга знают, тем и успокоюсь.
Илья уселся позади, и началось наше путешествие в райский курортный уголок. Набережная. Огромные сосны с пышными кронами. Пугливые белки. Одну удалось покормить семечками, которые Илья специально для этого взял.
Белок было две. Одна пышнохвостая, перелинявшая на зиму, наглая, хватала семечки с руки. А вторая, пугливая, тощая, скакала по стволу и возмущенно стрекотала — видимо, ругалась на беличьем языке. Пока я бегал по точкам и косил капусту, Илья релаксировал, от его тоски не осталось и следа. «Чилил» — всплыло слово из реальности, которая не случится никогда.
Или нет? Или она существует параллельно, мой двойник сейчас депрессирует, прячется от гопников, терпит отцовские побои. Лялина никогда не родит ребенка. Наташка — не сыграет свою первую роль. Боря — не выиграет на конкурсе юных художников. Рамиль — не займет второе место на турнире. Да много чего «не».
Алиса… вообще страшно представить, что с ней стало там.
Не так уж все плохо. Наоборот — хорошо! Но радоваться жизни мешала тень грядущего разговора, но и она понемногу блекла. А когда я распродал весь кофе, заработанные триста двенадцать тысяч приятно согревали душу. И афера с акциями «МММ» на фоне бандитских разборок, в которых я опосредованно участвую, казалась детской шалостью.
Закончил я в полтретьего. Можно было поехать домой и отстреляться, ведь, скорее всего, Войтенко меня ждал, но я оттягивал этот момент.
Мы с Ильей не пожадничали, купили в кафе на набережной мороженое с клюквенным вареньем, уселись за столик на улице и растягивали удовольствие, глядя, как над морем медленно катится, пытаясь пробиться сквозь дымку, белесый шар солнца. Поймав восходящий поток, парило множество чаек, наглые голуби сновали чуть ли не под ногами: прижавшись к земле, к ним подкрадывался молодой огненно-рыжий кот.
Так мы просидели, наверное, полчаса. За соседним столиком мужчины в спортивных костюмах, при золотых цепях, судя по их толщине, не слишком статусные, распивали водку и ели шашлыки. Помнится, в прошлой жизни лет в шестнадцать я люто завидовал людям, которые могут себе позволить! Думал, что когда-нибудь и я так смогу, и появятся деньги, чтобы пригласить девушку в ресторан.
Смешные мысли!
Так мы сидели минут сорок. Потом накинули ветровки и покатили в наш город. Илью я предупредил, что мне надо к бабушке, и он отправится домой на автобусе, а я пойду на стрелку.
Прежде, чем поехать на рынок, я заглянул в пункт продажи акций «МММ», на выходе столкнулся с бабулей, заворачивающей драгоценное приобретение в платок — а вдруг украдут? Пока никого нет, я бросил взгляд на курс: он оставался прежним, 6500 за акцию. Оглянулся на мопед, оставленный на площадке возле продмага — его было видно за стеклами, убедился, что никто, кроме кассирши, не увидит, какая сумма у меня с собой.
Да и перед кассиршей я ее сразу светить не буду, вдруг откажется продавать малолетке, как валютчик.
— Десять акций, пожалуйста. — Я сунул в окошко шестьдесят пять тысяч.
— Сколько-сколько? — тетка взяла у меня деньги, пересчитала, посмотрела то ли удивленно, то ли испуганно. — А, ясно.
Вскоре у меня было десять сертификатов на одну акцию.
— Теперь еще десять, — сказал я, убирая сертификаты в раскрытый рюкзак.
— Мальчик, откуда…
— Накалядовал. Я профессиональный нищий. «У одного нищего в Подмосковье дачу ограбили» — слышали? — попытался я перевести разговор в шутку.
Кассирша пересчитала вторую порцию купюр, просмотрела их на свет и сказала:
— У церкви крупными не подают…
— Вам не все равно? — начал разражаться я. — Вам отца привести? Мы на рынке торгуем вместе, он меня прислал. Он не обрадуется, что придется отвлечься, уж поверьте.
Сойдет ли валютчик за моего отца? Но что подстрахует меня, это точно. Однако еще десять акций она мне отдала.
— Еще продадите, или отца звать? — сказал я с нажимом и добавил: — Но он не будет счастлив. Продайте!
Кассирша замерла, по ее лицу словно пробежала тень, отмерев, поправила очки и прошептала: