Сердце в огне (СИ)

Настроение было неважнецким. Только что, пока Глеб был в душе, она смогла сама нажать в телефоне контакт хозяйки студии и, поставив на громкую связь, переговорила с ней о будущих перспективах.
— Женя, я тебе сочувствую… но на твое место я уже взяла мастера… Тем более, как я поняла, ты же не сможешь сейчас работать… Глеб говорил у тебя там что-то с руками. Или уже всё в порядке?
— Нет, Виолетта Александровна, еще не в порядке… Но скоро восстановится…
— Ну, вот как восстановится, так и поговорим, а пока… Извини, я же не могу играть в благотворительность… Время не то. Да, кстати, твои клиентки новым колористом вполне довольны. Так что, не переживай… Не остались твои девочки дурнушками, — весело рассмеялась своей шутке хозяйка. — Только вот Маргарита Сергеевна, что-то взбеленилась и отказалась приезжать…
Женя усмехнулась: кто бы сомневался? Маргарита Сергеевна — железная леди. Принципиальная и хлесткая на язык. У них и знакомство началось с конфликта, когда Женя отказалась выкрасить ее в тон, который она пожелала. Разве непонятно, что этот цвет прибавит десять лет сразу? Уперлась, как молодой барашек, но не отступила, хотя коленки тряслись от страха — всё-таки супруга министра, да еще в возрасте, отказов вообще не приемлет.
— Меня всегда красили именно так, — сверкая бриллиантами в ушах, с нажимом цедила Маргарита Сергеевна.
— А я не стану, — отвечала Женя и ловила возмущенный взгляд в зеркале. — Вам пойдет вот этот оттенок, плюс я добавлю чуть светлого…
— Мне уйти в другое место? — поднимала надменно бровь чопорная дама с идеально прямой спиной.
— Как хотите… Но я не стану вас уродовать! — горячилась Женя.
Маргарита Сергеевна опешила и пристально посмотрела Жене прямо в глаза. Женя не моргнула, только переложила дрожащими пальцами с места на место кисточку.
Пожилая леди усмехнулась, фыркнула в сторону и только потом величаво кивнула:
— Хорошо. Сейчас вы сами убедитесь…
Через три с половиной часа помолодевшая Маргарита Сергеевна, как девчонка, вертелась у зеркала и никак не могла налюбоваться своим отражением. Женя отмывала миски от краски и улыбалась — результат получился на славу, как она себе и представляла. Так они и подружились. Несгибаемая Марго, которую побаивался даже собственный муж, признала в Жене равную по характеру. Еще не раз они потом спорили, да так, что и клиентки, и мастера, цепенели от страха: дура эта Женька, нашла кому перечить… Но всякий раз Женя не уступала, а Маргарита Сергеевна с достоинством признавала свой проигрыш. Женя ее очень за это уважала.
— Жень! Хочешь поесть? Давай закажем что-нибудь… — неожиданно раздался голос Глеба.
Она не услышала, как он появился в комнате. С мокрых волос стекали капли воды, совсем как тогда, на катере, где она смертельно за него испугалась. Женя попыталась поймать его взгляд, но он всё время ускользал. Тогда она сделала шаг навстречу и, подойдя вплотную, прижалась здоровой щекой к его влажной груди. Набитый на плече Глеба ангел вздрогнул и напрягся.
  
Глава 7
 
После вынужденно длительного отпуска, Глеб ездил на работу без особой радости. Да и откуда им теперь взяться, если вся жизнь перевернулась с ног на голову? Дома тягостно и нет больше звонкого, как колокольчик, Женькиного смеха. Постоянно что-то падает, звенит, с грохотом разбивается…
— Жень, давай я тебе помогу…
— Нет, я сама.
— Женя…
— Что?!
И злой отчаянный взгляд.
— Тебе нужно время, Жень… а ты хочешь всё сразу. Мне Игорь на работе обещал дать телефон массажиста. Он реабилитациями занимается. Просто нужно подождать…
Но Женя ждать не хотела. Она уже побывала на приеме доктора и купила специальные мази, которые могли смягчить и выровнять следы от ожогов. Сама в интернете нашла упражнения и разрабатывала пальцы, стараясь добиться свободных движений, как это было раньше.
Иногда Глеб заходил в комнату и видел, как Женя сидит перед зеркалом и внимательно себя разглядывает. Он научился не реагировать на бело-розовые полосы, старался смотреть на другую половину лица. Женя не стала уродлива, но пока след от ожога внимание привлекал, поэтому, выходя на улицу, она надевала большие темные очки и наматывала шелковый платок, так чтобы скрыть часть щеки.
 
Однажды столкнулась со знакомой девушкой из студии, и по сочувствию, мелькнувшему в ее глазах, поняла: теперь она часто будет видеть такую реакцию. Но эта эмоция была хотя бы живой, а вот когда Глеб смотрел на нее, его глаза, словно покрывались полупрозрачной пленкой. Как у пришельца. Вроде бы и видит, а вроде, и нет. И это было ужасным ощущением.
День теперь тянулся долго-долго. Раньше она жаловалась, что ей не хватает времени, а сейчас ненавидела утро, потому что впереди были длинные и тягучие, как резиновый клей, будни. Выходные, впрочем, были еще хуже. Глеб заказывал разную еду и садился играть в приставку. Редко, но предлагал прогуляться, и с видимым облегчением выдыхал, когда получал отказ. Так и сидели каждый в своем углу. Женя читала книгу, не видя строк, и раздраженно листала страницы непослушными пальцами, а Глеб, надев наушники, уходил в виртуальность.
Случались и перепады настроения. Причем у обоих. То Глеб начинал бодро зачитывать истории успеха спортсменов или обычных людей, пострадавших в разных катастрофах, то Женя просыпалась в приподнятом настроении и видела мир сквозь розовые очки. Правда, эйфория проходила так же быстро, как и нападала.
Однажды, в минуту веры в себя, Женя решила удивить Глеба, и пока он был на работе, принялась готовить его любимое блюдо — острый рис басмати с разными специями и травами. Рецепт совсем не сложный, и прежде, Женя почти не глядя, за полчаса справлялась. Теперь же всё вокруг было засыпаны специями. Как Женя ни старалась, а чайная ложка из пальцев выскальзывала, ее содержимое просыпалось, приходилось начинать всё сначала. Раньше она бросала ингредиенты на глаз: щепотку того, щепотку другого. Пришлось об этом забыть. Такие мелкие движения были ей пока недоступны. Оттирая от стола желтые разводы куркумы, Женя с тоской смотрела на устроенный беспорядок. Утешало только, что на блюде охристой горкой, зернышко к зернышку, лежал рис, радуя вкраплениями зеленого, красного и черного.
Она напряженно застыла рядом, прислушиваясь к звукам из прихожей. Вот-вот должен был приехать Глеб. Но вместо этого завибрировал телефон:
— Жень, я задержусь… Мы тут с ребятами из отдела посидим в баре недолго… Ты не обидишься? А завтра вместе куда-нибудь сходим…
На заднем фоне слышался звон посуды, разговоры, смех и музыка. Там жизнь. Там веселятся, шутят, пьют пиво и закусывают его жареными свиными ушами и луковыми колечками, наливают в бокал вино и с предвкушением поглядывают на рубиновую жидкость, обещающую расслабление и другие приятности. Мир, словно поделили на две части. В одной — пустой, заперли Женю, а в другой — живут, как будто ничего не случилось. И это справедливо. У них, и правда, ничего не произошло. Люди эгоистичны, и осуждать их за это невозможно. Но почему же тогда так тоскливо на душе?
Подсыхала блестящая желтая горка, отдавая никому не нужные ароматы в воздух. Еще некоторое время Женя просто стояла, опустив голову, опираясь на столешницу. Нет, она не злилась на Глеба, наоборот, пусть уж лучше пьет с коллегами, чем сидит истуканом с ноутбуком или приставкой. Она тоже могла бы позвать подружек и пить с ними мартини. Только вот подружки как-то внезапно закончились. Первые дни после ее возвращения писали и даже звонили, а потом… Потом как-то каждая занялась своими делами. Так уж случилось, что закадычной подруги у Жени никогда не было. Со всеми она общалась ровно и дружелюбно, могла и куда-нибудь выбраться потанцевать и посмеяться, но вот такой близкой души, чтобы, как сестра родная… нет, такой не нашлось. А может быть, потому что Жене вечно было некогда. Не умела она бесцельно болтать по телефону, просиживать в кафе или ресторане. В такие минуты ей казалось, что она убила время, безжалостно и жестоко. А могла бы узнать что-то новое, освоить очередную технику, посмотреть фильм о музеях, которые она мечтала увидеть, да много чего…