Аспирант. Москва. 90-е (СИ)

— Да, конечно. Я об этом тоже слышал. Что с профсоюзными деньгами очень уж вольно обращался. Рискованные вклады делал. Вроде бы даже в казино шастал на эти суммы. Ну, правда-не правда, никто не знает…
Я усмехнулся:
— Нельзя утверждать, что это правда, но бесспорно, что это правдоподобно…
— Точно так и есть.
— И успешно? В казино, я имею в виду.
Теперь усмехнулся Петр:
  
— Да ведь бизнес азартных игр такая система, которая стабильно в выигрыше, а клиент в проигрыше. Хотя разово может и сорвать куш. Это реально. Своего рода подачка и приманка для игроков. Завсегдатаи казино это знают. Это для них прямо как путеводная звезда.
— И ты думаешь?..
— Нет! — Петя отмахнулся. — Не думаю. Не тот он человек, насколько я слышал. Такой бы не остановился, если бы и миллиард выиграл. Кинулся бы дальше в бой, пока все не спустил бы.
Я покачал головой:
— Да уж. Говенный был субъект.
— Это точно… — произнес Волков как-то задумчиво. — Ты знаешь, какое-то странное чувство! С одной стороны вроде бы все логично: человек куда шел, туда и пришел. Именно к такому финалу. И заказные убийства по Москве сплошь и рядом, только и слышишь. Один Листьев чего только стоит… Или Квантришвили. Но все равно ведь как будто это где-то там… за горизонтом. А тут бац! Совсем рядом снаряд упал. И где гарантия, что случайно бы не завалили какого-нибудь прохожего⁈ Просто неудачный выстрел, рикошет… А?
— Да что ж делать-то, Петруха? Все под Богом ходим. Значит, ходить надо аккуратно, с оглядкой. Но не бояться. Вот это последнее дело.
— М-да… — промычал Петя философски и встал. — Да уж, информация к размышлению… Ладно, пойду я.
— Размышлять дальше?
— И это тоже.
Он ушел, а я мысленно упрекнул себя в расслабленности, встал и тоже стал размышлять, теперь уже над диссертацией. Вторая глава. Самая объемная в «кирпиче», как на аспирантском жаргоне именуется диссертационный том. Постепенно увлекся. Теперь ведь я уже работал над материалом с позиции всего своего жизненного опыта, и позволил себе осторожно, с умом вставить в текст несколько прогнозов, которые должны были сбыться практически на сто процентов.
Ну и постепенно увлекся, вошел в азарт; как говорится, за уши не оттянешь. И назавтра, в воскресенье, тоже лихо марал бумагу, зная, что это все еще не раз переработается, что-то пойдет в корзину… Нормальный процесс — из килограмма исходной породы несколько крупинок золота. Минуты и часы летели, изредка забегали кое-кто из ребят с мелкими просьбами: одному дырокол, другому чистые листы бумаги взаимообразно… В пылу работы я, бывало, вспоминал Ирину: желание навестить и, пардон, присунуть, не пропадало. Но и оторваться не мог, так зажегся работой. Даже на обед не мог отвлечься, хотя жрать хотелось сильно.
Наконец все же собрался, отлип от книг и рукописи, пошел в пятьсот пятнадцатый блок, где и наткнулся на сюрприз.
Иры не было. Ее соседка Настя сообщила мне, что та укатила в свою замечательную Тульскую область, причем как-то внезапно. Вчера под вечер. В пять минут подхватилась, собралась и унеслась.
— Даже не знаю, что ее так ткнуло, — сказала Настя. — Как шилом в попу! Извиняюсь за выражение. А ты что хотел?
— Да книжку одну взять. Монографию. Но нет, так нет.
Я даже не соврал. Монографию на самом деле хотел взять. Другой вопрос — не все сказал. Что попутно с наукой хозяйку книги планировалось продрать до печеночек — об этом умолчал. Так и ушел.
Утром понедельника я со субботне-воскресными трудами понесся к шефу. Научному руководителю, то бишь. Доценту кафедры «Управление персоналом» Федору Ильичу Логинову.
Но и тут облом. Заболел. С утра, говорят, позвонил, сказал, что взял больничный. Причем сказали мне это мимоходом, поскольку все бурно обсуждали позавчерашнее покушение. Лейтмотив диспута был примерно тот же, что у нас с Петей: мутный тип, домутился. И опять же — когда слышали про Скорочкина, Листьева, всякую братву типа Сильвестра, Глобуса — это абстрактно, где-то вдалеке. А тут потусторонний криминальный мир вдруг показал себя самой что ни на есть реальностью. Высунул злобное безжалостное рыло из царства призраков. Ну и понятно, дрожь пробирает от того, что нечисть это не сказки, не лешие и домовые, а вот она, среди нас. И в любой миг может воплотиться рядом с тобой в образе вроде человека — но на самом деле от этого существа веет ледяным замогильным холодом.
Я совершенно очевидно уловил именно такой настрой в сумбурной болтовне преподавателей и сотрудников кафедры. Встревать, конечно, не стал, попрощался и отбыл.
А после обеда пошел в милицию.
Нашел здание быстро, обратился к дежурному:
— Здравствуйте! Меня приглашал по особому вопросу старший лейтенант Гринев из угрозыска. Вот мой паспорт.
Дежурный, прапорщик, взял паспорт, посмотрел, неспешно набрал внутренний номер:
— Андрюха?.. — так по-дружески, по-простецки произнес он. — Тут к тебе человек… Зимин Юрий. Михайлович.
Трубка в ответ пробухтела неразборчивое. Прапор кивнул, вернул мне паспорт, указал пальцем:
— Второй этаж, кабинет двадцать семь.
Сориентировался я быстро, через минуту был в кабинете.
— Здравия желаю!
— Здорово, — хмуровато отозвался старлей. — Проходи, конечно, но… извини, сейчас не до тебя. Я тебе анкетный лист дам, ты заполни и принеси. На днях где-нибудь. А у нас тут аврал…
— Это насчет нашего профсоюзного лидера?
— А, ты знаешь уже?.. Хотя, как не знать, конечно. Да. Пошла волна по всему ГУВД, генералы заколыхались. Найти! Раскрыть! Доложить! Как хорошо, блин, быть генералом! Думать не надо, работать не надо, знай ори в телефон…
Тут старлей спохватился, увидев, что слишком раскрыл нутро корпорации.
— Ладно! Короче говоря, возьми анкету… Где они у меня, черт…
— Андрей… Как по отчеству?
— Давай без отчеств. И на «ты». Железно! Вроде бы перешли уже?
— Хорошо. Андрей, у меня есть ценная информация по убийству. Более того, я оказался свидетелем.
Гринев на миг застыл, воззрившись на меня. Но тут же справился с оторопью:
— Так. Садись! С этого момента поподробнее.
И я подробно, во всех оставшихся в памяти деталях описал произошедшее — с того момента, как подошел к Катиной палатке. Слукавил в одном только месте: сказал, что Катя ничего не видела и допрашивать ее бесполезно. Так как закрыв девушку собой, я так пригнул ей голову вниз, что видеть она ничего не могла в принципе.
Старший лейтенант выслушал меня очень внимательно.
— Так, — повторил он. — Значит, номер — а 1914 МЕ?
— Да.
— М-м… — ну, скорее всего, номер левый, но и это кое-что.
— Номер, может, и левый, — согласился я. — Но машина-то левой быть не может! Номер корпуса, номер двигателя…
— Так-то оно так. Да ведь бежевая «восьмерка»… Таких тысячи, сам понимаешь. Но в любом случае спасибо! Молодец, Юра!
— Служу Советскому Союзу, — слегка пошутил я. — То есть, Российской Федерации. Но Андрей, просьба: на меня не ссылаться. Пусть помощь будет анонимной.
— Да конечно! Оперативная информация. Но грамоту я тебе теперь точно пробью!.. Кстати, анкету не забудь. Где же… А, вот они.
— Погоди, Андрей. Это еще не все.
— Да? А что еще?
То, о чем я собрался сказать Гриневу, я пока держал в полном секрете, и Кате даже не сказал. Ей это и вовсе знать незачем.
— Ты знаешь… если честно, не очень уверен. Но татуировка у него точно была. Вот тут, на ребре ладони. Правой. Это я увидел без сомнений. Синяя краска. А рисунок… похоже на крылышки. Я слыхал, что это может быть знак воинской части какой-то. Разведка там, спецназ…
Слыхал я, конечно, побольше того, что сказал, но демонстрировать осведомленность не мог, понятное дело.
  
И уж конечно, я заметил, как зажглись сыщицким куражом глаза детектива.
— А ну-ка, а ну-ка… — торопливо заговорил он. — Еще раз!
— Да собственно, все. Татуировка на ребре правой ладони, очень похоже, что в виде крылышек.