Тернистая звезда (СИ)
А теперь его самого бросили в топку, как коровье дерьмо. Как расходный материал. И его, и всех, кого он любил. Всю его родину. Как можно было быть таким слепцом? Как можно было не предугадать события на один шаг вперёд?
Было же понятно, что колония станет мстить. После одной девочки зверства в тюрьмах над коренными начались, а после того, что он сегодня совершил, после всех этих…
Джагжид замер и медленно встал, озираясь. Дворец стоял невредим. Деревья шелестели листвой.
– К-какой сейчас день?
– День, в который ещё не поздно всё изменить, – сказал махараджа. При нём теперь не было оцелота. Да и тюрбан куда-то подевался. – Но поторопись.
Джагжид рванул внутрь со всех ног. А Джегг устало улыбнулся ему вслед. Очень удачно, что биться один на один с Ракшасом вышел сам маалик, главарь. Всего-то и нужно было, что крючок цепочки-проповеди на него нацепить. Теперь каждого своего последователя, которого он встретит, ждёт та же пустыня и тот же незабываемый опыт. А если кому-то не хватит… что ж, чёрный всё ещё здесь.
Даже двое чёрных.
Стелия успела уже как-то освободиться от мешка на голове. А стяжку на руках ей разрезает Фарх.
– Пока не окончено, – предупредительно поднял ладонь Джегг.
Легионер понимающе кивнул и отошёл назад, к оцеплению. А чёрный священник обратился к коллеге:
– Когда будет можно, выводи детей.
Стелия решительно кивнула. Она отступать не собиралась. Но на всякий случай уточнила:
– А когда будет можно?
– Ты поймёшь.
Даже теперь он не позволил себе посмотреть на Астер. Золотая ниточка его сердца сначала звенела от напряжения, а потом вдруг замерла, застыла. Стоит повернуть голову, и он не сможет думать ни о чём, кроме неё.
А работа ещё не окончена. Джегг дал легионерам знак не стрелять.
***
– Не забывай дышать, – шепнул Сегой на ухо Астер.
И та машинально сделала вдох. Да. Надо не забывать. Дышать, стоять на ногах…
Когда Джегга настиг первый энерголуч, Сегой перехватил покачнувшуюся девушку поперёк живота. Он и тогда говорил ей что-то… но она не слышала. Не слушала. В голове каким-то чужим, нечеловеческим пульсом билась пустота.
Непоправимое едва не произошло.
«Я не злюсь, не злюсь, не злюсь. Я не злюсь, не…»
Она повторяла слова, как мантру, уже не осознавая их смысла. Реальность давила невозможностью повлиять на неё. Астер один за другим прокручивала в голове сценарии освобождения заложников, которые могла бы предложить осуществить легионерам… и сама же отметала их один за другим. Слишком много потерь. Доза усыпляющего газа, достаточная, чтоб вырубить взрослых мужчин, будет смертельна для детей. А если… нет, тоже нет… Но почему у них нет другого плана, кроме как стоять и смотреть на Джегга, по которому стреляют из энергоружья?
Астер тоже смотрела. Ей было так страшно, как никогда прежде не было. Не то чтобы девушка, сбежавшая из колонии Норг в Серебряную, вела такую уж размеренную жизнь – Астер приходилось уже не раз смотреть в глаза человеку, намеренному её убить.
Но к себе она почему-то не относилась настолько всерьёз. Нет, понимала, что не в игрушки играет, со всей остротой ощущала, что это жизнь, а не симуляция. Ошибёшься – новую загрузку не сделаешь. Хотя, кто знает, что там, по ту сторону? Может, новые возможности. Или новая форма существования.
Что Джегг постоянно по краю ходит, он тоже знала. Но знать это одно, а видеть собственными глазами – совершенно другое. Астер обещала его не отпускать. Но как выполнить обещание? Если в текущей ситуации от неё зависит примерно ничего.
«Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!!! – мысленно упрашивала Астер, сама не зная кого. – Пусть с ним всё будет хорошо!»
Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть, как Джегг как ни в чём ни бывало беседует со зверского вида головорезом, угрожающим женщине ножом.
Но Астер смотрела. Потому что знать всегда лучше, чем не знать.
***
Они выходили по двое и по трое. Замыкал, как и полагается главному, Джагжид.
Их было тринадцать человек. Полдюжины слева, полдюжины справа, маалик по центру, напротив чёрного священника. Это не считая снайпера, которого Арг с легионерами Фарха взяли в плен. Повезло ему.
По глазам людей, выстроившихся полудугой, как на групповом сеансе голографической связи, Джегг видел, что цепочка проповеди надёжно связывает их со старшим в группе. Филигранная работа. Проповедник мог бы гордиться собой, если бы вообще представлял себе, как это – гордиться своей работой.
Но Джегг ощутил лишь слабый, как при противофазных лунах, прилив радости: Джагжида сопровождали совсем молодые мужчины, не старше Арга. Его авторитет был для них непререкаем. Звенья цепочки замкнулись надёжно. Не придётся читать полноценную проповедь каждому из них. Слишком много выходило бы. Даже для Джегга.
– Как твоё имя? – обратился чёрный священник к крайнему слева человеку.
– Гори, – ответил тот тихо.
– Гори, – повторил Джегг и посмотрел ему в глаза. А потом тот вздохнул, поднял руку и перерезал себе глотку.
– Киран, – сказал второй, стоило священнику перевести на него взгляд.
– Киран, – тихо произнёс священник. Этого было жаль… жаль, потому что парень сам по себе был очень неплохой. Талантливый певец, весёлый. Сестёр очень любил. Но…
Джеггу хотелось отвернуться, когда ещё один нож вскрыл ещё одно горло. Мало ли чего ему хотелось. Он должен пройти этот путь с ними до конца. С каждым из них.
– Анудж.
Третья алая струя забрызгала панцирь Императора Вселенной.
– Арджуна.
– Ганеш.
Эти двое братья. Погодки. Гордость родителей, буквально боготворивших сыновей. Их тела упали к ногам Джегга почти одновременно.
– Базу.
Парень чуть постарше остальных. Высокий, плечистый. Стоит по правую руку от Джагжида. На мгновение чёрный священник ощутил его колебание, приготовился к сопротивлению, но нет. Загорелая рука резким движением вскрыла артерию, и Джегг ощутил на губах вкус чужой крови.
Смерть выплачивает все долги, Базу. Я и тебя отпускаю.
Теперь правая полудуга. Совсем юный мальчик, трясётся, как лист кании на ветру.
– Викрам.
– Викрам…
Как же не повело тебе, Викрам, с наставником… Будь у тебя учитель вроде Стила Миротворца, ты мог бы вырасти прекрасным человеком. Но то, что ты в свои юный годы совершил, и кем из-за этого стал, уже нельзя изменить.
Имена продолжали звучать. Джегг повторял их, в ускоренном темпе проживая каждую из историй. А финал у всех один: взмах ножа и тело на брусчатке. У проповедей-цепочек есть всё-таки свои особенности.
Но вот остался один Джагжид.
– Ты сможешь это остановить?
Максимально обтекаемая фраза, но Джегг понимал, что маалик имеет в виду настолько отчётливо, будто смотрел на мир изнутри его головы. Он ведь в самом деле уже смотрел.
– Да. Обещаю тебе.
Они стояли так близко, что Джеггу не составило труда поймать умирающего в падении. Несколько мгновений он прислушивался к тому, как жизнь толчками покидает маалика, а потом аккуратно положил Джагжида на спину.
***
– А шприц зачем? – только что безвольно висевшая на руке Сегоя Астер подлетела к Фарху. – Только не говорите, что там транквилизатор.
– Он самый, – хмуро отозвался легионер. – Не подумайте, что мне это нравится. Но тринадцать трупов… он ещё не скоро в себя придёт. Пока не проспится... Мы уже научены горьким опытом.
– Дайте сюда! – Астер попыталась вырвать у легионера пневматический пистолет. – Вы не будете в него стрелять!
– Послушайте, дамочка, – начинал злиться Фарх, – не знаю, кто вы и откуда, но уж поверьте, я получше вашего представляю, что такое Проповедник после миссии. Первый, кто ему на глаза сейчас попадётся, почти гарантированно умом тронется. Ну или как минимум под себя ходить начнёт. Не, говорят, есть какие-то госпитальерские штучки против этого, но вы уверены, что хотите проверять на себе? Ничего, транквилизатор безопасный, и под его массу тела точно рассчитан. Поспит, а там и…