Тернистая звезда (СИ)
Заинтересованная патетической сопроводительной запиской замороженного чёрного, Астер изучила всю свободно доступную информацию о Джегге в первые же бортовые сутки его появления на корабле. Но этого, видимо, оказалось мало. Пришло время вспомнить занятия по криптобезопасности и залезть в архив Священной Миссии под грифом «Секретно».
Инженер заперлась в номере, достала мультикуб и вызвала протокол машинной связи с Амоком. Тот подключил её к серверу «Гибралтара» (благо во время ремонтных работ на обшивке тот всё равно простаивал в спящем режиме). Что ж, посмотрим, чем в рабочее время занимается Джегг и кому так успел насолить!
Взломать архив оказалось на удивление просто. Астер потратила больше времени на то, чтоб найти нужную информацию. База данных архива по-разному структурировалась в зависимости от адресации пользовательского запроса. Сначала Астер приписала себе юрисдикцию Бхара и… с удивлением обнаружила, что информация про чёрного священника Джегга из хранилища удалена. Впрочем, не слишком тщательно – следы остались довольно явные. Тогда Астер поменяла юрисдикцию на систему Орион и нашла отдельную директорию, доступную к просмотру только для чёрных священников. Убедив систему, что она не кто иная, как Стелия, скачала всё информацию, где так или иначе упоминался Джегг, и приступила к изучению.
Удобнее всего показалось читать сформированные отчёты по миссиям. Астер отсортировала их по датам и стала просматривать один за другим.
Во-первых, выходило, что профессиональную деятельность Джегг начал в весьма нежном возрасте – даже не окончив школу-интернат. Впрочем, в задачах первых миссий значились вполне невинные вещи: сбор информации о строящемся космопорте, заключение торгового соглашения, свержение диктатуры…
Астер перечитала ещё раз. Да, так и написано: свержение диктатуры. Открыла файл. Прыснула смешком. Потом нахмурилась. А когда перешла к медицинскому отчёту… перечитать его пришлось дважды: строчки начали вдруг плясать перед глазами. Она вышла в общее меню: скорее, чтоб отвлечься от картины, нарисованной воображением, чем ради какой-то конкретной цели. Немного подумала… и изменила форму подачи архива. Теперь фильтрация стала сквозной по миссиям и происходила по отдельным полям. Астер наискось, очень быстро пробежала цели: освобождение заложников, прекращение войны, мирные переговоры, снова освобождение заложников, предотвращение массовых казней, прекращение этнической чистки, снова мирные переговоры…
Ход миссий представлял собой довольно внушительные объёмы текста. Инженер также читала их по диагонали. Легенда, фальшивое имя, команда прикрытия, объекты для проповеди, метод внедрения… возможно, в другое время её затянуло бы, как в приключенческий роман, но сейчас обилие деталей вызывало лишь раздражение. Да какая разница, по большому счёту?
И вот последнее поле. Медицинский отчёт. Хоть бы раз осталось пустым! Или с чем-то простеньким, вроде обезвоживания, нарушений сна… но некий аббат по имени Оле не скупился живописать состояние героического чёрного священника: глубокая апатия, депрессия, суицидальные мысли, нарушение сердечного ритма. Госпитальер настоятельно рекомендовал отстранить Джегга от индивидуальных миссий и отправить на реабилитацию в соответствующее учреждение. Например, аббатство Оле. Или назначить стабильную юрисдикцию: феод или диоцез.
Однако отчёты о миссиях продолжались. Вот только медицинский раздел теперь подписывал некто Урри, белый священник госпиталя космопорта Бхара. Характер их изменился: подавленное состояние и травматические расстройства больше не упоминались, Урри сосредоточился исключительно на физиологии: аритмия, спазм сосудов, мышечные спазмы, внутреннее кровотечение, отёк мозга, медикаментозная кома…
Астер, не выдержав, заглянула в последнюю упомянутую в отчётах миссию.
Остановка сердца, клиническая смерть.
Ей самой вдруг стало трудно дышать. Пришлось встать и раскрыть окно. Ветерок овевал лицо утренней прохладой. Лучи Ориона нежно окрашивали небо у кромки горизонта обещанием скорого появления светила. Но Астер не любовалась красотами планеты. Она вспоминала измождённое лицо человека, которого достала из криокапсулы. Вспоминала, как Джегг сидел поперёк её технического коридора, молча уставившись в переборку. А потом она вспомнила другого человека, с такими же тёмными провалами на месте глаз. И его каркающий смех:
– Что говоришь? Слишком худой? Да ты меня в прежние времена не видела… – и мрачно, после паузы. – И хорошо, что не видела.
Он тогда улёгся на траву и растянулся во весь свой немалый рост. Закрыл глаза.
– Зейд?
– Всё нормально, Белка. Просто у меня была паршивая работа. Очень. Паршивая. Работа.
– В самом деле паршивая, – пробормотала Астер, сердито размазывая слезу по щеке. Опять она ревёт, как маленькая! Как будто не знает, что слезами горю не поможешь. Особенно чужому.
***
Урдо встал, аккуратно оправил балахон, ещё раз окинул взглядом умиротворяющий пейзаж. Душа аббата безмятежна, как гладь озера, по которой стелется утренний туман. После медитации всегда так.
Бутоны цветов на кустах пока закрыты, но пленительный аромат щекочет ноздри. Откуда бы?
– Я заварила чай. Будешь?
Файна отточенным движением придерживает широкий рукав. Шёлковые складки выстраиваются идеальным градиентом цвета от тёмно-фиолетового к небесно-голубому.
– Буду, – отвечает он уже после того, как она наполнила его пиалу.
Идеальная температура. Идеальный вкус. Идеальное утро. Всё идеально. Что же за гадость, интересно, сегодня произойдёт?
– Это последний, – Файна садится напротив и тоже с наслаждением пьёт. – Чай.
– Закажи ещё.
Истощение запаса экзотического напитка – слишком мелкая плата за такую идиллию.
– Уже, – она смотрит в сторону, избегая встречаться с ним взглядом. Привычная уже. – Прыжковые ворота в юрисдикции Эйнхерии заблокированы. Пока все торговцы ищут обходной путь, но… с логистикой тяжело. Везде свои нюансы.
Вот это уже ближе к теме.
– Например?
– Например, у Бхара всё ещё неполный конклав и страховые компании закрыли все полисы в том направлении.
– Вот как.
Урдо продолжает пить чай, разглядывает Файну чуть насмешливо. Тревожная новость бьётся в силках её воли. Для него её сознание прозрачно, как стекло. Но девушка ждёт, пока мужчина осушит пиалу до дна. Идеальное утро должно быть идеальным. Для баланса.
– Они… вызывали тебя, – произносит она, стоит ему сделать последний глоток.
– Кто конкретно?
Вмуровать мультикуб в столб посреди Зала Аудиенций оказалось отличной идеей. Удивительно, как некоторые соглашаются эту дрянь всюду за собой таскать. А Файна любопытная. Молодая ещё. Постоянно там ошивается. Заправский секретарь.
– Их конклав. Я сообщила им твои приёмные часы. И предложила запись на следующий сезон, но…
– Но? – переспросил аббат, так как собеседница замолчала.
– Говорят, это срочно. Оставили личный контакт главы миссии Бхара. На случай, если ты найдёшь возможным с ним поговорить.
Вот оно. Мерзость, достойная уравновесить столь прекрасное утро. Впрочем, мерзость ожидаемая. Он даже беспокоиться начал: не просчитался ли, если так долго не выходят на контакт. Не просчитался.
– Помоги одеться.
Для такого общения парадное облачение нужно. Сутана, перевязь, золотые цепи с бляхами регалий. Символы власти аббата. Символы действующего члена конклава Сирении. Символы успешно завершённых Миссий. Как же много всего!
Файна аккуратно расправила последнюю складку украшенной золотым кантом накидки.
«Будь осторожен с ним», – тревожно прозвенели цепочки в её высокой причёске. Удивительно, как она умудряется каждый раз эдакую башню из волос сооружать!
Но вслух девушка ничего не произнесла. Лишь расчёсывала костяным гребнем его иссиня-чёрные волосы, свободно спадающие на грудь и плечи.
– Достаточно. Теперь иди.
Он знает, что ей хочется остаться. Из мёртвой зоны, да хоть через щёлочку в двери посмотреть на Белого Рейвза, выстрелившего в космос капсулой с замороженным священником.