Проданная замуж (СИ)

— Первая супруга? — переспросила я.
— Практически, — заверила гостья. — Наш с Димитрием брак был оговорен родителями еще в нашем младенчестве, и я много лет считала себя его женой.
Вот, значит, о чем говорила леди Версалес. Что же, это в корне отличается от того, что мне говорил муж, а ему я верю больше.
— Хотела бы я увидать Вас на месте нашей госпожи, — с долей сарказма сболтнула я.
Сарказм остался незамечен.
— Правда? — расцвела Элизабет.
"Больше чем ты думаешь", — хотелось добавить мне, но я сдержалась и послала ей кроткую улыбку.
— Не может быть, чтобы Димитрий обо мне не рассказывал, — продолжала самоутверждаться она.
— Может, — немного резче, чем следовало бы, оборвала я. — Никогда о Вас не слышала. Его Сиятельство только о любимой супруге и говорит.
— Это я уже заметила, — пожаловалась леди Дюфон. — Джейн то, Джейн се, Джейн блестяще провела прием, Джейн влет подружилась с Джослин, Джейн вышивает, танцует и на фортепиано играет…
У меня даже на сердце потеплело от ее негодования. Димитрий действительно только обо мне и твердит! С его стороны это чудовищная верность.
Наверное, я таки когда-нибудь к нему приду…
— …только какой толк от вашей Джейн, как от женщины? — закончила Элизабет.
Это был второй болезненный удар. Я прижала к груди какую-то книгу и присела напротив гостьи.
— Это Вам господин сказал? — с замирание сердца услышала я свой голос, словно со стороны.
— Нет, — недовольно отвечала Элизабет, и я позволила себе выдохнуть. — Но вся прислуга судачит о том, что графиня не пускает Димитрия к себе ночью. Вопиющая наглость! Она такого мужчину зазря удерживает подле себя!
— Я слышала другое, — отважно солгала я, но собеседница меня перебила:
— А тебе какое до этого дело? — внезапно подозрительно сузила она глаза.
У меня получилось лишь несколько раз закрыть и открыть рот, прежде чем пролепетать первое, что пришло в голову:
— Я могу Вам помочь.
Такого презрения по отношению ко мне я еще ни у кого не видела.
— Обойдусь без тебя, право слово. Думаешь, мне сложно будет навестить Димитрия несколько раз в темное время суток? При таком раскладе даже его каменное самообладание сломается. Доказать, что брак Димитрия и вашей графини не был консумирован, будет очень просто, — Элизабет хищно усмехнулась. — Скоро графство поприветствует новую графиню.
Господь милосердный! Да это же леди Версалес номер два.
— А Вы не боитесь, что я обо всем этом расскажу графине? — настала моя очередь наступать.
Гостья холодно указала ладонью в сторону двери.
— Вперед. Я не боюсь угроз непросвещенной обслуги. Димитрий будет на моей стороне.
Когда я поднималась с дивана, горечь в моей душе смешалась с ликованием. Скоро Джосси очнется, я трижды поблагодарю ее и за платье, и вообще за ее существование.
— Не будет, — тихо произнесла я, чувствуя, как нарастает в моей душе буря ненависти к этой женщине. — Димитрий никогда не будет на Вашей стороне, госпожа Дюфон.
— Да кто ты такая, чтобы укорять меня!
— Я женщина, которая поражается Вашей глупости! — выдохнула я. — Так споро выложить свои планы первой встречной служанке — в голове не укладывается! Уверяю, у вас силенок на завоевание моего мужа не сыщется.
— Да ладно! — еще больше моего удивилась гостья. — Неужто Димитрий для своей драгоценной Джейн даже денег на приличное платье пожалел?
— Осторожнее, — ухмыльнулась я. — Сейчас эта Джейн воспользуется правом графини Альвийской, и выставит Вас вон.
Элизабет презрительно вспыхнула.
— Димитрий не позволит!
Я не стала разубеждать наивного человека.
— Стража! — провозгласила я, впервые ощущая мельчайшие переливы власти, которые даровал мне титул графини. Элизабет побледнела, когда в помещение молчаливо вошли трое стражей, а мгновение позже — еще двое.
— Я, полноправная хозяйка Альвиона, — нарочно напыщенно обратилась я к ним, — Джейн Грейсон, графиня Альвийская и супруга Димитрия, приказываю Вам доставить эту женщину за пределы дворца и впредь не подпускать ее к моим владениям.
 
Это была победа, чистая, как горный ручей, и пьянящая, как бокал крепкого напитка. Стража даже не думала ослушаться моего приказа, а Элизабет не сопротивлялась — лишь наградила меня полным ненависти взглядом. Я едва не ответила ей нелетописным жестом, но совладала с собой. Надо держать себя в руках.
Больше в библиотеке мне делать было нечего. Если Димитрий станет меня искать (а теперь я уверена, что он точно будет меня искать), то, скорее всего, пойдет в мои покои. По дороге туда меня и нагнал командующий стражей — коренастый служака с кустистыми бровями.
— Моя госпожа, — отдышался он. Видно, сильно спешил. — Что сказать Его Сиятельству по поводу случившегося? Как объяснить ситуацию?
Меня тут же пробрали сомнения. Наверное, не стоило так рубить с плеча. Супруг, скорее всего, будет разозлен. Неужто я оплошала? Но стоило мне вспомнить эту нахальную девицу, ведшую себя так, словно она уже разлеглась в постели моего супруга, и вся неуверенность сгинула.
— Она меня оскорбила, — отчеканила я. — И угрожала. А лучше для выяснения всех вопросов просто отправляйте Димитрия ко мне — ведь приказ отдан мной.
— Как скажете, — облегченно вздохнул командующий, сообразив, что только что вся ответственность была переложена на мои плечи. — С Вашего позволения.
Он откланялся, а я снова погрузилась в раздумья. Что-то мне подсказывает, что Димитрий будет в ярости.
Не стоит и говорить, что я вся изнервничалась до его прихода. Сердитые шаги мужа мерещились в малейшем скрипе половиц, в наименьшем дуновении ветерка за окном. Я бесполезно пыталась усадить себя за вышивание или музицирование, но работа не шла. Меня не покидало ощущение того, что сейчас меня отчитают, словно маленького ребенка за проказу, и от этого я становилась еще нервнее.
Про письмо, о котором говорил Лукан, я и не вспомнила бы, не ткнись носом прямо в него. Послание прилежно ждало своего часа на столе, как и говорил Лукан. Я не стала откладывать разоблачение личности отправителя на потом и тут же вскрыла конверт.
Адресантом была бабушка Ребекка. По-моему, за сегодняшний день на мою долю припало слишком много потрясений.
"Дорогая Дженни!
Знаю, ты не ожидала от меня вестей, но я, тем не менее, пишу тебе. Наверное, ты до сих пор сердишься на меня, я понимаю. Но и ты, пожалуйста, пойми меня — я уже не так молода, и мне трудно держать себя в руках. Не скажу, что моему склочному характеру виной один лишь возраст, но я надеюсь, что он не станет помехой для нашего общения.
Прошу тебя, приезжай в гости, когда тебе это будет удобно. Я буду очень рада тебя увидеть.
Любящая тебя
Ребекка Толивер"
Поразительно. Неужели она вправду согласна начать все сначала? Пусть у нас и не все было гладко, но она — моя единственная кровная родственница. Да и я сама перед ней провинилась, пусть и не помню этого… Что же, эта поездка будет отличным шансом попросить прощения. Правда, я не знаю, какими словами надо будет умолять супруга отпустить меня, а судя по его сердитому сопению за спиной — он уже осведомлен о моих действиях и требует крови.
Я ошибалась — Димитрий не был в ярости. Он был, если можно так сказать, в ненависти. Сейчас казалось очень легким поверить, что я для него ничего не значу. Почему-то именно в этот момент я обратила внимание на его исключительную, строгую внешность, а злость придавала ей еще более неотразимый вид. Длинные черные волосы, сердитые серые глаза, солидный черный костюм… ему вообще идет черное.
— За что, Джейн, — прорычал он, — ты так меня ненавидишь?
— Я… Что?
— Что я тебе сделал? — он подошел ближе. — Чем я заслужил такое отношение?
— Подожди…
— Сначала ты привселюдно выясняешь отношения на приеме с леди Версалес — я все понимаю, оскорбленное самолюбие и все такое, но сейчас… ты превзошла себя!