Правильный лекарь. Том 5 (СИ)

— Какой знак? Я тоже так хочу! — пропищала Катя, состроив жалобные глазки.
— Я же говорю, это личное, — хохотнул я. — Даже если ты его покажешь, с тобой это не сработает.
— Ну и ладно, — надула она губы. — Ну и подумаешь!
— Так, молодые люди, — прервала наш разговор мама. — Идите быстро переодевайтесь и за стол, Настя сегодня приготовила что-то особенное.
— Да, мам, мы быстро! — сказала Катя и пулей вылетела из прихожей в направлении своей комнаты.
  
Я сделал то же самое, но более спокойно. Похоже завтра мне надо будет надевать не только другой костюм, но и другое пальто, это было мокрое изнутри и к утру при повышенной влажности воздуха высохнуть просто не успеет.
Когда в чистой и сухой домашней одежде я спускался по лестнице, все гирлянды уже горели и переливались магической аурой. Да тут похоже пахнет более внушительной суммой, чем одна стипендия. Разорилась Катя как следует. Надо всё-таки допытаться, сколько она потратила и отдать ей хотя бы половину, кое-какие деньги у меня ещё оставались.
Спустившись на первый этаж, я был приятно удивлён, столкнувшись нос к носу с дядей Витей. Странно, мне никто не сказал, что он сегодня в гости придёт. Хотя, причём тут гости, ему тысячу раз говорили, что он как член семьи и наш дом — это и его дом. Мы с ним вместе полюбовались переливами гирлянд, поболтали немного о том, как прошёл день, о том, как вели себя сегодняшние практиканты, об их успехах и неудачах. Потом нас позвали на ужин.
На столе в столовой уже красовались такие блюда, что и в «Медведе» не подают. И как только Настя успевает приготовить такое в одни руки, ума не приложу. Видимо её магия на высоком уровне, такого повара в любом элитном ресторане с руками оторвут. А как это всё оформлено, просто произведение искусства, даже жалко портить вид вилкой и ножом.
— Ну что, моя дорогая и горячо любимая семья, — начал говорить отец, встав со стула и держа фужер игристого в руке. — Хочу заметить, что год прошёл не без приключений, да, Саш? Но очень плодотворно и принёс много новостей и положительных моментов. Лично я ни о чём не жалею, даже если что-то где-то было не так, потому что в общем и целом у нас всё хорошо. Мы отремонтировали дом и клинику, вышли на новый уровень обслуживания наших пациентов благодаря Саше и Виктору Сергеевичу, которые научили наших лекарей работать совершенно по-другому, не так как все. Мы преодолели кучу проблем и неприятностей и всё это делали вместе. Так пусть хорошее, что появилось в этом году, перейдёт вместе с нами в год следующий, а все невзгоды и неприятности останутся в уходящем и больше никогда не пытаются нас преследовать.
Завершив говорить, он протянул фужер сначала в мою сторону, чтобы чокнуться. Сегодня я не смог возразить и тоже взялся за фужер.
— А про тебя, Саша, я хотел сказать отдельно, — произнёс он и сделал небольшую паузу. — В этом году ты сильно изменился, повзрослел, возмужал. Ты один сделал для нашей семьи очень много. И не только для семьи, а для многих пациентов, которые безуспешно пытались вылечиться у других лекарей. Для пациентов, которых ты даже в глаза не видел, которых лечили обученные тобой лекари и знахари. Хочу пожелать тебе побольше энергии, чтобы вывести твои начинания как минимум на уровень города, а в будущем и на уровень Российской империи! Хочу, чтобы ты знал, что мы всегда с тобой рядом и сделаем всё, чтобы тебе помочь о хоть как-то облегчить твой нелёгкий путь, который ты выбрал. Ты самый правильный лекарь из всех, кого я знаю, и скоро в этом все убедятся! Ты утрёшь нос и Захарьеву и Гаазу, а также их прихвостням, которые способствуют не развитию медицины, а застою. Скоро они будут тебе в рот заглядывать и ждать милости, а не ты со страхом думать, что им взбредёт в голову в следующий момент. За тебя, за твоё здоровье и за твоё начинание, Саша!
Отец высоко поднял свой фужер, а потом выпил всё до дна. Я так и стоял, поражённый его пламенной речью и не в силах пошевелиться или что-нибудь сказать. А в это время мама и Катя по очереди подошли ко мне, обняли и поцеловали в щёчку. Последним подошёл Виктор Сергеевич и крепко пожал мне руку, а у самого глаза были на мокром месте. Да что здесь происходит-то? Что за праздник такой? Почему мне столько дифирамбов?
Как ответ на мои вопросы, которые я так и не озвучил, отец протянул мне письмо с гербовой печатью императора и министерства здравоохранения Российской империи. От волнения я даже не мог прочитать, что там написано, текст перед глазами расплывался.
— Обухов сегодня просил тебе передать, — сказал отец. — Он хотел сам, да его срочно в Москву вызвали, мы с ним буквально на ходу пересеклись.
— Что это, пап? — Спросил я, пялясь на исписанную каллиграфическим почерком бумагу, даже не пытаясь уже вникнуть в её содержимое.
— Это официальное признание магии тонких потоков, как метода лечения и разрешение Склифосовскому Александру Петровичу преподавать этот предмет в учебных заведениях. А ещё поручение сформировать преподавательский состав на основе лекарей, владеющих данной методикой.
Когда он закончил говорить, у меня всё поплыло перед глазами, а фужер с шампанским выскользнул из руки и разбился вдребезги о мраморный пол.
  
Глава 4
 
Последний предновогодний рабочий день, среда. Получается, последняя треть знахарей будет проходить обучение по третьей методичке уже в следующем году. Нехорошо как-то. Приехав на работу, я сразу позвонил Демьянову с предложением сегодня объединить вторую и третью группы, чтобы не оставалось долгов по теории хотя бы. Практические навыки не проводились ещё у части обучаемых, но сегодня они тоже должны были завершить, всё-таки кроме меня этим занимаются ещё три помощника.
Пока ехал в клинику на работу продолжал прокручивать в голове вчерашний вечер. Перед глазами стояло то самое письмо из министерства. Я до сих пор ничего не понимаю, как это получилось. Я ведь должен был составить отчёт о результатах обучения знахарей после окончания этого обучения. Сначала хотел позвонить Обухову, а точнее его секретарю с этим вопросом, потом решил сначала спросить Демьянова. Если я отчёт не писал, то Обухов мог его озадачить этим вопросом. Какой бы ни был главный знахарь лечебницы «Святой Софии» ленивый и расчётливый, против задания мэтра он не пойдёт, мог и написать. Тогда лучше не буду звонить, а спрошу у него при встрече, ведь приеду в лечебницу сразу после обеда.
Господи, как же пережить эти несколько часов? Вроде бы нет повода беспокоиться, всё идёт более, чем отлично и эта информация уже не сыграет большой роли. Мне дали отмашку заняться обучающей деятельностью, легализовав метод, о чём я мог до этого только мечтать и не сильно надеялся даже получить это разрешение. Я медленно крался по улицам и неторопливо крутил баранку, вызывая позади себя возмущённые бибиканья торопящихся на работу людей.
— Ты чего это сегодня так долго? — спросил Илья, запрыгивая в машину и стуча зубами. — И чего это ты едешь так медленно? Мы так на работу опоздаем.
— Если не нравится, могу вообще остановиться, — буркнул я, сам не знаю зачем.
— Да что с тобой сегодня происходит, Сань? — спросил Илья, развернувшись ко мне всем корпусом и внимательно рассматривая моё лицо, которое, как я думал, в этот момент не выражало абсолютно ничего.
Я нашёл место, где припарковаться, чтобы не мешать движению и точно также повернулся к Юдину.
— Вчера пришло письмо из министерства с одобрением метода и разрешающее мне заниматься обучением лекарей и знахарей.
  
— Афиге-е-е-еть! — произнёс Илья и снял запотевшие очки. — Так ты должен от радости прыгать и носиться по городу на своём микроавтобусе как будто за тобой драконы гонятся. А ты как черепаха еле ползаешь. Что-то не так? Есть какие-то адские невыполнимые условия?
— В том-то и дело, что нет, — пожал я плечами. — Просто еду и думаю, что делать дальше.
— А что дальше, — Илья протёр очки и снова водрузил на переносицу. — Иди к Обухову и выбивай помещение, после нового года начинаем работать. Если будем делать обучающий центр, то будет и финансирование, а, следовательно, и зарплата, а то от тебя не дождёшься.