Живи в свое удовольствие! (СИ)
Донатина кивнул. Он присел на клинию рядом, а я обратился к Залмоксису:
— Ну, мой юный друг, рассказывай, сможешь ли ты одержать победу? Это очень важно для нас, пожалуй, вся наша дальнейшая судьбы будет зависеть от твоих действий, понимаешь?
Дакиец кивнул. Он был старый, а таким титулом в эти времена называли людей старше сорока лет. Смуглое лицо все в морщинах, коричневые волосы грязные и длинные, связаны в узелок, как у женщины.
Лицо совершенно обычное, заурядное, как у любого прохожего старика на улице, вот только синие глаза выделялись на этом стандартном лице, сверкая внутренним огнем, как два больших сапфира. Я пытался, по привычке проникнуть взглядом в его сущность, надеясь заставить смутиться и опустить взор, но Залмоксис не поддавался.
Из всех людей, что я встречал за свою прошлую жизнь, прожитую в теле Романа Панова, только четырежды я проигрывал битву взглядов, причем три раза это были мужчины, а один раз — женщина.
С женщинами играть и выигрывать в гляделки легко, достаточно представить, как раздеваешь ее и начинаешь трахать, как она тут же начинает смущаться, краснеет и в итоге опускает глаза. Вот только та женщина, которой я проиграл, ничуть не смутилась и продолжала с вызовом глядеть на меня и в итоге я опустил глаза, не сумев противостоять ее огненному взору.
Сейчас с Залмоксисом произошла та же история. Дакиец глядел на меня без вызова, просто молчал и сидел бесстрастно, но его взглядом можно было крошить алмазы. Возможно, что я еще продолжил бы с ним играть в битву взглядов, но тут ко мне подошел Герений и поднес записку, сложенный клочок пергамента.
Я отвел взор от непреклонного центуриона и поглядел на послание. Обычное письмо, наверное, отчет от Лакомы о том, как он обустроился в казармах, может подождать.
— Я постараюсь победить, император, — только и сказал Залмоксис.
Глядя на его крепкие, но тонкие руки, короткие кривоватые ноги и подтянутое жилистое тело, трудно было поверить в то, что он сейчас заявил. Единственное, на что он был способен по моему мнению, это только добраться от клинии до каупоны, да и то с помощью сердобольных помощников. И это несмотря на многочисленные шрамы, которыми было испещрено все его тело.
Дядя Павел наверняка выставит против него молодого и сильного бойца, который забьет дакийца парой ударов и никакие огненные взоры не помогут. Однако Лакома порекомендовал Залмоксиса для поединка, хотя я вначале хотел выставить Родерика.
— Это все, что ты можешь мне сказать? — спросил я разочарованно. — Мне нужно нечто большее, чем обычное обещание.
Поскольку упрямый дакиец продолжал молчать, я вздохнул и спросил у него:
— Лакома сказал, что ты был чемпионом подпольных гладиаторских боев. Что ты ни разу не проиграл их за десять лет участия. Это так?
— Все верно, император, — кивнул Залмоксис. — Я выиграл почти все, несколько раз мой противник умирал случайно, не от моей руки.
— Это как так? — заинтересовался я. — Что значит, не от твоей руки? Там были другие гладиаторы?
— Нет, император, — Залмоксис покачал головой. — Мы дрались в узкой клетке, стены которой усеяны шипами и крючьями. Мои противники нечаянно натыкались на них и погибали. А еще несколько раз убивали звери.
— Какие такие звери, дьявол тебя подери? — меня немного раздражала его неторопливая манера разговаривать. Неужели этот медлительный старик и вправду был одним из лучших бойцов на арене?
— Хищные, император. Львы, медведи, волки, гиены. Их оставляют на цепях в этой клетке, они очень голодные и привыкли есть человечину. Если ты случайно попадешь к ним в лапы, почти всегда погибнешь.
Я выдохнул с удивленным вздохом. Я и не знал, что гладиаторские бои такие жестокие. Но, как бы то ни было, по-моему, Залмоксис слишком стар для поединка с бойцом дяди Павла.
— И сколько же ты провел таких боев? — спросил я скептически.
— Около трех сотен, император, — скромно ответил дакиец.
— А когда был последний? Десять лет назад? — все с тем же сомнениями продолжал я допрос.
— На прошлой неделе, император, — просто ответил Залмоксис. — Я победил противника и он погиб.
Честно говоря, в это верилось с трудом. Я больше представлял этого сорокалетнего старика кашляющего, с ночным горшком в руке, а не с мечом.
— Не знаю, не знаю, можно ли доверить тебе свою жизнь, друг, — сказал я все еще недоверчиво. — Ты пойми меня правильно, я ничего не имею против тебя, но на карту поставлено очень многое.
Залмоксис кивнул, но ничего сказал, не желая меня переубеждать. Я не знал, как быть и тут Герений низко поклонился и деликатно кашлянул, привлекая мое внимание.
— Это послание от госпожи Валерии, доминус, — тихонько сказал он мне на ухо. — Она просила передать, что это очень срочное послание. И просила никому не говорить.
Ох уж эти девицы, вечно с ними проблемы, раздраженно подумал я, разворачивая пергамент. Что ей там еще надо, куда она запропастилась?
«Приходи, без тебя пропаду в огненном царстве», — таинственно гласила записка. Что за бред такой? Какое такое огненное царство? Еще мне не хватало этих секретов с взбалмошными девушками. Как раз, когда у меня на носу важный поединок, а мой боец похож на древнюю черепаху Тортиллу.
— Где она? — спросил я нетерпеливо. — Что это за игрушки?
— Она в подземелье, доминус, — еще тише ответил Генерий. — И у нее очень тревожное состояние, госпожа Валерия в панике.
Вот дьявольщина. То у Новии была истерика, то теперь у Валерии. Но ничего не поделаешь, надо срочно решить этот вопрос, иначе он может перерасти в большую проблему, как это бывает с упущенными возможностями.
— Я пойду прогуляюсь, — сказал я, поднимаясь с ложа. — Нет, Родерик, оставайся здесь, я спрячусь под плащом с капюшоном.
Я потихоньку вышел из своих комнат и спустился вниз, на первый этаж. Дворец был погружен в сон, но всюду горели светильники. Где-то далеко раздавались голоса, рабы и слуги скользили по коридорам неслышными тенями.
Поневоле я вспомнил, сколько здесь казнили и убили императоров и пожалел, что не взял Родерика с собой. Ладно, в случае чего тоже притворюсь призраком погибшего императора.
Выйдя из дворца, я пересек площадь перед дворцом и направился к башне, где находилось подземелье. Что Валерия могла здесь забыть, я здесь даже днем не хочу появляться, а ночью тем более.
Честно говоря, меня встревожило послание девушки. Оно походило на угрозу суицида. У дам иногда бывают заскоки по умственной части, поскольку они все делают на основе эмоций, а у симпатичных барышень таких проблем полно на ровном месте.
Видимо, после ухода подруги Валерия заскучала и решила развлечь себя и меня подобным образом. Тем более, что Уликса не просто так, а с парнем, который не побоялся прийти во вражеский дворец и похитить ее оттуда.
Как романтично, с точки зрения девушки, тем более, что этот парень предназначался ей по жребию богини Венеры. Наверняка теперь она ждет от меня таких же подвигов.
Подземелье пустовало, потому что горемычного слугу уже утащили отсюда. Охранять некого, у входа горел факел, освещая каменные ступени, ведущие вниз, а дальше все было погружено в темноту.
Запросто можно споткнуться и покатится вниз, ломая все кости. Вот зараза, мне обязательно идти туда? Точно ли Валерия там? Может, это ловушка?
— Ромул! — раздался в темноте голос Валерии. — Что ты там стоишь? Иди ко мне быстрее.
Ладно, если это и ловушка, то я уж как-нибудь постараюсь из нее выбраться. Тем более, что в голосе Валерии сквозило нетерпение. Я пошел вниз в подземелье, освещая дорогу факелом.
Вскоре я спустился на нижний уровень, где стояли зарешеченные комнаты для узников. Недалеко у одной из стен я заметил и колоду с воткнутым в нее заржавевшим топором. Странно, раньше я этого не замечал. Это что же, получается, здесь приводили в исполнение смертные приговоры и отрубали головы?
Поводя факелом из стороны ты сторону, я так и не видел Валерии. Куда она подевалась? Трудно выйти навстречу?