Апрель в Лондоне
— Оставьте его отдыхать и спускайтесь, через полчаса будет чай с пирожными, — милостиво произнесла миссис Смайт. У нее было на редкость хорошее настроение. Если так пойдет, скоро соседкам можно будет предъявить очаровательного ангелочка, а не зареванного заморыша!
— Отдыхать… — зло бурчала Эйприл, переодевая Кэвина. — Ему не отдыхать, ему беситься нужно. Вон, всего несколько дней гуляем, а уже видно, что мальчишка-то был сильный… до болезни, наверно. А потом — на койку, не шевелись, не бегай, не играй… Бедолага!
Тут она вспомнила о вещах, принесенных Мэгги: вчера вечером они рассматривали их за вечерним чаем на кухне. Вещички и впрямь оказались из хорошей ткани, явно новыми, а еще на них была вышита монограмма… В замысловатого вида игрушку (сильно замусоленную, явно любимую с младенчества) Кэвин вцепился так, что отбирать и смысла не было, а вот одежки, из которых он уже вырос, Эйприл рассматривала с большим интересом.
Первое — ни единого машинного шва. Интересно, кто это в наши времена, даже если предпочитает шить детям сам, не пользуется швейной машинкой? Разве что совсем бедные люди, но это явно не тот случай. И этот чертов вензель… Где же Эйприл его видела? Или не именно этот, а очень похожий? Может, кому-то захотелось выпендриться, вот и… Но еще и миссис Смайт упоминала с намеком, что родители Кэвина были не какие-то простые работяги, говорила о дорогой клинике…
— Может, у тебя и наследство имеется, а? — спросила Эйприл у мальчика. — Тогда ясно, отчего старая жаба так в тебя вцепилась, она за пенни удавится, хотя денег у нее куры не клюют!
И еще одно не давало ей покоя: монограмма монограммой, мало ли, у кого какие причуды, только мальчика звали Кэвином, а в вензеле ни единой буквы «К» не наблюдалось. Впрочем, тут имелось простое объяснение: миссис Смайт переназвала приемыша, как ей больше нравилось…
— На кой черт мне эти расследования? — задумчиво произнесла девушка и сама же себе ответила: — Да интересно же! Так… черт, надо идти, а то еще разозлится… Кэвин, посидишь в манеже, а? А то я буду переживать, как бы ты не ушибся, не поранился… ну?
Тот серьезно помотал головой. Судя по всему, этот манеж мальчик люто ненавидел. Впрочем, кому понравится сидеть за решеткой?
Он подумал, взял в охапку свою любимую игрушку, прижал к груди, а свободной рукой потянулся к яркой книжке с картинками, которую Эйприл читала ему на ночь (чего у миссис Смайт было не отнять, так это одного — денег на мальчика она не жалела… в разумных пределах, конечно).
— Эйп… — произнес Кэвин.
— Это ты мне? — стараясь не выказать удивления, спросила она и дождалась кивка. — Ну ладно, пусть я буду «Эйп», от меня не убудет… Держи книжку, смотри картинки. Только не порви, а то мамочка будет ругаться… Вот тебе наша читальная подушка!
Эйприл привыкла читать, сидя или лежа на полу (дома так было проще, потому что на кровати или диване все младшие не помещались и не могли смотреть картинки, а так им удавалось заглядывать из-под локтя или виснуть на плечах у старшей сестры.
— Вот тебе и раз, — произнесла она, выйдя за дверь. — Значит, разговаривать он действительно умеет. Но отчего-то не может или не хочет… После стресса, наверно… Ладно, об этом мы подумаем потом, пока что у нас чаепитие, чтоб его!
* * *Миссис Смайт с удовлетворением посмотрела на девушку. Та, правда, сейчас была не в скромной юбочке, а в брюках, но это прощалось — в них куда удобнее ползать по полу с малышом.
— Присаживайтесь, Эйприл, — снизошла она. По имени в доме называли только более-менее доверенную прислугу, ту же Мэгги.
— Спасибо, мадам, — та чинно села напротив.
— Как ваши занятия?
— Благодарю, мадам, продвигаются.
— И вам хватает времени?
— Более чем! Ваш Кэвин такой спокойный и разумный ребенок, что может часами занимать себя сам, пока я сижу за книгами. Разумеется, я ни на миг не оставляю его без внимания, — поспешила добавить Эйприл.
— Да, этот ваш самовольный переезд… — поджала губы миссис Смайт.
— О, простите, мадам! — сказала девушка, хотя до того извинилась уже раз двадцать.
— Помню-помню, вы крайне ответственно относитесь к своим обязанностям, — отмахнулась та. — Впрочем, ерунда. Если детский плач не мешает вам заниматься, дело ваше…
— Что вы, мадам, — искренне ответила Эйприл, — я ведь жила в общежитии, а там привыкаешь к постоянному шуму. Ну а Кэвин плачет очень редко и совсем не шумит. На редкость спокойный мальчик.
— О да, этого не отнять… Хотя прежде… это был какой-то кошмар! — миссис Смайт взялась за виски. — Любой шум, хлопок дверью — и снова этот визг! Каких только успокоительных Кэвину не прописывали, и все бестолку… должно быть, прежние няни попросту забывали их ему давать!
«Значит, я правильно сделала, когда вылила все эти микстуры в унитаз и заменила водой», — заключила Эйприл, худо-бедно разбиравшаяся, какой дряни намешано в тех пузырьках, благо имела дело с успокоительными, а вслух произнесла:
— Должно быть, они и правда манкировали своими обязанностями. И, наверно, у семьи напротив такая же беда: я очень часто слышу, как у них плачет ребенок, просто разрывается! Неужели у них нет средств на хорошего доктора?
— Ах! — миссис Смайт прижала пальцы ко рту, потом схватилась за сигареты. — Это такая беда…
— О, я же здесь чужая, я ничего не знаю, — быстро пошла на попятный Эйприл. — Надеюсь, я не обидела никого из ваших знакомых?
— Нет, нет, дело не в том, — та раскуривала сигарету. Тайна жгла ее изнутри, и пожилая дама решилась. — Помните, я сказала, что родителей Кэвина сбила машина?
— Да, мадам.
— Угадайте, чья это была машина? — с победоносной ухмылкой спросила та.
Эйприл честно задумалась. Вернее, сделала вид, что задумалась, а потом округлила глаза:
— Не может быть! Неужто… ваших соседей напротив?!
— О нет, милочка, что вы… — засмеялась миссис Смайт, довольная собой. — Это весьма, весьма приличные и солидные люди, им не пришло бы в голову гонять на автомобиле в нетрезвом виде, да еще и с маленьким сыном на заднем сиденье!
Эйприл окончательно перестала что-либо понимать и только надеялась, что на лице ее написана достаточная заинтересованность историей. Видимо, так и было, потому что хозяйка заговорщицким тоном произнесла:
— Это был их близкий родственник с супругой! Ребенок чудом выжил… ну и нельзя же было оставить его в приюте, верно?
— Боже мой, какой ужас, — совершенно искренне произнесла Эйприл.
«Значит, родителей Кэвина убил пьянчужка-водитель… у которого остался свой сын, которого взяли родственники, которые живут напротив миссис Смайт… Ах ты ведьма старая!»
— Надеюсь, — сказала она скорбно, — мальчики никогда не узнают, какая драма связывает их судьбы…
— Я не сомневаюсь, что соседка непременно расскажет своему приемышу, кому он обязан такой жизнью, — сладко улыбнулась миссис Смайт. — Ну а Кэвину, когда он подрастет достаточно, я, конечно, объясню, что он не родной мой сын… впрочем, это не секрет. Ну а прочее…
«Прочее сделают соседки, — заключила Эйприл. — Интересно, чем тебе так насолило семейство напротив, чтобы затеять этакую игру?»
— Мадам, если мой вопрос покажется вам бестактным, пожалуйста, забудьте о нем, — быстро сказала она. — Вы решили усыновить Кэвина до того, как приемыша взяла соседка, или же после того?
— Какая вы сообразительная девочка, — довольно рассмеялась миссис Смайт. — Об усыновлении я думала давно, это верно… И вдруг у соседей появляется маленький мальчик, к ним заходит — кто бы вы думали? — моя старая знакомая, которая работает в соцслужбе. Она и рассказала мне эту душераздирающую историю, упомянула и о Кэвине… Тогда-то я и решила рискнуть, — добавила она довольно. — Кажется, не прогадала. По слухам, тот, второй приемыш — настоящий дьяволенок, весь в покойного папашу!
— Боже мой… — протянула Эйприл. — Я думала, такое бывает только в романах!
— Я тоже так считала, но… Ах, давайте сменим тему. Расскажите о своей милой провинции, вы совсем не упоминаете о доме…