История любовных побед от Античности до наших дней

Разумеется, допуская столь дерзкие поступки, надобно оправдать их прекрасными речами, ведь человека можно винить лишь за те действия, в коих он властен, между тем как прелести юной девы способны помутить рассудок влюбленного. Принесет ли это должный результат? Только при условии, что поклонник проявит настойчивость. Женщины станут бранить вас прилюдно, тут надлежит хранить смущенное молчание, снять шляпу, потупить взор либо, вздыхая, возвести его к небесам, ковырять землю носком сапога, чесать в затылке, кусать свои перчатки! Словом, разыгрывать роль «того, кто устыжен, охвачен смятением, безутешен». Назавтра же, если удастся застать наедине притворщицу, чье целомудрие вы якобы оскорбили своими ласками, можно отважиться на новые любезности, но с таким боязливым и почтительным видом, который ее обезоружит. Таким образом, дерзкие ласки здесь представлены не просто как способ любовного сближения, но как первый шаг в совокупности более сложных маневров обольстителя.
    
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ КАДРЕЖ
 
Это побуждает нас уделить внимание близким по духу байкам, которые дошли до нас со слов Бюсси-Рабютена, хотя их достоверность сомнительна. Дело происходит в тех парижских салонах, где в силу более глубокого знания человеческой природы усложнялись и оттачивались первоначальные приемы обольщения, формировалась тактика, которая прославит XVII столетие. Соблазнитель этого великого века охотно станет играть еще и на тщеславии дамы. Так, Бюсси, желая обольстить свою кузину де Севинье, сообщит ей, что господин де Севинье изменяет жене со знаменитой куртизанкой Нинон де Ланкло. «Отомстите за себя, моя прекрасная кузина, я бы тогда взял на себя половину мщения, ведь мне ваши интересы так же дороги, как мои собственные». Излишняя напористость поклонника вызвала отказ, но полгода спустя, когда неверный супруг пал на дуэли, веселая вдовушка делала «тысячу авансов» Бюсси, надеясь очаровать его заново. Он же, утомленный тщетной осадой, уже успел втюриться в другую — в мадам де Преси.
Обман со стороны любовника унизительнее, чем измена мужа. Барону де Вильфраншу, чтобы завоевать мадам де Банье, требовалось оттеснить одновременно и ее малообременительного супруга, и обожаемого друга шевалье де Фоссёза. Чтобы преуспеть, достаточно оказалось убедить свою жертву в неверности последнего. С этой целью барон подкупает ее компаньонку, и вот после визита шевалье мадам де Банье обнаруживает в своих покоях портрет красивой женщины. Ревность тотчас подсказывает ей объяснение: изменник выронил из кармана портрет своей любовницы.
Знание женской психологии необходимо для успеха. Поэзия, театр, романы готовы просветить новичка, а уж практический курс он пройдет в салонах. Надобно изучить вкусы той, кого желаешь очаровать, и всячески им льстить. Так Лозен добился, что им увлеклась до безумия кузина короля: он потакал ее любви к придворным острословам. Столько светской публики заманивал к ней, что она получила право считать свой салон соперником Версаля!
Для этих веселых распутников любовь не что иное, как тактика. Говоря о Лозене и кузине короля, Бюсси воздает хвалу этому житейскому примеру: «Вы узрите здесь превосходный урок, полезный для тех, кто хочет всласть пострадать подле своей госпожи; главное же в том, чтобы научиться подлаживаться, угождая ее нраву, вот единственный настоящий путь, следуя коим можно наверняка втереться в милость». Речь идет не о завоевании той, что желанна, а о том, как, ежели такое потребуется, любить ту, что уже завоевана. Придворные, которых изображает автор, решаются воспылать страстью даже раньше, чем пустятся на поиски женщины, связь с которой послужит им к чести. Сойти за галантного кавалера в глазах света настолько важно, что, ежели удастся этого добиться, уже нет особой нужды доводить приключение до победного конца. Так, шевалье де Граммон, ухаживая за мадам д’Олонн, не проявил должного усердия. «Коль скоро он имеет возможность изощряться в острословии, возбуждать в свете толки о том, что он влюблен, да ежели найдется несколько знакомых, чье легковерие льстит его тщеславию, и удастся попортить кровь сопернику, дав понять, что ему оказывают предпочтение, он не даст себе труда идти до конца». И напротив, когда граф де Гиш, среди молодых придворных слывший первым красавцем, уж слишком неуклюже приударил за графиней де Фиеско, друзья не замедлили предостеречь его, что такая «неуспешность» повредит ему в глазах света. И тотчас позаботились, чтобы состоялось свидание наедине!
Хитрость, посредством которой поклонник в таком случае достигает цели, может оказаться для женщины мучительным испытанием. Письмо Бюсси-Рабютена к мадам де Севинье выставляет его всего лишь томимым бездельем любезником, который «этой зимой» решил влюбиться в кого-либо из придворных дам. «А вам не жаль бедных женщин, которые часто ответствуют на притворную любовь неподдельной страстью, иначе говоря, меняют чистое серебро на фальшивую монету?» — вопрошает он. В чеканке этой фальшивой монеты есть тем не менее и определенные правила, и свои этапы. Арсенал тактических приемов, пускаемых в ход, судя по описаниям, богат: надобно «служить» даме, «представлять свидетельства любви», «следовать за ней по пятам», умножая свои «Заботы», свою «Предупредительность» и «Постоянство» (три последних термина в качестве селений, соседствующих друг с другом, представлены на «Карте Нежности», составленной Мадлен де Скюдери, откуда жеманницы и жеманники черпали все эти термины, о чем речь впереди)… Если воспользоваться выражением Лине, женщину подобает обхаживать, «галантизировать». Все начинается с частых визитов. Соблазнение в XVII веке происходит в укромных уголках, даже если места, предназначенного для интимных встреч, в наличии не имеется. Таким образом, кавалер высматривает себе подругу среди дам, бывающих там, куда он «вхож». Если между ним и ею существует родство, на правах члена семьи он может просиживать у нее хоть целыми днями. В том и смысл выбора Бюсси, который счел за благо влюбиться в мадам де Севинье, свою кузину.
В противном случае прежде, чем соблазнять избранницу, приходилось очаровывать ее семейство. Так господин де Ла Гетт, приметив в покоях герцогини Ангулемской некую девицу, был вынужден, чтобы подступиться к ней, прибегнуть к такому обходному маневру. «Стремясь осуществить свое намерение, он, дабы втереться к нам, свел дружбу с моим деверем», — поведала впоследствии его супруга. В первый день господин де Ла Гетт и словом со своей милой перекинуться не мог, лишь ценою частых посещений он в конце концов изыскал возможность побыть часок с глазу на глаз с нею.
Если обольститель, сделав первый шажок к цели, не наталкивается на обескураживающую враждебность, стало быть, пора объясниться. Соблазнение проистекает и словесным путем: на «Карте Нежности» он именуется дорогой «Нежной Почтительности», а первые селения, каковые путнику, вступившему на нее, надобно миновать, зовутся «Красивые Стихи», «Любезное Послание» и «Любовная записка».
Обращаться к деликатной теме надлежало, придерживаясь напыщенного языка эпохи, но без особой оригинальности. К юной особе, встреченной в свете, полагалось приступать так: «Мадемуазель, вот поистине прекрасное и почтенное общество, я весьма рад, что здесь оказался и могу приобщиться к удовольствию, каковое дает сия причастность, и в особенности восхищен тем выпавшим мне счастьем, что позволило столкнуться здесь с вами, дабы созерцать в вашем лице ту, в ком отразились все совершенства, какие только возможно вообразить». Если вам позволили беспрепятственно дойти до конца подобной фразы, это добрый знак.
  
Порядочной женщине подобает отвечать на ухаживания отказом, таков закон. Тогда надлежит «упорно домогаться», возобновлять свои мольбы изо дня вдень, «сетовать и настаивать», что ваша любовь продлится вечно, даже если вы ни сном ни духом ничего подобного не предполагаете, и прибегать ко вмешательству друзей, чтобы замолвили за вас словечко. Коли игра идет по-крупному, можно пустить в ход и слезы, что считается весьма уместным еще со времен Овидия. Бюсси-Рабютен поучает: «Любой дурак, слезу пуская, / Заткнет за пояс краснобая». Что до писем, они в его глазах суть повседневная и даже еженощная необходимость: «Строчите письма вновь и вновь, / Посланьями живет любовь».