Трофей для подполковника (СИ)

Стас нехотя открыл глаза и смерил его равнодушным взглядом. По лицу рассыпались красные пятна, на лбу испарина, а губы дрожат от ярости. Ну форменный дебил, не меньше.
— Оглох? Отвечай! — проорал он, едва не завизжав, как капризная баба-истеричка.
— Ты ниче не перепутал? — сухо осведомился Стас и криво усмехнулся. Так хотелось послать Дмитрия нахер, а руки чесались разукрасить его физиономию, но он сдерживался, не желая затевать конфликт на ровном месте.
— Куда ты ее увез? — не унимался Дмитрий, явно нарываясь на грубость.
По-хорошему надо было встать, взять его за шкирку и выкинуть из своего кабинета, но Стасу было тупо лень. Да и не хотелось марать руки о такое дерьмо.
— Тебя это не касается. Иди бабу свою допрашивай.
— Если ты… если хоть один волос… — Захлебываясь эмоциями, Дмитрий ткнул в его сторону дрожащим пальцем. — Я тебя урою…
— Урыл тут один. — Стас расплылся в многозначительной улыбке. — Царство ему небесное…
— Стас, хорош. — Дмитрий изменился в лице и потер переносицу пальцами. — Просто скажи, что тебе надо нее, и все.
— Да какого хера я должен перед тобой отчитываться? — Не выдержав, он оперся на столешницу ладонями и подался вперед. — В прошлый раз я тебя предупредил, чтобы ты заканчивал свои идиотские игры… видимо, не дошло, и ты продолжил играть на два фронта.
— Мы сами разберемся, — процедил он сквозь зубы.
— Хватит! Разобрался уже! — Стас оттолкнулся от стола и двинулся вперед, медленно приближаясь к Дмитрию. — Дважды ты подставил свою женщину под удар. Дважды из-за тебя она чуть не погибла. Мало тебе, идиоту? — Он распалялся все больше и уже не мог остановиться. Накипело слишком много и переклинило. — Ну что ты уставился на меня? Хочешь опять врезать мне? Выместить всю свою злобу и беспомощность? Ну давай. Попробуй. Только за что?
Стаса несло, срывая последние тормоза. А от его слов физиономия Дмитрия становилась все более красной, и дергался он не меньше, чем от ударов.
— Что мне надо от Ямпольской? Да нихрена не надо! Но именно мне почему-то всегда приходится спасать ее жизнь. А мне это совсем не нравится… что будем с этим делать, а, Шугарев? Все проблемы от тебя…
— Что с ней? Где она?
— Да ничего, — равнодушно пожал плечами и направился к двери. — Придет скоро…
Размашистым шагом Стас шел по коридору. Злость кипела и бурлила в крови, стремительно ища выход. Так и подмывало вернуться и отметелить этого гребаного Казанову. Наказать по-своему за все те тонны слез, что вылились сегодня из глаз Ирины, но не был уверен, что она оценит такие жертвы. Женщины вообще странные создания. Он их совершенно не понимал. А Ямпольская так вообще женщина в кубе, связываться с ней себе дороже.
Стас вышел на улицу и закурил на крыльце, пуская густую струю дыма в воздух. Повернув голову, заметил, как его машина неуклюже вкатывается во двор. «Да уж, Ямпольская, мой танк тебе не по зубам», — усмехнулся он своим мыслям и продолжил наблюдать за представлением.
Ирина долго пыталась припарковаться, как положено, но в итоге плюнула и бросила «Финик» посреди стоянки. Стас лишь вздохнул. Чем бы дитя ни тешилось…
Женщины вышли из машины и, пикнув сигнализацией, направились к нему. Он внимательно вглядывался в лицо Ирины и жадно ловил произошедшие перемены. Бледная до невозможности, но с идеальным макияжем. И как умудрилась? Что у нее там в сумке за волшебный набор такой? И шаг такой бодрый, деловой. Как будто и не было ничего. Как будто это не она только что задыхалась у него на руках. Ну Ямпольская. Стас восхищенно покачал головой.
Ирина подошла к нему и с легкой улыбкой протянула ключи от машины. Стас недоуменно хмыкнул. Предполагал, что отдаст их потом, когда никто не видит, а сразу не подойдет. Но он ошибся.
— Спасибо, Стас. — Она подняла на него глаза, и он забыл, как дышать, беспомощно утопая в их глубине. Коньячный омут затягивал все стремительнее, и сопротивляться не было сил, но Стас не мог допустить такого краха. Первый раз за все время их знакомства опустил глаза первым.
 
— Обращайтесь…
Ирина лишь усмехнулась и прошла дальше под его пристальным взглядом. Двигалась по коридору, как по минному полю, молясь лишь о том, чтобы не встретить Шугарева. Не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Только не сейчас, когда так уязвима. Надо набраться храбрости, чтобы дать ему достойный отпор, но пока была полностью опустошена.
Разные противоречивые эмоции сжирали ее изнутри. Одна из них, как ни странно, благодарность Стасу. Искренне сказала ему спасибо, несмотря на то, что между ними было в прошлом. Он спас ее, бескорыстно помог в очень тяжелый момент, и это дорогого стоит. Да и вообще какой-то он странный в последнее время. Но разбираться во всем этом не было ни сил, ни желания. Ирина просто была благодарна, и на этом все.
Другая, в разы превышающая по масштабу, — стыд. Необъяснимо и невероятно, но именно он затапливал ее горечью до краев. Стыдно за то, что было с того момента, как она пришла в себя в больнице, и до сегодняшнего утра. За эти дни Ирина открылась перед Дмитрием больше, чем за прошедшие три года. Спокойно говорила ему о любви, о том, как счастлива, что он есть в ее жизни. Вела себя, как влюбленная девчонка. Даже планы на будущее строила.
Эта болезнь будто что-то переключила в ее сознании — она поняла, что «завтра» может не наступить никогда, и поэтому нужно не бояться жить, любить, признаваться в своих чувствах. В больнице времени было предостаточно, и Ирина много думала о своих страхах. Неудавшийся брак, болезненный развод, сын переходного возраста, опасная работа, высокое звание и панический страх поверить, решиться и вдруг опять остаться одной — все это не способствовало развитию отношений. Но Ирина любила и искренне верила, что вместе они смогут преодолеть все. Она смотрела на то, как Дима прибегает к ней каждый день, допрашивает врачей, кормит с ложечки, смешит. Это все можно делать, только если очень любишь человека…
Так ей казалось. Точнее, Ирина была уверена в этом. И теперь стало мучительно стыдно за то, что оказалась такой дурой. Расслабилась, раскрылась, поверила. Даже не Шугареву, а просто поверила, что так бывает…
Сегодня она вспомнила все и получила другой ответ. Дмитрий это делал не потому, что так любил ее, а потому, что пожалел. Ирина не оправдывала его скотский поступок, но по-человечески могла понять. Фактически из-за того, что они расстались, он пошел на принцип с делом Потапова, и все закончилось так печально. Естественно, у Дмитрия появилось чувство вины, и он не смог ее бросить в трудный момент. А потом, вероятно, заигрался…
Как сказать такую правду дуре, которая смотрит на тебя влюбленными глазами и шепчет слова благодарности за то, что ты рядом? Ирина хмыкнула, понимая, что у нее бы тоже язык не повернулся… а от осознания, что Дмитрий чувствовал в тот момент, колючие мурашки побежали по телу. Стало безумно противно самой от себя и мучительно стыдно. А еще очень больно. Все эти чувства разлились раскаленным железом по внутренностям, заставляя сжимать кулаки так, что ногти впивались в нежную кожу ладоней. Осталось всего несколько шагов до кабинета, и можно наконец выдохнуть. Но не получилось. Дмитрий поймал ее как раз около двери.
— Ира, ты в порядке?
От его родного голоса спазмы вновь сковали горло, мешая нормально дышать. С большим трудом она выровняла дыхание и как ни в чем не бывало обернулась. Смерила спокойным взглядом и так же ровно отозвалась:
— Да, все в порядке.
— Нам нужно поговорить. Ира, пожалуйста, только не говори сейчас «нет».
Голос хриплый. В глазах волнение и тревога. Перепугался? Кривая ухмылка невольно исказила губы, и очередная догадка пронзила сознание. А где, интересно, Алена? Отправил ее домой? Так он с ней жил все это время… Приходил в больницу, потом к ней домой и возвращался туда. И поэтому и не хотел ее… А она его практически заставила. «Господи, какой ужас… Какая же я идиотка!.. Как стыдно…» — замигали в мозгу яркие фразы. Дрожь прошла по телу, а сердце ухнуло вниз, продолжая биться из последних сил.