Эта нелепая любовь (СИ)
— А кондиционер включить нельзя?
— Ты смотри, Серег, наш ребеночек вспотел от переживаний!
— Ха-ха, — рассмеялся второй. Я взглянул на того, который сидел по левую руку от меня. Свинячьи глаза, слишком плотное телосложение, гладко выбритая кожа. От него веяло потом и дешевым парфюмом.
— Ну если я завалюсь тут в обморок, отцу явно это не понравится!
— Не ной, сиди смирно, — сказал второй и уткнулся в телефон. Я тоже достал свой телефон, однако, левый амбал его резко отобрал.
— Не-а, — произнес тот распевчиво. — Когда твой отец придет, тогда и получишь его.
— Это вообще не законно!
— Мир не справедливая штука, малой, — ответил он.
— Слышь, верни мой телефон!
— А то что? Вздумал драться? Двое против одного в тесном месте, знаешь ли… — он склонился ко мне ближе, ошпаривая вонючим дыханием, — ты не выйдешь победителем!
Мне ничего не оставалось, как дождаться отца. Целый чай я с видел с этими вонючими мужиками, которые шути между собой шутки. Кондиционер мне так и не включили, поэтому, пришлось терпеть всю эту зловонную.
Дверь в машину открылась впереди и было слышно, как кто-то туда сел. Черный люк сразу же открылся и я увидел профиль отца.
— Трогай, — приказал он водителю пристегиваясь.
— Что это за клоунада? — спросил я.
— Тихо. Тебе слово не давали.
— Отец! Ты совсем слетел с катушек! Это НЕЗАКОННО! — хотел было наклониться ближе к нему, но меня вернулись обратно к спинке сидения те самый амбалы.
— Ты неуправляем, Лев, — сухо произнес отец. — Вместо того, чтобы сослужить и выполнить просьбу отца, обговорив с ним все нюансы, ты начинаешь вести себя как капризный ребенок. — Тон отца был мягким и, даже, заботливым, что ли. — Тебе нужно расстаться со своей куклой сегодня же!
— Еще чего!
— Тебе придется, я сказала, — еще раз с твердостью произнес отец. Я посмотрел на него через зеркало заднего вида.
— Ты даже глаза не поднимаешь, когда говоришь о свадьбе. Стыдно?
Он рядом повернулся ко мне и взглянув через плечо, сказал:
— А должно было?
Мы переглянулись. Я чувствовал, как ребята напряжены, и жду любого приказал отца. Только вот… что мне делать?
— Ты ей напишешь, чтобы вы встретились. И при мне ей это скажешь, чтобы я слышал. Или же, по телефону.
Я думал над его словами. Если же, отец меня выпустит из машины, то мы можем совершенно спокойной сбежать с Евой. И никто нас тогда не остановит! Мне надоело жить по правилам отца, прыгать под его дудку. Я просто хочу быть рядом с Евой и жить сегодняшним днем. И быть уверенным, что нас никто и ничто не разлучит.
— Ладно, договорились.
— Дай телефон, — скомандовал отец.
— Но у меня его отоб….
— Верните ему телефон!
Амбал протянул мой телефон и сказала:
— Я слежу, что ты пишешь, понял?
Ничего не сказав и разблокировав его, я открыл чат с Евой и долго смотрел в пустое сообщение.
— Пиши! — прорычал амбал, на что отец совершенно не обратил внимание.
Дрожащими пальцами, написал ей смс:
“Встретимся сегодня….”, но не отправил.
Аблам вырвал у меня телефон, и прочитал вслух:
— Вфстретимься сиводня?
Второй, его друг, заржал. Отец взглянул на нас и потребовав телефон, что-то написал, а после, швырнул его обратно в руки амбала. Тот показал мне сообщение, и я понял, что отец серьезен.
В тексте сообщения было написано:
“Нам нужно встретиться сегодня в 9 вечера. Сможешь подойти на наше место?”
Глава 23. Ева
Я прислушиваюсь к каждому звуку, разносящемуся по дому. Мама уже, наверно, спит. Она ложится рано, чтобы высыпаться и чувствовать себя бодро, а отец… Это мой самый страшный сон. Он может до самой ночи засиживаться в своем кабинете работая. И если он меня заметит, то мне не жить.
Осторожно ступая ногами по ковру, тихо открываю окно и выглядываю наружу. Мне нужно всего лишь спуститься со второго этажа и перелезть через забор. Я делала так не раз, но в последнее время мои ночные вылазки предотвращает любящий папочка. Он против наших отношений со Львом и настоятельно рекомендует мне прислушаться к его совету. Но как я могу последовать его совету, если люблю Льва?
Тихо, затаив дыхание, перелезаю через подоконник, держась руками за окно. Ступаю на крышу террасы, которая славу богу не скрипит. Прикрываю окно, создавая вид, что приподняла его лишь для того, чтобы поступал свежий воздух. На улице хорошо — теплый август, переходящий в столь же теплый сентябрь, по крайней мере, так нам обещают по новостям. На мне надет спортивный комплект черного цвета, а кроссовки с перевязанными шнурками я вешаю на шею, чтобы легче было спускаться. Подхожу к правому краю крыши террасы и спускаюсь по деревянной штуке, на которой красуются листья винограда. Оказавшись на земле, присматриваюсь и, выдохнув, радуюсь тому факту, что никакой охраны пока нет. Раз в час они обходят территорию, и, как я заметила, до следующего обхода оставалось минут двадцать. У меня предостаточно времени, чтобы сбежать. А по возвращении домой уже буду смотреть по ситуации.
Я специально не надеваю обувь, чтобы не задерживаться и, ступая ногами по мягкому газону, быстро подбегаю к бане, сзади которой можно отлично и без особых проблем перепрыгнуть через забор. Еще раз оглядываюсь на шорох, который слышится позади меня. “Никого”, — думаю про себя и карабкаюсь на забор, упираясь ногами о стену бани. Залезаю на забор и чувствую, как крепкая мужская рука держит меня за ногу.
— Пусти! — шиплю на него, дергаясь.
— Увы, Ева, Вас приказано доставить вашему отцу!
— Нет! — извиваюсь я и, чуть ли не сорвавшись, попадаю в крепкие руки охранника, который бережно снимает меня с забора.
Еще бы! Если хотя бы один волосок упадет с моей головы, мой отец убьет их, хоть это и в переносном смысле.
— Пожалуйста, Матвей! — перехожу на жалобный тон. — Пусти меня! — мужская рука крепко удерживает меня за запястье, так, что я морщусь от силы давления. — Я ничего не скажу отцу, честно-честно! Мне всего-то на часик нужно отлучиться…
Но тот молчит. Молчит как рыба в воде, совершенно не реагируя на мои слова, и тащит меня по-мягкому.
— Матвей, ну прошу тебя! Я последний раз такое делаю, — взмолилась я, как только мы подходим к главному входу. — Ну прошу тебя! — чуть ли не плача молю его, но все тщетно.
Охранник Матвей уже один раз получил за то, что не поймал меня, и это отразилось на его зарплате. Правда, недолго отец злился, мне пришлось убеждать его, что тот не виноват. Матвей был единственным более-менее разговорчивым охранником, лишь потому, что ему было велено присматривать за мной. Все остальные — будто бы воды в рот набрали: молчаливые, серьезные, грозные…
Мы входим в дом, и мужчина ведет меня в кабинет отца, расположенный в противоположном крыле дома.
— Матвей, ну пока не поздно, пожалуйста!
— Нет, — еще сильней сжимая моё запястье, тащит к отцу.
Я пропала. Просто пропала.
— А-а-а-а, — кричу я в полный голос.
От неожиданности Матвей разжимает руку, и мне удается вырваться. Но недолго я радуюсь побегу. Пока оглядываюсь назад, врезаюсь в чью-то крепкую грудь. Передо мной стоит отец, который даже не отшатнулся от моего удара, тогда как я приземляюсь прямо на пятую точку.
— Папа? — удивлённый, неровный стон срывается с моих губ.
— И тебе добрый вечер, дочка! — отзывается тот и бросает охраннику: — Дальше я сам, Матвей, спасибо.
Охранник стремительно покидает коридор, в котором мы находимся, но вдогонку получает распоряжение отца:
— Будь рядом, ты еще пригодишься.
— Так точно, — отвечает тот и скрывается за поворотом, видимо, давая возможность нам поговорить наедине.
— Вставай, Ева, — отец протягивает руку и я, облокотившись на нее, поднимаюсь на ноги. — Пойдем в мой кабинет.
— Пап, я…
— Замолчи, — сухо говорит он. — Молча пошла в мой кабинет.
Мне ничего не остается, как дойти до его кабинета, содрогаясь от тяжелых шагов позади, открыть дверь, дождаться, пока отец демонстративно обходит меня и свой большой стол, а следом садится за него.