Безрассудный (ЛП)

Мэтт закатил глаза и посмотрел на Эвана. Тот вздохнул и стал шарить по моим карманам. Я пытался оттолкнуть его руки, но его координация сейчас была явно получше моей. Когда Эван выудил мои ключи из кармана, он бросил их на стол, вне зоны моей досягаемости. Они приземлились прямо перед Гриффином. Он просто пялился на них с секунду, затем снова обратил все свое внимание на девушку за соседним столиком.
Я потянулся через стол, чтобы выхватить свои ключи, но Мэтт был быстрее, он опередил меня. А я, не успев что-либо предпринять, грохнулся на стол и опрокинул пиво Гриффина. Уж это привлекло его внимание. Спасая катящуюся к краю стола бутылку, он крикнул:
— Чувак! Какого хрена?
Желая оказаться где угодно, лишь бы не здесь, я положил голову на прохладную столешницу и посмотрел на Эвана. Он выглядел еще более обеспокоенным, чем прежде, если такое вообще было возможно. Мысленно я вел сразу несколько бесед. Некоторые из них были с Кирой, некоторые с Денни. Некоторые были о хорошем, а некоторые, наоборот, совершенно ужасные. Все они отзывались острой болью во всем теле. Мне казалось, словно в груди что-то зашипело, будто бы кто-то приложил к моему сердце горячий утюг… прямо поверх тату с именем Киры.
Сегодня мне больше не хотелось выглядеть полным идиотом, поэтому я поднялся. Чувствуя себя слабым, уязвленным и совершенно одиноким, я пробормотал:
— Хорошо, отвези меня домой.
Эван не просто отвез меня домой, он проводил меня до двери и даже открыл ее. Я пытался огрызаться, но моя злость ему была ни по чем.
— Эй, если не хочешь, чтобы с тобой нянчились, не веди себя как младенец, — скрестив руки на груди, сказал он и добавил: — Ну что, уложить тебя спать и подоткнуть одеялко?
Схватив ключи, я покачал головой. Но мир вдруг начал кружиться, поэтому качать головой я перестал. Войдя внутрь, я оглянулся посмотреть на Эвана.
— Прости за сегодня. Я просто хотел… Хотел перестать чувствовать себя так дерьмово.
Эван вздохнул и похлопал меня по плечу.
— Знаю. Поспи немного, ладно?
Я кивнул и пошел в дом, хотя и не чувствовал усталости. По крайней мере, моя усталость заключалась не в нехватке сна. Я устал уже от всего. Поэтому я поплелся на кухню, налил стакан воды, начал пить. Пока прохладная жидкость отрезвляла меня, я неотрывно смотрел на свой телефон. Долго не думая, я открыл набор номера и ввел тот, который уже знал наизусть, потому что набирал его практически каждый божий день. Трубку подняли после третьего гудка.
— Денни? Хей, это Келлан. Как… как у тебя дела?
Я начал звонить Денни сразу после его отъезда из Сиэтла. Поначалу трубку брали только его родители, очень вежливо посылая меня куда подальше. Но я продолжал звонить и в конце концов Денни забрал у них трубку и поговорил со мной. Моя настойчивость, кажется, удивила его… но ведь он был моей семьей. Я предал его, но я никогда не переставал волноваться за него. И я не хотел, чтобы это исчезло.
Наши первый беседы были не очень содержательны. Денни не хотел разговаривать, и я понимал это. Поэтому говорил я. Говорил, как я был не прав и как мне жаль, как мне хотелось бы повернуть время вспять. Если бы я мог, то рассказал бы ему о своих чувствах к Кире до того, как использовал их. Нужно было рассказать ему все с самого начала.
И хотя для меня ежедневные разговоры с Денни были как бальзам на душу, наши отношения не сдвинулись с мертвой точки до тех пор, пока я не рассказал ему, что мы с Кирой не встречаемся. Он был шокирован тем, что мы не вместе. Думал, что мы перепихнулись сразу как покинули аэропорт. Я сказал ему, что это не так, что там мы попрощались и с тех пор я Киру не видел и не слышал. Немало удивив меня, Денни заявил, что я идиот, раз упустил ее. И это меня рассмешило. Я говорил, что это к лучшему, но лишь малая часть меня была действительно согласна с этим утверждением. Большая же часть была согласна с Денни.
Его смешок на другом конце провода вернул меня в реальность.
— Приятель, ты что, пил?
Я слабо усмехнулся.
— Пил? Ммм, наверное, совсем чуть-чуть. Так как у тебя дела? Как прошло свидание с той девушкой… Эбби, правильно?
Он усмехнулся и рассказал о своем свидании. Когда Денни снова вернулся в строй, общаться нам стало еще проще. Теперь, когда он встречается с кем-то, весь его настрой переменился. И хотя я не многое знал об этой девушке, я был рад, что Денни встретил ее. Ему нужно полюбить кого-то, чтобы забыть Киру.
Мы с Денни никогда не обсуждали Киру, кроме одного случая, когда он ворчал из-за того, что я с ней не встречаюсь. Она стала негласной запретной темой. Но нам было о чем поговорить, что тут же отразилось на моих телефонных счетах. Однако начало восстановления нашей разрушенной дружбы стоит того.
  
Глава 34. Высвободить эмоции
 
После того неприятного момента в баре я перестал пить. Вместо того, чтобы топить свои проблемы в алкоголе, я направил свое отчаянное желание высвободить накопившиеся эмоции в работу. Я набрасывал тексты с тех самых пор, как мы с Кирой разошлись, и наконец закончил песню, которую писал о ней. Дописав ее, я понял, что не хочу делиться печальными воспоминаниями о Кире со всем миром. Но Эван переубедил меня. Сказал, что мне будет полезно спеть о своей боли. И хотя в прошлый раз, когда я написал песню для Киры, Эван был против добавления ее в наш репертуар, сейчас он не возражал, потому что единственный человек, которому из-за этой песни будет больно — я.
Впервые мы исполнили ее в баре «Пита». Я слегка переживал, что не смогу допеть до конца, на репетициях голос пару раз срывался, хотя обычно со мной такого не бывало. Я сто раз пел душераздирающие песни, и все было нормально. Но эта… Эта была особенной.
Наверное, это самая эмоциональная песня, которую я когда-либо писал. Даже больше, чем там прощальная песня Кире. В новой песне я рассказывал о нашем последнем моменте на парковке, когда наши жизни изменились навсегда. Я расписал наше расставание в мельчайших подробностях. Затем рассказал о том, что происходит сейчас… Как я с трудом продираюсь через каждый новый день, боясь, что никогда не полюблю снова, что останусь одиноким, даже не будучи одним, потому что Кира всегда рядом, куда бы я ни пошел.
Эван с Мэттом подобрали медленный, спокойный аккомпанемент. Все отличалось от нашей обычной музыки, и я заметил, что люди даже стали слушать нас как-то иначе. На этой песне даже мой внешний вид переставал иметь значение. Она была очень специфической, заставляла всех людей в баре сосредоточиться на чем-то глубоком, настоящем. Благодаря ей я стал еще сильнее уважать тот вид искусства, который буквально спас мне жизнь. Если бы не музыка… Даже думать не о хочу о том, где бы я оказался без нее.
Пока я пел о своем горе, в баре стояла полная тишина. На строчке «Ты мой свет, и без тебя я утону во тьме» некоторые девушки возле сцены тайком вытирали слезы. Когда звучали слова «Я всегда рядом, хоть ты не видишь, не слышишь, не чувствуешь это» они начинали всхлипывать. Я закрывал глаза, чтобы не зацикливаться на них, и заканчивал песню так хорошо, как только умел. Эван был прав. Это гораздо лучше, чем заливать проблемы алкоголем каждый вечер. Теперь мы играем эту песню на каждом выступлении.
Конечно, я еще даже не приблизился к полному восстановлению. Пока все слишком сильно напоминало мне о Кире. Я беспокоился о ней, чувствовал пустоту, которая, должно быть, никогда не заполнится, но постепенно я снова начал улыбаться, разговаривать, хотя по-прежнему ни с кем не спал. Каждый вечер я возвращался один в пустой дом и сталкивался со стойким ощущением отчаяния, пропитавшим каждый уголок дома. Было очень тяжело, но я справлялся.
Иногда я любил думать, будто, когда я пою новую песню, Кира стоит среди зрителей. Закрывая глаза, я представлял, как она плачет вместе с девушками у сцены. Но она ни разу не пришла. Поэтому, как только песня заканчивалась, и я открывал глаза, моя фантазия рассеивалась. Пару раз приходила Анна, но ближе я к Кире не подбирался. То, что она больше не приходит в бар, съедало меня изнутри, но в то же время я понимал, что это даже к лучшему.