Новая жизнь темного властелина. Часть 1 (СИ)

Представил себя в образе воина света — не удержался: усмехнулся.
В голове родились лозунги: «Некромант спешит на помощь!», «Пожертвуй свою жизнь и кровь для тёмного ритуала спасения детей!», «Боль и кровь сделают мир лучше!»
Развить фантазии о моём превращении в благородного рыцаря помешал стук в дверь.
В комнату вошла Росля. Взъерошенная, точно только встала с кровати, в затасканном красном кафтане и свободных штанах с многочисленными дырами, явно сделанными нарочно. Замерла у порога.
Я повернулся к ней. Проиграл короткий мотив, что сопровождал появление призрака в эльфийской пьесе «О несравненной Миренльеве». Накрыл струны рукой, заставил карауку замолчать.
— Ух ты! — сказала Росля. — Круто! Сама сочинила?
Я пожал плечами.
— Не помню.
— А! Точно. Ты же того… всё забыла.
Росля переминалась с ноги на ногу. Она не очень-то походила на Мышку. Разве что цветом волос, да заострённым носом. А вот губы совсем другие — мясистые, точно распухшие. Да и такой ямочки на подбородке у мелкой не было.
— Ну… я чего пришла… — сказала Росля. — Мама велела принести тебе одежду. Вот.
Показала мне свёрток.
— Ну… тут, конечно, старпёрский прикид — мамин. Я говорила маман, что он тебе не понравится. Но кто бы меня послушал?
Махнула рукой.
— Ну… мои вещи на тебя не подойдут. Ты на голову меня выше. А вот с мамой вы похожи. Такие же длинные и здоровенные. Так что пока только так…
Она подошла к кровати, положила на неё одежду. На моё лицо девица бросала лишь краткие взгляды. И тут же переводила взгляд — на карауку.
Я поблагодарил.
— Ну… да чего там, — сказала Росля.
Посмотрела мне в глаза — тут же опустила взгляд.
— Если хочешь, помогу тебе переделать штаны, — сказала она. — Сделаем, как у меня. Так сейчас все девки носят. Это последний писк моды.
Она указала на дыры в своих штанинах.
Я усмехнулся.
— Нет, спасибо. Вентиляция — хорошо. Но через такие отверстия может кое-что из штанов и вывалиться.
— Что может вывалиться? — спросила Росля.
Я прикусил язык.
— Э… кошелёк, к примеру.
— Ты прячешь кошель в штанах?
Кивнул.
— А где ещё? С пояса срежут — не заметишь. Знаешь, какие ловкачи бывают?
Провёл рукой по струнам.
— Нууу… — протянула Росля. — Наверное.
Стрельнула в меня глазами.
— А можешь сыграть что-нибудь? Или спеть?
— Запросто, — сказал я.
С удовольствием перевёл разговор со своих глупостей о кошельке на музыку.
Кивнул на кресло у стола.
— Падай. Попробую что-нибудь вспомнить.
На лице девицы сверкнула улыбка.
Росля метнулась к креслу, забралась на него с ногами.
Какая-то она… забитая. Девчонке явно не хватало общения. Или подростки все такие, а я об этом попросту позабыл?
Что им нравится в этом возрасте? Любовь, мальчики? Нет, мальчики — не в этом случае…
Тихое бренчание струн сменилось вступлением к эльфийской «Балладе о первой любви». Помню, пел её на втором свидании третьей жене… А первая жена тогда мне подпевала. До сих пор вспоминаю её голос: мягкий, нежный. Как и она сама. Всё же то была одна из лучших женщин, каких я встречал в своих жизнях.
Сомкнул веки.
Воскресил облик эльфийской красавицы. Как она смотрела на меня в нашу первую ночь! Как лихо она рубила врагов, стоя со мной плечо к плечу. Как сжимала в руке отравленный кинжал. Вспомнил блеск слёз в её глазах — плакала, когда я умирал…
Слова и мелодия эльфийской песни легко всплыли в памяти. Мой нынешний голос идеально подходил для её исполнения. И настроение как нельзя кстати.
Образы в голове сменяли друг друга. Слова лились легко, без фальши. Радовало звучание инструмента. Я без труда воспроизводил ноты. Наслаждался звучанием карауки и собственным пением.
Жаль, что не осталось магии. Те сцены, что мелькали перед мысленным взором, украсили бы любое выступление. Я никогда не жаловался на фантазию. Только на голос — сколько не улучшал его магическими плетениями, так и не смог приблизиться к желанному идеалу.
Плохо, что не могу услышать себя сейчас со стороны. Сравнить своё выступление с эталонами Великих артистов. И все же… по ощущениям, мой нынешний голос совсем неплох.
 
Что бы сказали эльфийские критики? Снова обвинили в недостатке душевности? Или намекнули на нехватку таланта?
Я завершил последний куплет.
Чувствовал: неплохо получилось. Что бы там кто ни сказал. А уж какие фантазии промелькнули в моей голове во время пения!
Подумал: «Вот к чему приводит подростковый гормональный взрыв, помноженный на долгое воздержание. Нет, с воздержанием нужно что-то решать. Пятнадцать лет — не сорок. В таком возрасте от естественных потребностей и желаний не отмахнёшься».
Открыл глаза. Посмотрел на Рослю. На слезу, что свисала у той с кончика носа.
В чём прелесть эльфийских песен — вам не обязательно понимать язык. Музыка и ритм слов непременно передадут вам нужное настроение. Наполнят голову соответствующими образами — душу чувствами.
Улыбнулся.
Девица улыбнулась в ответ. Всхлипнула, потёрла глаза. Достала из кармана платок, громко высморкалась.
— На каком языке ты пела?
— Не знаю, — сказал я. — Не помню.
Росля протянула ко мне руку.
— Смотри, — сказала она. — До сих пор мурашки по коже. Это было… офигенно. Ну… я не знаю, как ещё выразить свои эмоции! Там было о любви? Я правильно поняла? Внутри меня всё… аж перевернулось! Буду теперь ходить с опухшей рожей. Но… офигенно!
Она смотрела мне в лицо, не отводила глаз.
Я уже видел подобные восторженные взгляды. Влюблённые.
Женщины награждали такими любимых мужчин и Великих артистов.
Скастовал «скан», бросил в Рослю…
Я?
Скастовал?!
Как?
Не слушал, что говорила Росля. Прикрыл глаза, посмотрел на свою ауру. И на ещё недавно пустой резервуар для маны.
Нет, не пустой! Я увидел в нём магическую энергию. Крохи. Их едва хватит на три-пять простеньких заклинаний. Но ведь только что их там не было. Откуда?
Посмотрел на ту картину, что высветил для меня «скан»: от Росли ко мне тянулся шлейф сырой магической энергии. Точно, как тогда в кафе от Мышки.
Что это? Почему?
Как эта мана попадала в мою ауру?
А она туда проникала. Раньше бы этого не заметил. Но невозможно не увидеть полученные крохи в контрасте с недавней пустотой.
Росля о чём-то говорила…
Видел, как шевелятся её губы, но из-за гула собственных мыслей не разобрал ни слова.
— Что ты сказала? — переспросил я. — Прости, закружилась голова.
— Ну, я говорю, что мама просила устроить тебе экскурсию по нашему квадрату, — сказала Росля. — Показать достопримечательности. Может, что-то увидишь… и вспомнишь. Ну… родственников. Или где жила раньше. Ты… говори, когда появится желание прогуляться. У меня пока учёбы нет. Мама запретила сегодня идти на занятия — ну… из-за… Алаины. Могу показать тебе, что тут у нас и где… потом.
Я встрепенулся.
— А давай сейчас?
В голове выстроился чёткий план мероприятий на сегодня. Разведка местности значилась там одним из первых пунктов.
Девчонка пожала плечами. Снова опустила взгляд, точно опомнилась. Смотрела на мои руки.
Её смущаю именно я?
— Как скажешь, Кира.
Росля слезла с кресла.
Я отложил карауку.
Сказал:
— Решено. Идём гулять. Только сперва переоденусь.
* * *
Во время прогулки с Рослей понял, что столичная территория рода Силаевых — целый город в городе. Она простиралась на шесть кварталов, соединённых подземными туннелями и навесными мостами. Её окружали высокие и толстые стены, на которых круглосуточно дежурили отряды родовой стражи.
Причину странной столичной архитектуры я узнал во время вчерашнего ужина: за родовые земли в Бригдате шла непрерывная борьба.
Кварталы столицы кочевали из рук в руки. Войны за них напомнили борьбу между карликовыми королевствами Идригала, в которых мне довелось поучаствовать. Они то затихали — соперники объявляли перемирие, собирались с силами. То вспыхивали вновь — боярские роды заключали военные союзы, делили земли ослабевших фамилий.