Когда мы были непобедимы

– Ривейро с Сабаделем сейчас подъедут, – сказала Валентина. Это были сержант и младший лейтенант из ее следственной группы. – Я же в Суансесе сижу, так что мне тут ехать всего ничего.
Судмедэксперт улыбнулась. Вот уже полгода, как Валентина поселилась в бревенчатом бунгало виллы “Марина”. Кларе нравился ее избранник, они с Оливером познакомились вскоре после того, как тот год назад переехал в Кантабрию.
  
– Вы тут уже закончили? – спросила Валентина.
– Почти. Дождемся судебного секретаря, и можно увозить тело.
Валентина кивнула и стала осматриваться. Особняк стоял на небольшом холме, и влево от него открывался великолепный вид на Суансес – пожалуй, это была лучшая частная смотровая площадка в городе. Отсюда река Сан-Мартин просматривалась до самого Ракушечного пляжа, где она впадала в море.
Справа возвышался дворец Кинта-дель-Амо. Валентина заметила на здании несколько датчиков охранной сигнализации, но не увидела ни одной камеры видеонаблюдения. Ее взгляд переместился на огромный газон, где два криминалиста фотографировали труп.
– Карусо говорит, что, судя по всему, тут естественная смерть, – сказала она.
– Да, думаю, так и есть. Скорее всего, инфаркт. Но сама понимаешь, я ничего не могу утверждать, пока не получу результатов…
– Да-да, – перебила Валентина, глядя на тело. – Не страшно, подождем пару дней, а потом я завалю тебя вопросами. Когда именно наступила смерть? Часа два назад?
– Нет, – улыбнувшись, вздохнула Клара. Она привыкла, что Валентина, как и другие следователи, терпением не отличается. – Судя по температуре и общему состоянию тела, смерть наступила вчера вечером.
– Вот как? – Валентина удивленно приподняла брови. – Я думала, это случилось утром, когда он пришел на работу.
– Нет, умер он около полуночи.
– Интересно. Поздновато у него рабочий день закончился.
– Это как раз понятно, – вмешался Талавера. – Август, жара, так что работы в саду обычно ведутся либо рано утром, либо поздно вечером.
– Может, и так. – Валентина жестом дала понять, что считает довод судьи разумным. – Но мне тогда интересно, почему тело обнаружили только утром? Ладно, потом опросим владельца дома и обслуживающий персонал. Послушай, Клара, а что за история с закрытыми глазами?
– Ах да. На глазах пятна Лярше.
Брови Валентины снова поползли вверх, и судмедэксперт поняла, что требуется пояснение.
– Пятна Лярше. Если у трупа глаза открыты, то после смерти по мере обезвоживания во внешнем уголке глаза образуется коричневое пятно. Часа через два-три после смерти это пятно превращается в треугольник, пересекающий глазное яблоко ровно по центру.
– Так… И у трупа эти пятна есть?
– Именно. Причем потемнение склеры очень выражено, так что глаза ему кто-то закрыл через несколько часов после смерти.
Валентина задумалась. Оставив судмедэксперта и судью, она подошла поближе к трупу, стараясь не ступать за натянутую криминалистами ленту, и за несколько секунд бегло осмотрела тело. Несмотря на начавшееся трупное окоченение, лицо мертвеца выглядело расслабленным. Небольшой лишний вес, мышечной массы мало, волосы седые, губы тонкие, подбородок массивный. Рядом валялись садовые инструменты, грязные – все в земле, траве и листьях. Валентина попыталась представить себе, как развивались события. “Чем ты был занят, Лео Диас? Убирал инвентарь, собирался домой? И тебя внезапно хватил инфаркт? Шел ты в том направлении, – она перевела взгляд на восточную башню, – иначе упал бы на другую сторону…”
– Лейтенант, Ривейро и Сабадель на месте.
Валентина обернулась. Это капрал Антонио Маса, агент гражданской гвардии из участка в Суансесе, отвлек ее от раздумий. Несмотря на серьезное выражение лица, Маса казался совсем юным – наверное, из-за буйной копны рыжих волос.
– Спасибо, Маса.
– Они сейчас подойдут, уже припарковались.
– Прекрасно. А где хозяин особняка?
– В доме. Я уже записал кое-что с его слов. Зовут Карлос Грин, писатель. Но я хотел дождаться вас, чтобы… – Капрал остановился на полуслове, потому что заметил хозяина дворца на террасе западного крыла, прямо под башенкой. – Смотрите, лейтенант, вот и он.
Валентина подняла голову и увидела моложавого, спортивного телосложения мужчину. На лице двухдневная щетина, светлые волосы выгорели на солнце. Он ходил по террасе взад-вперед, разговаривая по телефону, движения грациозные, но общий облик мужественный. Вдруг, словно почувствовав на себе взгляд Валентины, он остановился и посмотрел прямо на нее. Валентина не отвела взгляд, но лицо у мужчины внезапно выразило растерянность, будто он просил о помощи. Несмотря на молодость и внешнюю хрупкость, лейтенант одним своим видом внушала уважение.
Сзади кто-то присвистнул:
– Ну и домина! А с дороги казался поменьше. Офигеть.
Валентина вздохнула. Даже оборачиваться не надо, и так понятно, что прибыл младший лейтенант Сабадель. Кто еще каждые пять минут изрекает банальности, действуя на нервы?
– Доброе утро, Редондо! – раздался другой мужской голос.
Тут уж Валентина обернулась и тоже поздоровалась. Рядом с толстым коротышкой Сабаделем стоял сержант Ривейро. Хотя по рангу он был ниже всех присутствующих, благодаря высокому росту – за метр восемьдесят – и непоколебимому спокойствию Ривейро производил впечатление человека очень авторитетного. К тому же ему было под пятьдесят, а остальным за тридцать – Ривейро в отделе был старше всех.
Валентина ввела подчиненных в курс дела, рассказала, что уже успела выяснить. Перед тем как опросить хозяина, она решила уточнить еще кое-что.
– Маса, ты ведь местный?
– Да, лейтенант, я родился в Орунье, но мы переехали в Суансес, когда мне было пять лет.
– Про этот дворец что-нибудь знаешь?
– Знаю, что им раньше владела семья калифорнио, их фамилия дель Амо.
– Калифорнио?
– Так у нас называют испанцев, которые уже много поколений живут в Калифорнии.
– Все равно не понимаю. Они что же, из Калифорнии мотаются в Испанию ради крошечного Суансеса?
– Да мне толком мало что известно. Надо у моего деда спросить, он всю жизнь здесь провел. По-моему, кто-то из семьи дель Амо эмигрировал в Америку, женился там на женщине из семьи калифорнио, сколотил состояние и вернулся… Как-то так. Потом годах этак в семидесятых наследники продали дворец другой семье, по фамилии Грин, тоже калифорнио. Те хотели проводить лето в Испании.
– Семья Грин, – повторила Валентина. – Ты с ними знаком?
– Не сказал бы, иногда видел старую сеньору, которая умерла в конце прошлого года. Но та редко выбиралась из особняка, она была в инвалидном кресле и проводила тут лето, практически не покидая территорию дворца. Говорили, что она целыми днями читает. Думаю, там у них, – Маса махнул рукой на дворец, – самая большая библиотека в Суансесе.
– Интересно. – Любопытство Валентины разгоралось все сильнее, ей не терпелось заглянуть во дворец. – А про него ты что-нибудь знаешь? – Она кивнула на Карлоса Грина.
– Почти ничего. Приехал в начале лета, вроде книгу пишет. Ходят слухи, что он дворец продавать собрался, но, может, это все старухи сплетничают.
– Понятно. А где домработница, которая обнаружила труп?
– Патрульные отвезли ее в городскую больницу, потому что у бедняжки случилась настоящая истерика. Скоро вернется, наверное.
– Куда она денется, – встрял Сабадель. – Сейчас ей скормят пару пилюль, и придет в норму.
Валентина закатила глаза, но сдержалась.
– Ее данные записали?
– Да, наши патрульные ее опросили, – кивнул Антонио Маса. – Но она, конечно, вся на нервах была.
– Разумеется. А остальной персонал?
  
– Насколько я знаю, больше в доме персонала нет.
– Правда? В таком огромном особняке?
– Во всяком случае, мы больше никого не видели. Но мы ведь и сами недавно тут, – виновато сказал Маса.
– Все в порядке. Но ты свяжись с патрульными, которые увезли ее в больницу, пусть доложат, как там домработница, а как только врачи разрешат, везут ее обратно. Впрочем, нет, пусть ее лучше доставят в участок Суансеса. Там и опросим.