Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу (СИ)

– Фео, а это кто? – Алишан плотнее запахнула халат.
Филипп, сообразив, что дуэль проиграна, вошёл следом и дверь прикрыл.
– Мелкий проходимец Люсьен Дон, – недовольно откликнулся Виргил, сверля Люсьена взором, не обещающим ничего хорошего. – Плут, карточный шулер и бретёр, состоит на побегушках у одного… человека.
Карточный шулер?
Бретёр? Чёрт, слово-то знакомое, но так навскидку не вспоминалось, кто эти бретёры и чем занимались.
Кажется, надо было поинтересоваться не столько историей адар, сколько биографией кандидата в сочетаемые.
– И что озейн Дон здесь делает? – задалась резонным вопросом Алишан.
Ладно. Назвался груздем – полезай в кузов.
– Люсьен мой сочетаемый, – объявила я.
И приготовилась к буре, что неизбежно последует за моим заявлением.
  
Глава 9
 
Глава 9 
Буря разразилась.
Минут десять Алишан, позабыв, что мы всей компанией толпимся в прихожей и больше половины присутствующих не одета должным образом, делилась своим честным мнением о сестре, её умственных способностях, подозрительной амнезии и эмоциональной нестабильности, в сумме приводящих к поступкам, понять которые она не может, как ни старается. Остальные внимали молча. Даже Виргил не проронил ни слова, только буравил Люсьена мрачным взором, намекающим на скоропостижную, мучительную кончину. Филипп искоса поглядывал на каждого по очереди, заново оценивая, в какой сумасшедший дом на выезде он угодил. Люсьен терпеливо ожидал, когда Алишан закончит жаловаться на злостное попрание традиций адар и Феодорино безрассудное легкомыслие.
Я тоже.
А какой смысл вмешиваться? Всё равно не успокоится, пока не выговорится. Правда, теперь сочетаемые узнали, что у Феодоры проблемы с головой вообще и памятью в частности. Ну да ладно, Люсьена и я странной устраиваю, а Филипп и так невысокого обо мне мнения.
Наконец Алишан то ли выдохлась, то ли сообразила, что ругаться с ближними своими при посторонних, стоя фактически в дверях и в одном халате поверх ночной сорочки как-то не комильфо. Во всяком случае, сестра умолкла и обвела присутствующих грозным взглядом, словно и ожидая протестов, и не желая их слушать, если вдруг кто-то рискнет возразить.
Все благоразумно промолчали.
Суровый сестринский взор задержался на руке Люсьена, безмятежно покоившейся на моей талии. Кажется, Алишан хотела отпустить комментарий по сему поводу, но в последний момент проглотила готовую сорваться фразу. Неодобрительно поджала губы и махнула рукой в сторону гостиной. Сама развернулась и чёрным вихрем взлетела вверх по лестнице. Филипп понятливо направился куда велели, мы с Люсьеном тоже было собрались, но Виргил заступил нам дорогу.
– Ты, – указал он пальцем на меня, – марш наверх одеваться. А ты… – палец перекочевал на Люсьена.
– А моё место как сочетаемого рядом со своей адарой, – не растерялся Люсьен и, убрав руку с моей талии, мягко подтолкнул меня в спину.
Спорить при пассивно-агрессивном Вороне я не стала и последовала настоятельной рекомендации. Люсьен не отставал. Оказавшись в гостевой спальне, осмотрелся так, будто не был здесь накануне, бросил заплечный мешок на пол и отошёл к окну.
– Плут, игрок и бретёр? – повторила я. Чёрт, и не погуглишь, что это за деятельность такая. Но вряд ли стопроцентно законная.
– Ворон… несколько преувеличил, – Люсьен встал не перед окном, а сбоку и, отодвинув край шторы, осторожно выглянул наружу. – И я не игрок.
– А что, между игроком и шулером есть разница?
– Есть, и немалая.
– Ну да, игрок играет, рискуя лишиться всего, что у него есть, шулер облапошивает незадачливого игрока и отжимает всё, что тот поставил на кон.
– Примерно.
Ух, свезло так свезло!
– А бретёр? Или Виргил и тут немного преувеличил?
– Иногда мне платят, и я дерусь вместо кого-то. Иногда мне платят, и я делаю так, чтобы кто-то ввязался в драку.
 
– А как же я дерусь, потому что дерусь?
– Бесплатно? – Люсьен посмотрел на меня с искренним удивлением.
Ясно. Не книжный мушкетёр ни разу, пусть я видела и у Виргила, и у некоторых мужчин в городе шпаги. Кстати, о холодном оружии.
– Шпага у тебя есть? – я принялась выбирать из саквояжа одежду.
– Нет.
– Как же ты дерёшься?
– Думаешь, в городе не найдётся доброй шпаги? – Люсьен помолчал и пояснил: – В Фартерском домене не каждый человек может свободно носить оружие. И дуэли запрещены королевским эдиктом. Если поймают, могут оштрафовать на сумму, какая не у всякого в кошельке найдётся.
Какой сюрприз.
– Поэтому желающие дерутся тайком, – подытожила я. – А то и нанимают кого-то вместо себя.
– Верно.
– И… – я помедлила, глядя на разворошённое содержимое многострадального саквояжа. – Зачем ты всем этим занимаешься? Ты же сын адары… разве адары недостаточно состоятельны, чтобы… ну, не знаю… их детям не приходилось самим крутиться? У Фе… у меня куча шмоток и брюликов… платьев и драгоценностей…
И переправленные к Ярен наряды и украшения, очевидно, только часть того, что было у Феодоры. Возможно даже, не самая большая часть, раз дома никто не заметил недосдачи. 
– Адары, подобно всем людям под этим солнцем, разные, – Люсьен отступил от окна, присел на отодвинутый от столика стул. – Род может быть старше, может быть моложе. Может колебаться влияние, возможности, востребованность.
– Востребованность? – странно слышать это слово в мире, где в ходу телепортации, дуэли и волшебные зеркала.
– Моя мама из Осколли, это провинция на южной границе Фартерского домена. Род молод, влияния не поднабрался, ни моя мама, ни её мама, ни мать её мамы, ни прочие адары рода никогда не были носительницами большой силы. Мы не нуждались, у нас было всё необходимое, даже больше, чем у многих других, так-то грех жаловаться… но не буду уверять, будто жили мы в богатстве и роскоши. Мама всю жизнь провела, переправляя людей и товары в Кастерский домен, и сестра моя будет заниматься тем же самым всю свою жизнь. Выбор у них невелик. Мне проще, я-то к границе не привязан. Могу отправиться куда пожелаю… в пределах домена. Что я и сделал – поднакопил деньжат и, как возможность представилась, махнул в Ридж. Столица, как-никак…
Только произнёс он последние слова без особого энтузиазма. 
Смутившись отчего-то, я сгребла вещи в охапку и ушла в ванную комнату. Привела себя в порядок, переоделась.
И впрямь повезло.
Семья Феодоры богата, сама девушка никогда ни в чём не нуждалась. Не думаю, что она или Алишан привязаны к границе, по крайней мере, ничто не мешало Феодоре планировать бегство с возлюбленным куда-то на край света, а Алишан – перемещаться за сестрой по доменам и перепутьям. Времени в Ридже мы провели немного, однако пока Алишан ни разу не упоминала, что дома её ждут важные дела – как, впрочем, и о сыне. Ясен-красен, предполагается, что Феодора знает и о наличии племянника, и о работе сестры, но всё равно видно, что срочные дела никого не зовут.
Я вернулась в спальню, запихнуть сорочку и халат в саквояж и позвать Люсьена на продолжение разборок.
Филипп послушно ожидал в гостиной, глядя в окошко с тоской школьника, вынужденного сидеть на уроке в погожий денёк. Переодевшийся Виргил спустился сразу за нами, следом вышла Алишан. Я предполагала, она на пару с Вороном устроит самосочетавшемуся допрос с пристрастием, но, похоже, основные вехи биографии Люсьена она разузнала у Виргила в спальне. Поэтому, переступив порог гостиной, Алишан отошла к камину, закрыла глаза и вытянула перед собой руку. Несколько секунд ничего не происходило, затем в её раскрытой ладони появилось зеркало. Сжав фигурную ручку, точно рукоять кинжала, сестра шагнула к Люсьену. К чести самосочетавшегося, ни один мускул на его лице не дрогнул, хотя весь вид Алишан недвусмысленно говорил, что она очень даже не прочь огреть потенциального родственника зеркалом.