До захода солнца (ЛП)

Оказавшись в нескольких дюймах от него, наклонила голову назад, поднявшись на цыпочки.
— Ты должен знать, что я сделаю все, что ты захочешь. — И одарила его своим слегка эффектным, но явно отработанным соблазнительным взглядом, прежде чем подчеркнуть: — Все что угодно.
— Если все, пожалуйста, сделай одолжение, помолчи. — Он бросил на нее совершенно другой, очень эффектный взгляд, прежде чем подчеркнуть: — Совсем.
Она снова моргнула, на ее лице появилось замешательство.
Меньше чем за секунду он заключил ее в объятия, его язык прошелся по ее шее, он, грубо потянув за длинные волосы, откинул ее голову назад. Затем разорвал кожу, ее кровь хлынула ему в рот.
Он сразу почувствовал ее возбуждение.
Ни то, ни другое не успокаивало боль у него в животе, ни пульсацию в члене.
Ее голова откинулась назад, предоставляя ему лучший доступ и еще больше разрывая собственную рану, он был уверен, она это тоже практиковала.
Она подняла руки, чтобы его обнять, он поднял голову, не пройдясь языком по ране, чтобы остановить кровь, отчего та лилась из горла, запачкав ей платье.
— Не прикасайся ко мне, — прорычал он. Ее глаза встретились с его, и он увидел неуверенность, прежде чем его рот вернулся к ее ране.
Он взял много, как в первый раз у Лии в начале их Соглашения, но сейчас, он знал, что может взять много у этой женщины. Она восстановится к тому времени, когда забредет в Логово по приглашению когда-нибудь, открытая для кормления другого.
Затем он провел языком по ране, кровотечение прекратилось, кожа стала затягиваться. Он отпустил ее, она опустилась перед ним на колени, он двинулся к двери.
— Это все? — прошептала она, протягивая руки, пытаясь схватить его за бедра, запрокинув голову, с мольбой в глазах, с отчаянной потребностью услужить Люсьену не только в кормлении.
Его взгляд опустился на ее декольте, и его тело откликнулось, несмотря на его мысли.
Он плохо повел себя с ней. Со смертными на Пиру у него были лучшие манеры. Черт возьми, даже с Уотсом и Бридом у него были лучшие манеры, чем с ней сейчас.
Он просто вымещал на этой женщине свое разочарование и гнев на Лию, и это было непростительно.
Поэтому его тон смягчился, когда он спросил:
— А чего бы ты хотела, зверушка?
Ее глаза метнулись к его брюкам, затем снова к нему.
— Все, что ты захочешь мне дать, — выдохнула она.
Люсьен подумал о Лии, ее упрямстве и вероятно неделях пыток, которые предстоят им обоим.
Люсьен был вампиром. От вампиров не ждали, что они будут верны своим парам, еще одно разочарование, которое Люсьен испытал из-за Катрины, и уж точно своим наложницам и наложникам.
Затем он сбросил пиджак.
— Встань, раздевайся, — приказал он.
Она сразу же сделала, как ей сказали, и Люсьен вернулся к Лии гораздо позже, чем решил до этого.
* * *
До рассвета оставался час, когда он вернулся домой.
Войдя на кухню, услышал звук работающего телевизора, увидел мигающие огни, доносящиеся из гостиной.
Он двинулся в том направлении, вошел в комнату, посмотрел на экран, показывали фильм.
Лия спала на диване на боку, подложив руки под щеку в молитвенной позе. На ней были пижамные штаны с завязками с рисунком пейсли приглушенных тонов, перемешанные с яркими пастельными тонами, и облегающая рубашка цвета яйца малиновки, один из цвета на штанах.
Она выглядела невинной и очаровательной, последней она была какое-то время, первой — только во сне.
На кофейном столике, валялись остатки продуктов, половина упала на пол, здесь явно была оргия еды. Попкорн из микроволновки, открытые пакеты с чипсами, печенье, фантики от конфет, маленькая пластмассовая баночка мороженого, наполовину съеденного, теперь полностью растаявшего.
Люсьен был не из тех, кто ел нездоровую пищу, разве что сегодня вечером на Пиру.
Определенно, вкусный, тонко приготовленный десерт.
Оргия химически насыщенных вкусностей и сладостей, вызывающих диабетическую кому, была не для него.
Он решил, что поговорит с ней об этом позже, если найдет подходящее время, что, скорее всего, произойдет в следующем десятилетии.
 
Он поднял ее, как уже было прошлой ночью, она не проснулась. Просто прижалась виском к его плечу, лбом к его шее.
Он шел с медлительностью смертного, не торопясь, наслаждаясь ее ароматом. Его глаза скользили по ее профилю, руки прижимали ее мягкое тело ближе к себе, наслаждаясь всем, что было в ней, после того, как он несколько раз насытился ее бедной соплеменницей сегодня вечером. Это наслаждение укрепило его решимость вести себя гораздо более терпеливо с ней, пока он заставлял ее понять многие вещи, укрощая.
Он осторожно откинул одеяло и уложил ее в постель. Быстро раздевшись, присоединился к ней.
Затем он сделал то, что решил сделать в машине по дороге домой. «От этого, — подумал он, — Лия стала бы бесконечно более милой».
Не мешкая, его руки потянулись к ней, одна к груди, другая скользнула прямо в пижамные штаны. Его рот коснулся кожи у нее на шее ниже уха, он попробовал ее на вкус своим языком.
Его пальцы уже работали, она проснулась с тихим, низким стоном.
— Люсьен? — прошептала она сонным, сладким и совершенно беззаботным голосом.
— Да, дорогая.
Она глубоко вздохнула, ее тело замерло, затем дернулось, словно пытаясь убежать.
Он ждал этого, не отпуская рук, продолжая ласкать ее киску.
— Люсьен! — рявкнула она, и в ее голосе прозвучала резкость, которой он раньше не слышал.
Его рука на ее груди переместилась к подбородку, повернув ее голову, он оторвался от ее шеи. И завладел ее ртом в поцелуе, его язык скользнул внутрь, и палец скользнул внутрь.
Боже, она была великолепна на ощупь и на вкус.
С этой мыслью он решил, что, несмотря на разочарование, какое-то время не будет больше кормиться и трахаться с другими, кроме Лии.
Может быть, годы.
К его удивлению, ее голова откинулась на подушки, чтобы прервать их поцелуй.
Она редко прерывала поцелуй. Очень редко. Обычно она так же, как и он, жаждали его. Даже больше, хотели.
Ее губы приоткрылись, глаза расширились, и он увидел, как они вспыхнули с такой силой, какой он никогда раньше у нее не видел, что тоже было удивительно. Она не скрывала своей реакции, всегда была необычайно страстной.
— Ты был... — начала она, и он убрал палец, нашел клитор, надавил и стал кружить.
Она замолчала, ее лицо смягчилось, а глаза затуманились.
— Вот так, дорогая, — пробормотал он, его рот захватил ее, она снова откинула голову назад, уперлась бедрами в его руку. Он отказался от поцелуя, выбрав более интимное. Переместил губы к ее горлу, провел языком по коже, затем надкусил, открылась небольшая ранка, но кровь не потекла.
Ему нужно пососать. Что он и сделал.
Ей понравилось, как он и предполагал.
Он услышал ее стон, и ее тело снова прижалось к нему. Он отсасывал кровь из маленькой ранки, усиливая ее возбуждение размеренными, контролируемыми глотками. Его рука вернулась к ее груди, пальцы покрутили сосок, ее голова откинулась ему на плечо.
Он понял, что она принадлежит ему, когда начала двигать бедрами, трахая его руку.
Он почувствовал, как его член затвердел от ее движений, разум наполнился видениями, как она скачет на нем, попеременно, не менее приятными видениями, как он вколачивается в нее.
Он осторожно открыл рану шире и, еще глубже посасывая ее кровь.
Она ахнула, ее тело напряглось, он скользнул пальцем внутрь, затем добавил еще один, они глубоко двигались, поглаживали, его большой палец кружил вокруг клитора. Теперь ее бедра двигались в отчаянии, дыхание вырывалось с шумом.
 
Его язык прошелся по ране, он поднял голову, чтобы увидеть ее лицо. Он хотел видеть ее оргазм.
И он не разочаровал его.
Ее шея грациозно изогнулась, лицо великолепно покраснело, глаза медленно закрылись, губы приоткрылись в беззвучном стоне, когда стенки ее горячей, влажной киски сомкнулась вокруг его пальцев, находящихся глубоко внутри нее.