До захода солнца (ЛП)

— Этого не может быть, — прошептала Стефани.
— Однако, это так, — сообщил ей Грегор. — Здесь явно замешена магия.
— Если здесь замешена магия, объясни тогда, почему у нас такое же строение тела, как у людей. Мы также спариваемся, как они. Также воспроизводим потомство. Дышим, спим и, по большей части, едим то же самое, — потребовал Люсьен.
— И на этот вопрос я не знаю ответа. Но подумай об этом, Люсьен, сам, — мягко подбодрил его Грегор. — Каждый вид действительно имеет точно такое же строение тела, как и люди, и все же, если нас не обезглавить или не сжечь, мы не умрем. На этой земле почти все рано или поздно умирает. Даже Старейшины, заключившие этот договор, умерли не естественной смертью. Некоторые были убиты, а другие покончили с собой.
— Мы потребляем кровь смертных, чтобы питаться, она поддерживает в нас жизнь, — вставила Стефани. — Мы бы умерли без нее.
— Вы были бы значительно ослаблены, но не умерла бы. Этот факт, понятный нашему виду, но никто из нас не проверял эту теорию в действии, не воздерживался так долго. Тем не менее это правда, — заявил Грегор, глаза Стефани расширились, и Грегор продолжил. — Но призраки и фантомы потребляют энергию смертных. Как такое возможно? Это кажется нам естественным, мы знаем об этом, кажется, целую вечность, но, Стефани, это... это... не так. Если ты подумаешь логически, то поймешь. Не говоря уже о том, что оборотни тоже бессмертны, но они не забирают у людей энергию, не питаются кровью. Они питаются той же едой, что и смертные, потребляют ее в большом количестве и усваивают гораздо быстрее.
— Зачем тогда те Старейшины бессмертные сказали, что произошли от людей? — спросила Стефани. — Лгать нам о нашем происхождении и сущности, не имеет смысла.
— Мы отличаемся от людей, к сожалению, смертные боятся всего неизвестного, и все мы знаем, что их страх часто проявляется неприятно по отношению к нам. Убедив бессмертных, что они являются неотъемлемой частью людей, дало бессмертным ощущение человечности. Единство с другими существами, населяющими эту землю. Таким образом, бессмертные создали близость между видами. Если вам говорят, что вы произошли от смертных, то у вас появится способность испытывать сострадание к ним, это поможет искоренить желание подчинять тех, кто находится ниже на лестнице развития эволюции, потому что они являются продолжением вас самих. И на протяжении тысячелетий, вы не можете этого не признавать, работало очень хорошо.
— Это, черт побери, какое-то безумие, — пробормотал Космо.
— На первый взгляд да, но это абсолютно верно, — ответил Грегор.
— И эта великая тайна, — заявил Люсьен, и внимание Грегора вернулось к нему, — ты делишься с нами сейчас, потому что...?
— …из-за Пророчеств, — ответил Грегор.
— О, черт. Начинается, — пробормотала Стефани, и Грегор повернулся к ней, сдвинув брови.
— Ты знаешь что-то о Пророчествах?
— Нет, — возразила она. — Но две минуты назад я узнала, что произошла из магии и сверх человек, если можно так выразиться. Было бы логично услышать всю эту чуть о пророчествах. Черт возьми, Грегор, мне сотни лет. Я прочитала изрядную долю книг. Со сверхъестественным дерьмом всегда бок о бок идут чертовые пророчества.
Стефани разозлилась, но в то же время улыбалась.
Несмотря на это, Люсьен не улыбался.
Грегор ответил:
— Ну, те, о ком вы узнаете сегодня, имеют непосредственное отношение к Трем. Эти Трое составляют Священный Триумвират, в который входит вампир, чья сила и хитрость не знают себе равных, он также обладает дополнительными способностями, превосходящими любого из его вида. Он найдет свою спутницу жизни, смертную женщину великую духом, которая тоже будет обладать своими собственными способностями от рождения, и одной, которую приобретет — способность поглощать силы своего партнера через его кормление.
Воздух в комнате стал густым, у Люсьена скрутило живот и сдавило грудь.
Грегор еще не закончил.
— Второй будет король Оборотней, который найдет свою спутницу жизни, она тоже будет обладать потусторонними способностями. И последний — гибрид оборотня и вампира, чья смертная спутница жизни также будет исключительной.
 
— Оборотни и вампиры не могут производить детей, — заявил Космо.
— Да, вампиры и смертные тоже не могут, но если Пророчества сбудутся, то у Люсьена будет четверо детей от Лии в ближайшие десять лет, — ответил Грегор.
Люсьен не смог сдержать свою реакцию, даже если бы попытался. Он и не пытался. Рука метнулась вперед, крепко ухватившись за спинку стула, стоявшего рядом с ним.
— Боже мой, — прошептала Стефани.
Грегор посмотрел на Люсьена.
— Времена меняются, — тихо заявил он. — Война уже на пороге. И это будет не межрасовая война между вампирами, которые хотят освободиться от ограничений Соглашения Бессмертных и Смертных против тех, кто не хочет. Это будет война между всеми бессмертными в союзе со смертными против таких же бессмертных, желающих избавить планету от своих собратьев, которые думают иначе, чем они. Бессмертных, которые хотят поработить людей. Наш враг хочет поработить всех, кто не такие, как он, сделав их рабами, чтобы они служили им всеми способами. И, мне жаль это говорить, Люсьен, поскольку ты многое пережил за свои годы, ты и твоя Лия — часть этой Троицы. Три пары должны будут сыграть важную роль, победить или погибнуть, пока вы будете сражаться.
Бл*дь.
Черт!
— Что это значит? — спросил Космо.
Ответил Эйвери.
— Это означает, что бессмертным пришло время открыто войти в мир смертных со всеми своими способностями. И это означает, что Совет уже внес поправки в Соглашение Бессмертных и Смертных. Вампиры не только могут теперь свободно приручать своих наложниц, они могут свободно укрощать любого смертного, которого пожелают. И, наконец, — его взгляд переместился на Люсьена, — вампиры теперь могут снова свободно официально вступать в брак со смертными. Приговор отменен. Официальное заявление от Совета будет в понедельник.
Рука Люсьена отпустила стул; он повернулся и быстро направился к двери.
— Люсьен, — позвал Грегор, Люсьен остановился и обернулся.
Но не из-за Грегора.
— Есть письменный документ этих Пророчеств? — спросил он.
— Конечно, — ответил Грегор. — Но...
Люсьен прервал его:
— Я должен быстрее добраться до Лии. Устройте так, чтобы я их прочитал.
— Это невозможно, — возразил Грегор.
— Сделайте это возможным, — отрезал Люсьен.
— Ты не понимаешь, — осторожно произнес Грегор.
— Вы можете все мне объяснить после того, как я поговорю с Лией, — парировал Люсьен.
— Я мог бы организовать встречу, весьма вероятно, что тебе будет разрешено увидеть только те Пророчества, которые не касаются вас, а двух других пар в Триумвирате, — объяснил Грегор.
— Дергайте за ниточки, дайте денег, лебезите, но найдите способ, чтобы я прочитал эти Пророчества, — процедил Люсьен.
— Люк, ты веришь в эту чушь? — недоверчиво спросила Стефани, и Люсьен пристально посмотрел на нее.
— Что Лия предназначена мне судьбой? — спросил он, Стефани кивнула, а Люсьен закончил: — Абсолютно и безоговорочно.
Голова Стефани дернулась прямо перед тем, как ее глаза сузились, и это было прямо перед тем, как она улыбнулась.
— Хорошо, тогда ты веришь в Пророчества? — спросила она.
— Если там написано обо мне и Лии, я хочу прочитать это, независимо от того, было ли это написано вчера или три тысячи лет назад, а верю я в это или нет, — ответил Люсьен.
— Понятно, — пробормотала она, все еще ухмыляясь.
— Нам еще о многом нужно поговорить, — вмешался Грегор, и глаза Люсьена обратились к нему.
 
— Мы организуем еще одну встречу. Через две недели, — заявил он.
Брови Грегора взлетели вверх.
— Через две недели?!
— Грегор, я собираюсь выйти из этого офиса, пойти домой и попросить женщину, которую люблю, провести со мной вечность. Да, через гребаные две недели, и считайте, что вам несказанно повезло, что я не собираюсь устраивать эту чертовую встречу через два месяца.