Драмы больше нет (СИ)

– Проходите на кухню. Только, пожалуйста, негромко, ребенок спит.
Я понимающе кивнула. Прошла в тесную кухню, решила, что оглядываться с чрезмерным любопытством, покажется хозяйке неловким, и просто присела на стул у окна. А сама все себя мысленно спрашивала: зачем я приехала, зачем приняла предложение пройти в квартиру и подождать?
– Я вас узнала, – неожиданно сказала женщина. – Вы дочка того проходимца.
Мы встретились с ней глазами, я осторожно кивнула, подтверждая. И представилась:
– Меня зовут Настя. – Чуть смущенно проговорила: – И, думаю, эпитет «проходимец» моему отцу не слишком подходит.
– Ну да, мерзавец он. Будете спорить?
Вздохнула.
– В чем-то соглашусь. Думаю, вы имеете право на такую точку зрения.
Женщина присматривалась ко мне, затем присела напротив и сказала:
– Меня зовут Татьяна.
– Очень приятно.
– Так зачем вы приехали, Настя?
– Хотела поговорить с вашей дочерью. Не знаю, как для других, а для меня история вашей дочери оказалась большой новостью. И удивлением.
– Ещё бы не удивлением, – с презрением проговорила Татьяна, даже поморщилась. – Кобель старый молодую девчонку соблазнил. Соблазнил и бросил!
– Я хочу во всем разобраться, – заявила я, давая понять, что не тороплюсь принимать чью-то сторону. – Поэтому решила поговорить с Анной.
Татьяна смотрела на меня с неприятной усмешкой.
– От вашей семьи к моей дочери уже приезжали. Первый раз ещё до рождения Степки, затем после.
– Кто?
– Кто-то наёмный. Убеждали сначала аборт сделать, а потом… потом сидеть тихо.
– Понятно.
– А вы с какой целью приехали? Попробовать замять скандал?
– Не думаю, что скандал на данной стадии можно замять. Всё разгорелось, как пожар.
– Ну и поделом, – не удержалась Татьяна, правда, проговорила она это в сторону. Я не могла её винить за подобную реакцию, поэтому промолчала. Сказала о другом:
– Я в первый раз из передачи услышала об Анне и ребенке. Поначалу не знала, как реагировать, но решила, что мне стоит узнать всё из первых уст. Это, правда… сын Родиона?
Татьяна взглянула с негодованием.
– Вы сомневаетесь?
– А вы удивлены моим сомнениям? Я с вашей дочерью незнакома, и пока что это не подтвержденная информация. Я имею право сомневаться.
– Зная своего отца, вы сомневаетесь?
Я вздохнула.
– Мой отец – известный актер. Ежедневно ему пишут сотни людей, в том числе, и женщин. И пять из ста с утверждением, что у них от него ребенок. Это специфика его работы.
– Степа – его сын!
– Не злитесь на меня. Я стараюсь быть честной с вами. И если бы я не хотела разобраться в этой истории, я бы не пришла.
– Ваш отец прекрасно знает, что он сделал. Как поступил с моей дочерью. Иначе для чего он её запугивал столько времени? Он хотел, чтобы она сделала аборт!
Я знала, что сейчас скажу вещь неприятную, но это было лишь суровой реальностью.
– Он имел на это право.
– Что?
– Ваша дочь прекрасно знала, что он женат, что у него семья. Но она согласилась на эти отношения. И не важно из-за чего – из-за любви или из-за других причин. И оставить ребенка – было лишь её решением.
Татьяна смотрела на меня с неподдельным возмущением.
– Настя, я же помню вашу историю, вы же сами!..
– Я свою историю помню и знаю, куда лучше вас. И поэтому говорю вам правду. Как когда-то решением моей мамы было дать жизнь мне, понимая, на что она идет. Так и ваша дочь принимала решение, рожать ей или нет. Будем надеяться, что это было взрослое и взвешенное решение. Или она до сих пор надеется, что Родион воспылает любовью к ней и к ребенку? Тогда это она зря.
Мои речи хозяйку квартиры не обрадовали. Она смотрела на меня с неудовольствием, но уйти не просила. Так мы и дождались появления Анны. Та входила в квартиру уже с настороженным выражением на лице, по всей видимости, заметила машину охраны у подъезда. Да и, наверняка, после выхода в эфир разоблачительного интервью, ждала появления кого-то из нашего семейства. Для разговора.
Приехала я.
Анна появилась в дверях кухни, и мы с ней посмотрели друг на друга. Без сомнения, девушкой она была симпатичной. Молодая, светловолосая, ясноокая, высокая и стройная. Но, конечно, в реальной жизни на свои фото из портфолио мало походила. Не было лоска, шика, огня и задора в глазах. А, может быть, это уже жизнь её немного прибила, что она этот самый огонь растеряла.
 
Заметив мой изучающий взгляд, Анна горделиво вскинула голову. И я тут же вспомнила фильм, в котором они с отцом снимались. Исторический, и роль там для Анны нашлась подходящая. Гордая, независимая княжна. Осанка у неё, конечно, под стать, королевская. И в жизни, и на экране.
– Что вам нужно?
– Я хотела поговорить, – честно призналась я, – познакомиться.
Анна усмехнулась.
– Познакомиться? Моему сыну полтора года. Почему-то раньше вам со мной знакомиться не хотелось.
– Я о вас не знала. И о вашем сыне тоже не знала.
– Вас не посвятили? – В её голосе прозвучал откровенный сарказм вперемешку с недоверием.
Я в ответ только плечами пожала.
– Видимо, я не вхожу в круг особо приближённых. Так вы поговорите со мной, Анна?
– Зачем?
– Хотя бы, за тем, что я, наверное, единственный человек из семьи Родиона, который готов с вами говорить, и, при необходимости, вступиться за вашего сына.
Анна разглядывала меня с нескрываемым скептицизмом, но я видела, что мои слова её затрагивают за живое. Она даже на мать в сомнении глянула, совета просила. А потом в один момент решилась, кивнула, затем предложила:
– Выйдем на улицу?
– Если хотите. – Я поднялась, с Татьяной попрощалась, хотя, мне ответили сухим кивком, и вышла из квартиры следом за Анной. Мы спустились на лифте, вышли на улицу, я шагала следом за Анной к импровизированной беседке на углу дома. Пара лавочек, черепичная крыша, разросшаяся сирень скрывала нас от посторонних глаз. Сев на лавочку, Анна достала из сумки сигареты и закурила. Я осталась стоять, наблюдала за ней, понимала, что она нервничает.
– Я знала, что ко мне придут, – сказала она, подняв на меня глаза. – Только гадала, кто именно.
– На отца думала? – полюбопытствовала я, решив ненавязчиво перейти с девушкой на «ты».
Анна замялась, я видела. Но следом она качнула головой.
– Нет. Он бы сам не пришёл.
Я кивнула, подтверждая.
– Не пришёл бы. И больше не придёт.
Она курила и таращилась на огонёк сигареты. Губу кусала. А мне стало её жаль.
– Это его ребенок? – спросила я напрямую.
Анна вскинула на меня глаза.
– Конечно. Какой смысл мне врать? Первый же тест докажет, что я вру.
– Да, точно. – Я вздохнула, прошла и присела с ней рядом. Посмотрела на неё сбоку. – И что ты хочешь?
– Справедливости, – тут же ответила она, даже не задумалась ни на мгновение. – Хочу справедливого отношения к своему сыну. Он того заслуживает. – Анна тоже на меня посмотрела, с вызовом. – И я пойду в суд!
– Это твоё право.
– Я уже подавала иск в суд. Но он просто растворился.
Сказать мне было нечего. Я предполагала, благодаря кому это произошло. Что я могла сказать?
– А потом ко мне приехали, и посоветовали не тревожить дракона. – Анна усмехнулась. – Так и сказали. Цитатой из нашего фильма. Иронично, правда?
– И ты согласилась?
– А что мне оставалось? Мне дали ясно понять, что никакие мои поползновения по поводу официального отцовства Родиона, не пройдут. Что мне придется спорить не с ним, а с целой армией юристов. Денег у меня на это не хватит. Но зато мне заплатили. Сказали, что я должна быть благодарна и за это.
– Заплатили? Много?
Она неопределенно повела рукой, затушила сигарету.
 
– Круглую сумму. Единоразово. Я решила её не тратить, неизвестно, что впереди будет. Устроилась на работу, как только смогла. Вот только, как актриса, я больше никому не нужна. – Она снова усмехнулась. – Отснималась.