Американская история

  
Глава одиннадцатая
 
Сейчас
  
Оранжевый и синий
 
Я заметил эту женщину однажды днем, выйдя на одну из моих обычных прогулок по набережной. Она переходила дорогу у входа в паромный порт. Ее было невозможно не заметить… по консервативным, суровым стандартам острова ее внешность была необычной. В течение летних недель на Байле Бхойд бывало немало странно или красочно одетых туристов, особенно вокруг яхтенной пристани Порт-Баннатайн к северу от нашего городка, но уже наступила осень, и многие парусные лодки, летом пришвартованные в марине, были вытащены на берег лебедкой. К этому времени туристов на острове было относительно мало.
Волосы женщины были выкрашены в ярко-оранжевый цвет, смазаны гелем и закручены в рожки, и, когда мы проходили мимо друг друга в противоположных направлениях, я заметил, что у нее ярко-синие тени для век. Мы мельком взглянули друг на друга. Я был удивлен, на миг увидев в ее глазах нечто похожее на узнавание, но я не знал ее и потому пошел дальше и больше не думал о ней.
В тот день я воспользовался прогулкой, чтобы вновь обдумать ситуацию с Люсиндой, поразмыслить, что нам с ней делать. Недавно она заявила, что якобы полностью выздоровела. К ней вернулись здоровье и память, она сказала, что чувствует себя здоровой и крепкой и хотела бы вернуться домой. Ее эпизоды немого непонимания, похоже, закончились, по крайней мере, на данный момент. Мы с Жанной были в целом за то, чтобы она вернулась к себе домой, но надо было подумать и о других вещах.
Неизвестно, как долго продлится это выздоровление или сможем ли мы справиться, если внезапный рецидив сделает ее такой же зависимой от нас, как недавно. Или, что вероятно, еще более зависимой. Выделят ли ей местные власти соцработников, которые приходили бы к ней, или же нам скажут, что мы должны сами оплачивать уход за ней? Может, ей стоит поговорить с лечащим врачом? Кабинет располагался недалеко от ее дома, и хотя Люсинда зарегистрировалась в нашей местной клинике, она сказала, что знает своего терапевта в Морнингсайде уже много лет. Если она вернется, возможно, найдется сосед, которому мы могли бы доверить присматривать за ней?
Была и противоположная возможность: она могла бы жить именно так, как сказала, а именно вернуться к своей жизни как независимый взрослый человек, дееспособный, умеющий обслуживать себя. Ей было чуть за семьдесят, как и многим из ее друзей, живших рядом с ней в Морнингсайде, и они, по-видимому, все еще водили машины, отдыхали за границей, посещали театральные постановки и концерты и так далее. Было заманчиво признать, что это возможно, но Жанна считала это рискованным. Я был склонен с ней согласиться.
Еще ничего не было решено… даже Люсинда, похоже, была довольна тем, что живет в нашей свободной комнате. Я дошел до другого из бывших пирсов, где десятилетия назад во время шумных летних каникул швартовались колесные пароходы, затем развернулся, перешел дорогу и зашагал обратно в сторону городка. Время от времени мимо меня проносились машины. Они поднимали шлейф брызг от блестящей дождевой воды на дороге, но с залива начал дуть ветер, так что брызги не долетали до меня. Отели и гостевые дома на берегу моря открыты до конца курортного сезона, но у большинства снаружи были выставлены таблички о сдаче свободных комнат. Я знал, что еще через пару недель, когда придет первый осенний шторм, большинство этих заведений закроется на зиму.
Мне всегда нравились эти убывающие дни, более прохладный воздух, нравилось хмурое небо, белые барашки на волнах на более глубоких участках залива, скрытые облаками горы вдоль него. Скоро на острове останутся только его жители. И жизнь на Бхойде вернется к чувству изоляции, существованию на краю стихий, в этаком островном государстве.
Когда я возвратился к веренице магазинов вдоль набережной, женщина с рыжими волосами ждала меня на островке безопасности напротив большого туристического магазина. Она подняла руку, давая понять, что узнала меня, после чего подошла ко мне. Машин нигде не было – в городке в кои веки было тихо.
 
– Вы Бен Мэтсон, не так ли? – спросила она.
– Да, – сказал я, несколько пораженный ее прямым подходом.
– Я узнала вас. Я вас искала. – Она громко рассмеялась, и ее смех был своего рода защитным сигналом. – Вы думаете, что я навязчивая особа.
Она меня удивила, но нет, я не счел ее навязчивой. Я все еще понятия не имел, кто она такая.
– Я вас знаю? – спросил я. – Мы раньше встречались?
– Да, но вы, очевидно, не помните. Я Джей. Джей Хьюм.
И тут что-то щелкнуло. Ночь в квартире в Лондоне. С тех пор прошли месяцы…
– О да.
Это была призрачная встреча. Я почти не разглядел ее в полумраке телевизора, и теперь мне было не по чему ее узнать. В тот вечер я был подавлен и одинок, смотрел телевизор и жалел, что не поехал в отель. Я смутно помнил, как она выглядела, когда вошла в комнату: сначала она стояла чуть позади меня, высокая женщина, завернутая в полотенце, затем вышла вперед и присела на полу перед экраном.
Я вспомнил ее волосы, потому что они были не причесаны и частично закрывали мне обзор экрана. Тогда они тоже были выкрашены в оранжевый цвет? Я не заметил, не видел. Пока она сидела у телевизора, полотенце, небрежно обернутое вокруг ее тела, начало сползать. Встреча была на грани неловкой, нежелательной, просто случайная встреча. Но даже в этом случае таился краткий момент чего-то интимного: может, предложение близости, наполовину сделанное ею? Наполовину отвергнутое мной?
Возможно, она ничего не имела в виду, возможно, я неуклюже отказал ей. За этим ничего не последовало. Меня отвлек репортаж по телевизору об останках самолета, разбившегося в океане недалеко от побережья штата Делавэр.
Я нервничал из-за нее, стоя с ней рядом в центре моего городка. С внезапным, странным чувством вины, вызванным воспоминанием о кратком взаимном влечении, промелькнувшем между нами, я огляделся по сторонам, как если бы кто-то, кого я знал, мог увидеть нас и догадаться о нашей первой встрече. С парома, который недавно пришвартовался, выкатывали грузовики и легковые автомобили и ехали дальше. Многие из них проехали мимо нас, пока мы стояли там.
– Тут можно пойти куда-нибудь поговорить? В бар или в одно из этих кафе?
– Сейчас это не очень удобно, – сказал я. – Мои дети вот-вот вернутся из школы…
– Тогда позже этим вечером?
– Мы можем сделать это завтра?
Она посмотрела туда-сюда вдоль набережной и пожала плечами.
– Хорошо.
Я подумал о Жанне. Ее сейчас не было дома, она забирала из школы мальчиков. Они скоро вернутся. Я вспомнил шумный хаос, который обычно царил в доме в течение получаса после их прихода. В это время было невозможно работать, поэтому я обычно откладывал дела, болтал с Сетом и Луи, если они хотели мне что-то сказать, заваривал чашку чая или кофе для себя и Жанны, кормил мальчиков после школы. Такова теперь была моя жизнь. Нечто обыденное, незамысловатые радости семейной жизни. В любом случае, что подумает Жанна, заявись я домой с этой красочной женщиной на буксире, не иначе как со своей старой знакомой?
Люсинда тоже будет там. Ее ближайшее будущее все еще пребывало в подвешенном состоянии. Вероятно, ей не терпится поговорить об этом еще раз, в надежде решить все сегодня вечером. Ей очень хотелось домой. Если это произойдет, у нас будет неделя суматошных поездок в Эдинбург и обратно – нужно будет перевезти ее и ее вещи, вновь привести ее дом в жилое состояние, разобраться с поставщиками коммунальных услуг, помочь ей заново обосноваться в нем. Жанне, вероятно, придется остаться там с ней на несколько ночей, а значит, я должен быть дома с мальчиками. Вряд ли это будет мгновенный или даже быстрый переход к прежней жизни.
Мои мысли были заняты всем этим, мелкими трудностями семейной жизни.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказала женщина с ярко-оранжевыми волосами.