Американская история

– Это мне известно. Она делала что-то еще?
– Если вы имеете в виду, что она работала в Департаменте, ответ – нет. У каждого из нас была своя жизнь и карьера. Но иногда она бывала полезной.
Я ждал, не пояснит ли он, в чем именно заключалась ее полезность, но Виклунд лишь поднял свой высокий стакан с водой и, звякнув кубиками льда, осушил его.
– Чем же она была полезна? – спросил я. – Она ничего мне об этом не рассказывала.
– Она упоминала, что это мы устроили ее в лондонский офис? Это наша заграничная станция.
– Кого вы имеете в виду под «нами»?
– Как вы думаете, кого я имею в виду?
– Она работала в издательстве, продавала в Великобритании права на некоторые из их книг. И европейские переводы. Я был с ней на Лондонской книжной ярмарке.
– Понятно.
– Я несколько раз видел ее в их лондонском офисе. Это была пара комнат, арендуемых у какого-то агентства. На двери висел логотип издательства. Они обставили офис, у них была долгосрочная аренда, офис зарегистрирован на их имя.
– Да, да. – Он снова звякнул кубиками льда, взял один из них в рот и расколол ровными белыми зубами.
– Но вы говорите, что все было не так…
– Это была зарубежная федеральная станция, финансируемая правительством США.
– И что она делала для вашего отдела?
– Ничего такого, что вы не одобрили бы, Бен. Иногда вычитывала для нас отчеты, бумаги и тому подобное. Иногда писала для нас материалы. Она была полезна. Она проводила брифинги британских лоббистов. Отслеживала статьи, какие нам следовало прочесть. Она подыскивала людей для работы с нами. Желающие всегда находятся.
Он как будто описывал мне постороннего человека. Неужели это та самая Лил, которую я любил и думал, что знал ее? Виклунд обрисовал ее как своего рода внештатного агента федерального правительства. Неужели это моя Лил? Издательница книг? Женщина в черном парике и мерцающем платье, которая расслаблялась, тусуясь на конвентах вампиров? Он лгал… наверняка лгал.
– Я не могу в это поверить, – сказал я, злясь на себя, на него, но, возможно, теперь и на Лил.
– Как вам угодно, Бен. Я говорю вам лишь то, что, по вашим словам, вы хотели бы знать.
– Тогда скажите мне вот что. Почему правительство США изображает виноватый вид, если что-то делает за границей?
– Хотел бы услышать это от вас. Я не правительство.
– Вы работаете на него. Вы инсайдер.
– В правительстве нет инсайдеров. Ты либо часть его, либо нет.
– И кто же вы?
– Я не правительство. Я лишь делаю свою работу. У меня нет исполнительных полномочий.
Он все еще был внешне расслаблен, его рука лежала на спинке дивана, а его пальцы находились в нескольких дюймах от моего плеча. Его манеры оставались дружескими, чуть небрежными, что противоречило тому, что он сказал дальше:
– Вы хотите услышать про чувство вины? Это вы, британцы, были первопроходцами по части угрызений совести в отношении других стран. Вы и ваши друзья в Европе, все империалисты, несомненные лидеры в военном подавлении развивающихся стран, и когда это перестало работать или эти страны вышвырнули вас, вы не смогли простить себя за эти попытки. Теперь вы думаете, что и мы делаем то же самое. Нет, даже не надейтесь.
Мы стараемся сделать мир лучше. Америка делает это потому, что это необходимо, и сделать это больше некому. В том, чем мы занимаемся, нет ничего необычного, ничего плохого. Мы – американцы, и мы отвечаем за свои дела, но в мире полно группировок, которые завидуют нам, хотят быть похожими на нас, но делают это, демонизируя нас. Они ведут с нами борьбу не на жизнь, а на смерть. Если они нападут на нас, мы будем защищать наши свободы. США – представительная демократия, основанная на равенстве и свободе. Америка – это сила добра в мире. Да, мы ставим интересы Америки на первое место, что вам, британцам, не нравится, но Америка стоит на защите добра, и мы работаем ради этого.
– Тогда почему ваша хваленая демократия не сообщает нам о том, что именно произошло 11 сентября? – спросил я.
– Думаю, мы просто не знаем или знаем не больше, чем уже знаете вы. Никаких секретов. Никто не мог ожидать того, что произошло в тот день. Ничего подобного раньше не случалось. Если правительство и виновато, то только в том, что мы не были готовы. В то утро я сам был в Пентагоне. Если бы мы ожидали, что в здание врежется самолет с баками, полными топлива, никто из нас не вышел бы в тот день на работу. Вам кажется, что имеет место сокрытие информации? Никакого сокрытия нет, потому что скрывать нечего. Мы тоже оказались жертвами.
 
– Правительству США известно об 11 сентября больше, чем оно готово признать. Почему до сих пор не обнародованы видео крушения у Пентагона? Где регистраторы полетных данных?
Виклунд развел руками.
– У меня их нет. Я же сказал вам, что в тот день был в здании.
– Если все это обнародовать, то многие вопросы отпадут сами собой.
– Вы сторонник теорий заговора, Бен?
Я раздраженно отмахнулся от него.
– Я видел кое-что в Интернете, – ответил я. – Меня это не убеждает. То, что мы видели в тот день по телевизору, – это единственная объективная информация, какая у нас есть. Нам нужно знать, кто стоял за этим, что на самом деле стояло за этим. Люди в правительстве, такие как вы, знают больше, чем говорят. Я хочу получить ответы по личным причинам. Меня интересует только Лил, то, как она погибла, что с ней случилось и почему от нее не осталось никаких следов. Я уверен, что ее убили, но не знаю как, где она была и почему оказалась там. Ее смерть кажется связанной с чем-то гораздо большим. Чтобы понять, почему она погибла, мне нужно знать, чем было это большее.
– Я отлично вас понимаю.
– Так есть ли причина?..
– Мне интересно, что вы считаете, что освещение катастрофы по телевидению было беспристрастным.
– Я сказал, что это единственная информация, какой мы располагаем.
– Вы не смотрели репортажи из Сирии, Бен? Или то, что сказал Каддафи Ливийскому телевидению? Вы видели, как российское телевидение освещало события 11 сентября? Видели ликующих на улицах палестинцев на Западном берегу? Вы смотрели интервью с Саддамом Хусейном? С аятоллой?
– Нет, но некоторые из них я посмотрел позже. Палестинцы ликовали по поводу футбольного матча. Все помнят этот репортаж, 11 сентября там ни при чем. Кто-то просто раскручивал эту новость.
– Саддам Хусейн был предвзятым или беспристрастным? – тотчас парировал Виклунд. – Вы согласны с Владимиром Путиным?
– Они высказали свою точку зрения.
– Именно. Но если вам нужна объективная точка зрения, прямо сейчас в Афганистане находятся тысячи американских солдат. Они пытаются выяснить это за вас, рискуя своей жизнью. Почему бы вам не подождать? Скоро сенат начнет расследование. Будет создана независимая комиссия, чтобы дать таким людям, как вы, ответы, какие вы хотите услышать.
Я был вынужден наклониться к нему – его голос, мягкий и ровный, в общем шуме оживленного ресторана порой было трудно расслышать. Теперь я сел ровнее. Подняв глаза, я увидел, что к нашему столику подошел тот человек в костюме и хладнокровно встал неподалеку.
– Я опаздываю, – сказал Мартин Виклунд. – Мы еще поговорим, Бен. Посидите здесь. Съешьте что-нибудь, попробуйте их стейки из филе годичной выдержки, лучшее, что я когда-либо пробовал. У меня есть ваш номер. Я свяжусь с вами.
Он встал, и хвост его длинного оранжевого полотенца задел меня. В ноздри мне ударил какой-то запах, который я ощущал все это время, но на мгновение он стал сильнее.
Я смотрел, как он и остальные прошли через стоянку к своим машинам.
Увидев цену на стейк в этом месте, я понял, что он мне не по карману. Во всяком случае, у меня не было аппетита к такому количеству еды. Я оплатил счет за напитки и оставил официанту чаевые. Позже, проехав миль десять по шоссе, я нашел еще один придорожный ресторан, где подавали еду, какую я мог есть и которую мог себе позволить.
Виклунд сказал, что позвонит мне. Но так и не позвонил.