Время Надежды (СИ)
Дракон открывает зубастую пасть. Завороженный ужасающим зрелищем, я безвольно смотрю, как в его глотке собирается пылающий сгусток.
Дракон выдыхает огонь. Мне кажется, я горю.
Моя кираса дымится. В доспехе я чувствую себя раком, брошенным в чан с кипятком. Везде дым, дышать невозможно. Кашляя, нашариваю под собой обуглившийся лоскут знамени, поднимаю с песка и закрываю лицо. Я все еще жив, единственный на Арене. Вокруг меня обугленные тела.
На тесных скамьях давятся зрители. Мне нужно найти Кирстен! Только как?! Лихорадочно шарю взглядом по трибуне маляров, как раз над ней нависает дракон. Ящер вытягивает шею, и на его горбатой спине я различаю стоящего человека. Женщину. Всматриваюсь, и узнаю Владычицу. Ее волосы развеваются, лицо перекосила торжествующая улыбка.
Моя мать вздергивает тонкие руки, растопыривает костлявые пальцы. Как в Доме Драконов, я слышу ее голос у себя в голове:
- Чистите скверну! Чистите! Во имя истины и Перекрестного бога! Жгите предателя-короля, жгите его никчемную свору, жгите всех мерзких отступников!
Поверить не могу! Она решила уничтожить Повелителя и Истинных, потому что эти кроммы недостаточно истинны и недостаточно хорошо служат их же Перекрестному богу? Заодно вычистила верхушку города и, не колеблясь, прихватила жизни сотен людей?
Что теперь с нами будет?!
86
Кирстен 14
Вижу над собой длинную чешуйчатую шею, свисающий зоб, низ челюсти с кожаной бахромой. Они такие огромные, что не кажутся настоящими. Часть меня до сих пор не верит глазам. Дракон смоляной, залитый черным дождем, которому мы с Гордианом Анэстеем стали свидетелями. То тут, то там его чешуйки расходятся, проступают горящие трещины, словно внутри дракона одни лишь яростно пылающие угли. Угли, до поры бесцельно лежащие вокруг его Дома.
Мгновение затишья заканчивается. Снова вспышки, искры, грохот и дым. Магические удары рикошетят в людей. На трибуне кричат, толкаются, карабкаются по головам, скатываются по телам вниз, ломаясь. Меня кто-то в спину пихает, я чудом удерживаюсь на ногах. В основном здесь собрались мужчины, они выше и крепче меня.
- Уходим, - орет мне в лицо Йерген. Хватает за запястье. Я не сразу понимаю, что он крепко держит меня рукой, прежде закованной в лекарской лубок. Примотанный бинтами деревянный остов с него попросту ссыпался, как шелуха. – Валим отсюда, скорее!
Куда нам идти? Все бегут из-под дракона, в стороны, или к выходу вниз, но спустя пару шагов трибун неизбежно вдавливаются друг в друга и останавливаются. Похоже, в чаше Арены устроен один зрительский выход.
В дыму, на боевой площадке Арены, хищно приник к песку второй ящер, величественно прекрасный и ужасающий одновременно. Его мощное тело то скрывается, то выступает из густых клубов дыма. Трибуны Избранных и главных мужей Арглтона пылают, как когда-то ведьмины костры.
Третий дракон кружит над Ареной. Он успел разворотить часть трибун напротив нас, но нам отсюда на противоположную сторону не добраться, да и перелезть через завал вряд ли получится. Меня зажимает между Йергеном, мастером Ватолобеем и очень крупным мужчиной, чьи-то локти упираются в ребра. Я сжимаю зубы, чтобы не закричать. Мне нечем дышать. Еще, этот дым… Кашлять больно. Кто-то лезет поверх наших голов. Мастер Ватолобей срывается, кубарем катится вниз.
Ищу глазами Гордиана Анэстея. Он как игрушечный солдатик. Сжимает меч и щит, маленькая фигурка в слишком простом для Турнира доспехе. Рядом с ним возвышается исполинский дракон.
По усыпанному телами песку бегают вооруженные человечки, кто-то пытается рубить и колоть ящера пиками. Случайно оказавшиеся не на почетной трибуне и потому выжившие Истинные безуспешно пытаются оглушить ящера магией, их прикрывают бойцы, которые должны были на Турнире сражаться.
Дракон сметает огнем группу штурмующих его кроммов. Видеть это невыносимо.
- Беги, беги, - шепчу я одними губами. Или кричу. В этом хаосе ничего не разобрать.
Гордиан Анэстей меня не слышит. Он там, среди разбросанных по песку полыхающих тел. Едва различаю в дыму его силуэт.
Жив. На ногах крепко стоит!
Я, наконец, понимаю, что происходит. Желая скорее пробиться внутрь Арены, воины Повелителя не выпускают наружу зрителей. Похоже, со смертью господина армия кроммов лишилась магической силы, и королевские гвардейцы стали толпой простецов в пугающих доспехах.
В арке центрального входа кипит черное месиво, - горожане прут на кроммовых солдат, кто кого выдавит. В черноте доспехов и ткани проблески стали. Мы не сможем так выбраться, нас либо раздавят, либо на куски покромсают. Но есть же, должны быть, еще выходы с Арены…
Гордиан Анэстей должен о них знать. Но почему он не бежит под трибуны? Застыл, глядя поверх наших голов, на возвышающегося над нами дракона.
- Кирстен. – Едва слышу голос Йергена. Кто-то с силой толкает меня, я взвизгиваю как щенок. Развернувшись, Йерген вытянутой рукой упирается в рослого человека за мной. Упирается той самой рукой, прежде бывшей в лубке. Тиски зажавших меня тел раздвигаются, я снова могу дышать. Давлюсь едким дымом с примесью запаха серы.
- Кирстен. – Повторяет Йерген. Наши лица так близко, словно мы сейчас опять поцелуемся. Глаза эльфа невозможно зеленые, можно в них утонуть. – Кирстен. Кого ты видишь на драконе внизу?
Я с трудом отрываю от его лица зачарованный взгляд. Поворачиваюсь к чаше Арены. Порыв ветра от крыльев кружащего над нами чудовища на миг разгоняет дымовую завесу.
У меня перехватывает дыхание: на загривке у ящера вижу крохотную фигурку! Такую маленькую, что в первый момент невозможно поверить глазам: как она на нем держится? Фигурка сплошь черная, точно выцарапанная из угля статуэтка.
- Она? – Слышу вдали голос Йергена.
Ничего сказать не могу. Горло сдавил спазм рыдания.
Это Габи! Мне нужно вниз, поскорей к ней. Я должна вытащить сестру из омерзительной оболочки, содрать проклятую черную коросту, чтобы ссыпалась как Йергенов лубок.
Трибуну заливает яркий свет, неистово-красный со сполохами расплавленного золота. Нас придавливает жаром, прущим от нависшей над нами исполинской туши дракона. Охнув, задираю голову – брюхо ящера разошлось множеством огненных трещин, да и сам дракон заметно подался назад. Мне кажется, сейчас с трибунами произойдет нечто ужасное.
- Тебе пора вниз. Я прикрою. Мне придется поработать по нелюбимому ремеслу. – И Йерген с нечеловеческой легкостью подхватывает меня под мышками.
В глазах темнеет от вспышки боли в ребрах, и я обнаруживаю себя лежащей поверх плотно вдавившихся друг в друга людей. Прямо поверх голов, плеч, рук, пытающихся от себя отпихнуть. Этих рук, на мое счастье, немного, – мало кто может выпростать их в такой давке. Мне кажется, жар здесь еще более нестерпимый, чем ощущалось в толпе.
Или так теперь стало везде, потому что дракон нагревается?
Бросаю на эльфа ошалелый взгляд. Люди меня отталкивают, стряхивают с себя вниз, Йерген отдаляется пугающе быстро. Успеваю удивиться тому, что обезумевшие зрители его не касаются. Словно эльф защищен невидимым ограждением.
Йерген с присущей ему деловитой ловкостью расстегивает манжеты и закатывает рукава. Татуировки на открывшихся взгляду предплечьях светятся ядовито-зеленым. Кажется, свет идет изнутри, как драконово пламя сочится из тела. Глаза Йергена мерцают. Рисунки на нем приходят в движение, из разрозненных частей складываются в цельный узор. Зелень перетекает на ладони, на пальцы…
Обнаруживаю себя в защитном коконе изумрудного марева, и понимаю, что мне больше не больно. Я плыву, как листик в ручье, скатываюсь к дракону, на котором скорчилась фигурка сестры. Нащупываю на вороте веревку зачарованного ярлыка. Нужно ли его снять? Поможет ли мне моя ведьмина кровь?