У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)

— Вай, тебя ли вижу? — если бы Клидиста меня не увидела, я бы гарантированно не расстроилась, но шанс на такую удачу можно было приравнять к шансу встретить смеющегося среди чил. — Какой кюрисов бэс занес в нашу глушь?
— Служба. Приветствую, иси Мэкр.
— Брось, все эти «иси» не для подруг. Мы ведь подруги, Вай?
Таких подруг врагу не пожелаешь. Хотя ей бы я пожелала. Даже без риска, что споются, двум змеям одинаковой ядовитости вместе не ужиться.
— Что за вопросы Кли? Конечно, подруги.
Она не расслабилась, расслабленной Клидиста бывала только в первый час после убийства, но сверлить меня глазами перестала, и нависать над столом перестала, подтянула табурет, уселась, щелкнула пальцами, подзывая разносчицу.
— По паре гномьего? За встречу.
— Не выйдет, — я показала большим пальцем за спину, там, за отгороженными ширмой столами готовились предварительные переговоры с орочьим посольством, вздохнула, вроде как сожалеюще, и повторила: — Служба.
— Бэс! — сочувствующе выругалась она. — А я выпью. Без пойла здесь от скуки загнешься. Паршивый городишко, свалить бы куда-нибудь.
Что ей скажешь? Действительно, паршивый и скучный. Из всех развлечений — таверна с оригинальным названием, призванным поднимать патриотизм и укреплять боевой дух в войсках, согласно директиве верховного командования, утвержденной лично императором Киллитенса. Личное утверждение могу подтвердить, Тиренех Иксонийский вензель при мне ставил.
После той директивы фантазия у хозяев таверн разыгралась во все стороны, у посетителей, кстати, не меньше. Эта, например, с вычурной вывеской «Воюющий прав», у завсегдатаев именовалась «Воющий прах» или коротко «Вой». Среди других были: «Всех добьем и победим», она же «Все допьем и поедим», «Жди победу», трансформированная в «Жри обеды», и прочие в подобном стиле. Одной, опрометчиво названной «Они заплатят» с намеком на реванш за прошлое поражение, название пришлось менять. Вояки намек понимать отказались, прямым текстом им нравилось больше, и требовать плату хозяина отправляли к неведомым «ним».
В общем, с названиями изощрялись кто во что горазд, а вот антуражем и ассортиментом таверны различались мало. В меню — набор стандартных блюд, жирных и сытных, дешевая, но крепкая выпивка, вонючий и не менее крепкий табак. В зале — такие же крепкие, как выпивка и табак, столы и табуреты, другим не выдержать застолий, нередко перетекающих в одиночные и массовые побоища. Орки перед входом в кухню и хозяйскую половину, в драки они не лезли, лишь контролировали их невыход за пределы дозволенного, и синий глаз «тревожного» кристалла в потолке, сигнализирующий патрулю, если орки не справлялись и пределы все же нарушались.
Как ни дико звучало, мне нравилось бывать в городах, где из развлечений остались одни таверны. Только таких городов было мало, в основном, маленькие приграничные, оккупированные в первые дни войны. В них не было колес, не было ристалищ, не было чилатрансов. Все это появлялось позже.
Старый Лод, куда мы прибыли сейчас, все это миновать было не должно, однако, миновало. Этот город, вообще, выделялся среди всех. В нем размещался гарнизон с постоянно обновляемым контингентом, сюда регулярно наведывались все высокие чины армии Киллитенса, все важные переговоры проводились здесь. У меня были две версии его уникальности, но проверить их пока не удавалось. Генерал Сурдив, в чьем непосредственном распоряжении я находилась, после проведения всех проверок особо мои движения не ограничивал, в свободное от служебных дел время я была предоставлена сама себе, не считая двух шляющихся по пятам якобы телохранителей, но только не в Старом Лоде. Здесь я была прикована к нему хорошо ощутимой «цепью». Стоило расстоянию между нами превысить двести метров, горло сжимал невидимый «ошейник», а «цепь» тянула назад. В абсолютно таком же положении тут находились все: солдаты гарнизона, горожане, адьютанты и прочее сопровождение чинов, только длина «цепей» разнилась. Не уверена я была лишь в их наличии у прибывающих на переговоры делегаций и Клидисты Мэкр.
 
— Как тебе поэма?
Это была поэма? Ну…
— Как всегда непревзойденно.
В общем-то, я не лгала, превзойти Скользкую Кли в жути ее виршей сложно.
— Могу еще отрывок из новой прочитать. Будешь первой, кто ее услышит.
— Иси Эргон, займите свое место.
Надо же, как вовремя иногда наступает время работы!
— Слушаюсь, ис Диникс.
Я изобразила сожаление сорвавшейся возможностью стать почетным первым слушателем очередного «шедевра» и ретировалась за ширму.
Переговоры с союзниками, как правило, проводились в штабной резиденции, и основные, с официальными резолюциями и подписанием сопутствующих бумаг, и предварительные, с окольными подходами к цели, пространными разговорами и длинными тостами во славу всех и вся, на которых, в принципе решалось все, что будет формально узаконено на основных. Орки из правил переговорных традиций выпадали. Если с официальной частью они еще как-то смирялись, скрипели зубами, долго и громко, грозно сопели, высказывали недовольство, обильно приправленное орочьми недипломатическими выражениями, и все же входили в кованые ворота резиденции, то на предварительной стадии сломить их упрямое желание общаться в «Вое» пока никому не удалось. Аргумент такого выбора был всего один, но сталитедовый, непробиваемый и несгибаемый. Начинать какие-либо дела, не откушав за общим столом, противоречило орочьим обычаям, а садиться за стол они соглашались лишь под кровлей дома, приютившего их родичей. Судя по тому, что делегации прибывали из разных племен, четверка, подвизавшаяся в этой таверне, в родственниках имела всех орков Мелонты.
По этой причине мы сейчас и торчали в «Вое» в ожидании переговорщиков. Адьютанты генерала под его непосредственным руководством и контролем настраивали всевозможные охранные и маскирующие заклинания, плохо совместимые в процессе установки с моими переводческими способностями, а я тихонько сидела в затемненном углу общего зала, отогревалась горячим чаем после дороги и неплохо себя чувствовала в условном одиночестве, пока в него не вторглась Скользкая Кли. Благо, хоть общение не затянулось.
Минтос Сурдив уже восседал в своем кресле, к коему питал привязанность не меньшую, чем орки к родичам. Кресло это, с высокой спинкой и оббитыми сутралином подлокотниками, путешествовало за ним по всем фронтам и тылам и вызывало неизменную ненависть его адьютантов, в чьих должностных обязанностях отдельным пунктом прописывалась транспортировка «предмета мебели строгой необходимости в количестве один экземпляр». Ненависть адьютанты лелеяли и таили, заговорить о ней даже между собой не решался никто, генерал не принимал возражений, не терпел обсуждений и был скор на расправу.
За спинкой кресла было мое место. Выбирали его как идеальное для наблюдения за потенциальными союзниками. Меня никто не видел, слышал только генерал, если мне было на чем заострить его внимание, а для остальных создавался эффект, что беседу переводит сизый артефакт, воцарившийся в центре стола. С орками вполне можно было обойтись без этого, тайное наблюдение за ними никакой пользы не приносило, у них все мысли прописывались на клыкастых физиономиях, секретные намеки доносились друг до друга физическим контактом, говоря по-простому, тычком локтя в бок или пинком в колено, и яростным подмигиванием. Однако, с другими эта методика работала отлично, а генерал был большим поклонникам стабильности и большим противником нарушений в работе отлаженного механизма.
Я не спорила о смысле и бессмысленности и с рациональными предложениями не лезла. Приказ получен, остается только приступить к его выполнению. Все продумано, рассчитано и отработано до мелочей: растянуть скрывающую завесу, прокинуть канал к шару ретранслятора, второй, прямой, к Сурдиву, закрепить односторонний полог беззвучности. Сколько таких переговоров уже проведено? Я давно бросила их считать.
Трое зеленокожих громил, увешанных железом, опровергли хваленную орочью непунктуальность, явились, практически, минута в минуту. Проскрежетали отодвигаемые табуреты, трусливо скрипнули под весом массивных тел, вылетела пробка из бутыли гномьего травника, с хеканьем осушились кружки и предварительный этап переговоров потек по накатанной колее.