Остаюсь твоей (СИ)
Потом он переключился на дверь и начал стучать по ней кулаком, сбивая костяшки в кровь. Перед роковым звонком он закрылся в туалете. А теперь до него доносились крики:
— Что за х**ня? Чё он там делает? — кричал прапорщик.
— Тёмыч, ты чё? Открой дверь! — просил друг Кайрат.
— Бл**ь, понаберут психованных, а нам потом расхлебывать, — рычал военный, — Ё* вашу мать, он дверь изнутри закрыл. Асылбеков, Медетов давайте выбивать, пока он что-нибудь с собой не сделал. Назаров, успокойся! Слышишь меня?! Что у тебя там?
Но вместо этого все те, кто пытался вышибать дверь, услышали протяжный крик парня, который до сегодняшнего дня казался всем спокойным и уравновешенным. Он и был таким всегда, но сегодня все перевернулось. Наверное, так сходят с ума. Вулкан, дремавший все это время, проснулся и взорвался.
— Мать вашу! — кричал прапорщик. — Давайте быстрее. Чё как девки, позорники?
Дверь, наконец, поддалась, и ребята буквально смели с ног Артёма и прижали к холодной кафельной стене. Он продолжал кричать.
— Под кран его! Живее! — скомандовал прапорщик.
Кайрат и Улан схватили парня и сунули его голову под струю холодной воды. Только так удалось утихомирить Тёму. Он вырвался из цепких рук друзей, отскочил к стене и медленно сполз на пол. Парень дрожал — не то от неожиданного ледяного душа, не то от последствий настоящей истерики, которую переживал впервые. А от того, что все его мечты и надежды разом разбились. Ему казалось, что не осталось больше ничего, что держало его и вело вперед.
Три пары глаз смотрели на него, не отрываясь. На шум прибежали и другие солдаты. Все толпились у туалета и молча ждали, что будет дальше.
— Назаров, что за светопредставление, твою мать? — гневно спросил прапорщик.
— Ее украли, — еле выдавил Артём.
Кайрат с Уланом переглянулись.
— Твою Ясю? — спросил Кайрат и Тёма кивнул.
Прапорщик — плотный мужик лет сорока, казалось, сменил гнев на милость и тяжело вздохнул.
— Невеста что ли? — мужчина посмотрел на друзей Артема. — Б***ь, опять баба. Когда вы все успеваете, вы же только со школы? — он почесал голову, решая, что теперь делать с Назаровым.
— Спасибо, что хоть не вздернулся. Так, бойцы. Сейчас в медпункт его, руку пусть обработают. Может, успокоительное дадут. Потом к замполиту.
***
— Не ожидал от тебя такого, — серьезно сказал замполит и впился взглядом в Артёма. Парень опустил голову. — Разбитое зеркало, выломанная дверь. Вот, что бывает, когда у тихони сносит крышу, да, Артём?
— Извините, господин майор. Я возмещу.
Майор Тамерлан Адильханович шумно выдохнул, встал и подошел к окну.
— Дело не в возмещении, — строго пробасил он. — Спасибо, что не вздернулся или не вскрылся. А то нам потом разгребать. Эх вы, Ромео хреновы. Откуда только беретесь? Что на этот раз? Не дождалась?
— Украли, — коротко ответил он, не подняв головы.
— Казашка что ли?
Артём кивнул. Майор достал из пачки сигарету. Страшно хотел курить, но лишь постучал ею по подоконнику.
— Она, я так понимаю, осталась? Родители заставили?
— Да. Я знаю, сама она никогда бы не пошла.
— Ну да. Долбанный уят (позор, стыд). Черт, когда же это уже закончится?! — в сердцах заявил он. Артём удивленно посмотрел на замполита. — Ты думаешь, ты первый, у кого девушку крадут? Да я за 20 лет такого насмотрелся. Один влюбленный идиот застрелился, другой повесился. И людей же ничем не проймешь. Вот у меня две дочери. Не дай Аллах украдут, я же мудаку хозяйство в бараний рог скручу и в *опу засуну. Расшибусь, но заберу. Надоел этот каменный век, бл***ь.
Артём впервые видел майора таким. Видимо, и у него наболело. У самого Тёмы было странное состояние — видимо, сказались успокоительные. Тошнило, штормило, бросало в жар.
— И как теперь жить? — неожиданно спросил солдат.
— Ну как? Просто жить. Радуйся, что живой. Что ума хватило не наделать глупостей. И я надеюсь, на гражданке ты тоже их не наделаешь. Ни к чему тебе это, не порть себе жизнь. Одним необдуманным поступком можно перечеркнуть все нахер. Ты же не хочешь этого?
Артем покачал головой.
— Вот и правильно. У тебя же мать одна? Подумай о ней. Ты же ее опора. Поэтому без глупостей, без геройства и без вендетты. Я это говорю, потому что знаю, как бывает. Несколько лет назад один срочник тоже вот так кивал передо мной, потом дембельнулся, пришел к своей бывшей и убил ее мужа. Посадили на 10 лет. А та уже беременная, — майор выдержал паузу, наблюдая за реакцией солдата.
Артём вздрогнул от этих слов. Беременная…а ведь его Ясмина может стать мамой. Только отцом будет не он. Ребенок от другого, чужого мужчины. От этого еще больнее.
— Я не собираюсь его убивать, — сухо ответил Артём.
— И не собирайся дальше. Ты парень хороший. Еще встретишь кого-нибудь. Женишься, станешь отцом. Все наладиться.
— В том-то и дело, что мне нужен кто-нибудь. Мне нужна только она…
Майор только устало вздохнул. Все они так говорят. Все в это верят.
— Время лечит, — только и сказал он.
Глава 19
Артём
«Время лечит», — говорили они.
Он должен был в это поверить, еще когда похоронил отца. Боль со временем притупляется и приходит светлая грусть. Но сказать, что оно лечит, Артём не мог. Но если смерть папы была завершением хорошей и правильной жизни, то трагедия с Ясей все еще отзывалась тупой болью в сердце. Потому что его любовь была жива, потому что находилась с ним в одном городе и потому что еще свежи были воспоминания о счастливых минутах, проведенных вдвоем.
Год службы. 12 месяцев. 365 дней. Он уходил в армию одним человеком, а вернулся другим. И вроде солнце светит также и майский гром гремит как обычно, и по городу ходят люди и ездят машины. Но без нее все не так, как прежде.
Артём сидел на лавочке в обычном алматинском дворе. Он ждал свою одноклассницу Карину — подругу Яси — уже полчаса. Когда Тёма позвонил ей вчера и попросил о встрече, она сразу же согласилась и попросила подъехать. Ответила, что ей надо ему кое-что сказать. Артём маялся, считал минуты до встречи, понимая, что речь пойдет о ней. На детской площадке мальчишка лет пятнадцати раскачивал на качелях девочку. Тёма разглядывал их, сделав вывод, что они — одноклассники. Девушка смеялась, а пацан смотрел на нее с обожанием. Вот так красиво все и начинается. Почему-то он мысленно пожелал им счастья. Ему хотелось, чтобы хотя бы эта история любви закончилась хорошо.
— Прости, Тёма, — послышалось над ухом. Парень поднял голову и увидел свою одноклассницу.
Карина не сильно изменилась. Среднего роста, волосы собраны в высокий хвост, раскосые черные глаза, в которых читалось сочувствие. Он помнил ее болтушкой и хохотушкой, но сегодня Карина была очень серьезной.
— Нормально, — кивнул Тёма.
Девушка села рядом.
— Как ты? Я ждала, что ты позвонишь, — начала девушка.
— Почему ждала?
— Яся сказала. Она попросила тебе все рассказать, раз сама не может.
— Ну рассказывай, — вздохнул Тёма. Он смотрел не на Карину, а все на тех же ребят на площадке.
Голос Карины дрожал, когда она пересказала все, что случилось с подругой. Только ей она могла довериться, так как девочки дружили с первого класса.
— Даже не знаю, кого я ненавижу больше: ее мачеху, или мужа? — со злостью сказал Артём.
— Она просила, чтобы ты простил ее, — всхлипнула Карина.
— За что мне ее прощать? Он ее не обижает?
Карина прикусила щеку, чтобы не рассказывать всё, что знает. Она лишь отрицательно покачала головой и надеялась, что Тёма ей поверит.
— Ты можешь дать адрес?
— Не стоит, — покачала головой подруга. — Не ходи туда, это лишнее.
— Я сам решу, что мне делать! — злобно процедил он и Карина вздрогнула. — Прости. Ты ни в чем не виновата. Это все я, — Артём устало потер лицо ладонями.
— Я боюсь, ты что-нибудь натворишь.
— Не натворю, мне в армии мозги поставили на место.