Половецкий след
– Есть, господин сотник!
– Есть!
Трофеев оказалось много, едва вытаскали! Дорогая – золотая и серебряная – посуда, украшения, оружие, доспехи – и кольчужные, и кожаные. Еще много всякой упряжи и одежды, тканей… Ткани хорошие, дорогие, ромейские – не какое-нибудь там полотно! Шелка – паволоки, бархатная и атласная парча – аксамиты, все это – ткани ручной выработки из шелка и пряденой золотой нити. Еще было узорочье – дорогие разукрашенные вещи всякого рода.
Да что там вещи! Из пленниц отобрали для продажи дюжину отроков и десять дев – трех половчанок и семь грузинок-рабынь. Красивая молодая дева немалых денег стоила!
В ценах неплохо разбирался Неждан, да вот только Неждана нынче не было, в бега подался… или уж нет в живых – бог весть…
Хотя есть ведь «завхоз»…
– Трофим, подойди-ка… Ну-ка, просвети насчет цен…
– Есть, господин сотник. Слушаюсь!
Трофим просветил охотно, разбирался в товарах ничуть не хуже Неждана. По его словам, юноша или девица стоили десять золотых византийских монет – солидов (между прочим, солид – сорок пять граммов золота) или две паволоки – два куска шелка определенной длины. Середович, то есть товар средней ценовой категории, стоил восемь золотых монет, а старик или ребенок – пять.
– Хотя, если дева хорошая ткачиха или, скажем, умеет танцевать и петь, то и куда больше за нее можно выручить, – подумав, добавил Трофим. Улыбнулся и тут же спросил: – Это на всех делить будем?
– На всех, – Михайла махнул рукой и задумался. Вот только дележки этой не хватало! Лучше б, конечно, все купцам…
– Я слыхал, обозники говорили – здесь, недалеко, караван купца ибн Фарраха, – вскользь заметил Трофим. – Он бы все у нас и взял… И невольников, и все прочее… Не везти же с собой домой!
– Ну да, да, конечно…
Сотник согласно кивнул – «завхоз» говорил дело. Честно говоря, о реализации трофеев Миша еще не задумывался – в последнее время как-то не до того было.
– Только вот как этого Фарраха найти…
– Я могу поискать, господин сотник. Примерно знаю где – обозники говорили. И вот еще… – Трофим несколько потупился и замолк, словно раздумывая, говорить или нет. Потом все же продолжил: – Господин сотник, парни спросить поручили… Девок-то половецких, допрежь, чем продать – надо бы на потеху. Так и господин воевода завсегда делает.
Что ж, все правильно… Только как-то… паскудно, что ли…
– С девками после решим. Сперва купца найди.
– Найду, господин сотник!
– Пока же – все подсчитать, присматривать.
– Есть!
– Лана, Войша… – отойдя в сторону, Миша подозвал девушек. Хотел было отправить их вестниками к воеводе, однако ж задумался… – Интересно, кречеты здесь водятся?
Девчонки все поняли сразу. Пользуясь радостной суетой, прихватили арбалеты, отошли вместе с сотником за кибитки, спрятались за большим серым камнем.
Михайла покусал губы.
– Давай, Лана, кричи… Время удобное – чужой не придет, тут только наши.
Раздался пронзительный крик кречета. И чуть погодя закрякала утка…
За камнем повисло напряженное ожидание.
– Что-то никто не идет… – прошептала Войша и вздрогнула. – Ой! Шаги…
Озираясь, к камню подошел Трофим! Приложил ладони к губам, крикнул кречетом.
Михайла выскочил из-за камня:
– Поклон тебе от волхва Кочубара!
– От какого еще волхва? – предатель попытался изобразить изумление, да получилось плохо – страх обуял парня, так, что затряслись руки!
– Я просто это… отлить зашел… – Трофим попятился и вдруг развернулся, метнулся за кибитки, на пастбище…
– Там лошади! – бросился следом сотник. – Догнать!
Могли бы и не догнать! Коли б Лана не вскинула лук… Просвистевшая стрела впилась парню в бедро. Грязно выругавшись, предатель сполз с лошади.
Сотник быстро снял с парня пояс. Прощупал, разрезал ножом. Выпала на ладонь кожаная облатка с изображением кречета. Тайный знак! Вот теперь уж точно – все ясно…
– С собой его… В степь! – сквозь зубы бросил Миша.
Отъехали не так уж далеко, но вполне достаточно, чтобы в кочевье не слышались крики.
– Сейчас ты расскажешь все, – сотник присел на корточки перед распростертым в траве предателем. – Давай, начинай…
Трофим лишь усмехнулся и сплюнул.
– Господин, разреши мне его попытать, – тихо попросила Лана. – Я умею, не сомневайся.
– Хорошо, – Михайла поднялся на ноги. – Что для этого надо?
– Ничего, – неприятная улыбка скользнула по тонким губам половчанки. – Все уже есть. Верблюжья колючка здесь, вижу, растет… Только помоги мне его перевернуть… га… вот так… Теперь уходи, сотник. Не надо смотреть. Я позову, когда…
Взяв коней под уздцы, Михайла и Добровоя ото шли в сторону. Стояли, молчали… Где-то через минуту послышался крик. Страшный крик боли и ужаса!
– Интересно, куда она ему эту колючку засовывает? – сунув в рот сорванную травинку, равнодушно промолвила девушка.
Миша пожал плечами. Тоже вполне равнодушно. Не жалеть же предателя? Сам ведь не захотел говорить.
– Можно, господин сотник, – подойдя, спокойно доложила Лана. Улыбнулась, вытерла окровавленные руки о траву…
– Войша, с лошадьми останься…
Окровавленный полуголый Трофим лежал навзничь и тихо плакал. Разрезанная кожа его свисала лоскутками.
– Хочешь говорить? – сотник снова опустился на корточки.
Предатель дернулся, приподнял голову, повернув искаженное болью и страхом лицо.
– Не надо больше… Уберите ее…
– Отойди, Лана… Ага… Ну?
Трофим рассказал все. Все, что знал. По крайней мере, Мише показалось, что парень был предельно искренним…
Рассказал про корчму, про вербовку, про то, как вредил, как подставил сотника… как при нем убили юного Изяслава:
– Да это… это случайно вышло. Это вся не я – Дрозд! Он убил, он…
– О Неждане что скажешь?
– Точно не скажу. Но догадываюсь, что и он…
Что ж, услышанного оказалось вполне достаточно. Значит, вот как оно все…
– Лана! – поднявшись на ноги, позвал Михаил. Предатель снова дернулся и заплакал:
– Не надо ей-е-о-о-о…
Половчанка встретилась глазами с сотником и улыбнулась.
– Добей! – уходя, приказал сотник.
Эпилог
Все бы хорошо сложилось у Неждана Лыко с купцами, парень-то был на все руки мастер – остался бы в Киеве да припеваючи зажил. Так ведь нет! Как снег на голову свалился – нежданно-негаданно пристал к торговому каравану бывший волхв Кочубар! Мало того, киевский заморский гость Ерофей Ипатьев принял того с почестями. Ох, непрост Кочубар оказался, очень непрост…
Неждана бывший волхв, конечно, приметил, но сразу не подошел, выждал время… Уже ближе к вечеру, когда на ночлег расположились, все ж объявился, улыбнулся приветливо, а в злых глазах – холод:
– Здрав будь, Неждан. Рад тебя видеть. Как серебришко да злато? Не потратил еще? Говорят, приказчикам отвалил немного?
– Да уж, пришлось… – Неждан не знал, куда деть руки – волновался, оправдывался… – Меня ж чуть не убили, пришлось…
Правда, волхв оправданий не слушал. Лишь губы покривил, да – неожиданно – отсыпал дюжину золотых монет!
– Это тебе на будущее, друг! За новое дело…
Ну, вот… Парень с лица спал – неужто все же придется в Ратное возвращаться? А ну-ка, и сотник туда же? Вопросы неудобные пойдут, подозрения…
– Про тебя, Неждан, никто, окромя моих людей, не знает, – успокоил Кочубар. – А людишки мои, увы, сгинули… Что же касаемо господина сотника, то бог весть, как теперь еще обернется? Как Мстислав-князь порешит. Так вот… – оглянувшись по сторонам, лжеволхв понизил голос: – Коли никак не решит, а такое тоже быть может, сделаешь вот что… Да не трясись ты так! Коли сладишь, как надо, – все хорошо будет! Никто на тебя и не подумает… А насчет переветничества твоего никаких доказательств у сотника нет! Да даже если и вернется, и оправдается, не до тебя ему будет – врагов у Ратного много…