Беспринципный (ЛП)

Я сузила глаза, когда одна из крыс не спеша прошлась по полу. Да, они не боялись. Большинство из них могли справиться с маленькой кошкой, но иметь дело с крысами было лучше, чем иметь дело с людьми.
Сделав глубокий вдох, я полностью подняла окно и забралась внутрь, чувствуя себя на шаг впереди. Я никогда не чувствовала себя уверенной, с тех пор как мне исполнилось десять, но «стремление быть на шаг впереди» стало для меня нормой.
Жгучая боль пронзила меня от головы до шеи. Меня схватили за волосы, а голова откинулась назад под неловким углом.
— Я знал, что ты вернешься, — усмехнулся Мерв мне на ухо. — А что я тебе говорил? Твое появление обойдется тебе намного дороже. Сегодня вечером ты отведаешь Большого Мерва. Мари и Большой Мерв сольются в страстном П-О-Ц-Е-Л-У-Е прямо здесь на этой самой кровати. — Последнюю часть он пропел по-детски.
Мое сердце бешено колотилось, ладони покалывало, а мозг работал лихорадочно. Этот сукин сын ждал меня! В этом мерзком месте мне нечем было даже защититься.
Он еще сильнее откинул мою голову назад, и я посмотрела на него краем глаза.
— Ты не такая уж хорошенькая… этот нос… но что-то в тебе есть… — Он облизал влажную дорожку от моего подбородка к уху, и мне пришлось подавить рвотный позыв. Его слюна воняла. — Ну, ничего. Я получу удовольствие, сломав его.
Слова. Они продолжали парить в моих мыслях. Мне хотелось пригрозить ему, сказать, что если он прикоснется ко мне, я убью его. Но в данный момент они были бессмысленны, потому что не имели веса.
Но в одном он был прав.
Мое тело.
Оно собиралось сражаться, даже если это будет последний бой, который мне предстоит выдержать. Тогда я начала бороться с ним, не заботясь о том, что я делаю. Казалось, мы ударились об одну стену, о плиту, а потом он ударил меня головой о другую стену, ближайшую к окну.
Он отпустил меня на секунду, тяжело дыша (ленивый придурок, вероятно, не мог даже преодолеть один лестничный пролет без отдышки), и мы совершили что-то вроде танца губки Боба. Мне чертовски хотелось добраться до двери. Крики не помогут, но это был шанс убежать от него. Я держала его там, но он держал меня здесь. В клетке, как животное.
Мерв снова бросился на меня, и я попыталась обойти его, но споткнулась о свои же шлепанцы. Как только я упала, он схватил меня за ноги и потащил подальше от двери. Он хрипел от борьбы, и я сделала какое-то едкое замечание о том, что ему, как правило, не приходится бороться за пропитание. Девушки, проживающие дальше по коридору, обычно расплачивались с ним сексом, но они больше походили на трупы после того, как накачивались наркотой.
Из носа у него потекли сопли. Его щеки были ярко-красными. Его ладони были горячими, обжигали меня даже сквозь джинсы, а его белая майка была пропитана вонючим, нездоровым потом. Я смогла высвободить одну ногу из хватки Мерва, чтобы ударить его. Я двинула ему по колену, и он застонал. От удара мои пальцы полностью прорвали одну из туфель, но я смогла подняться и добраться до двери. Как только моя рука потянулась к ручке, он снова схватил меня за волосы и дернул назад.
Мерв развернул меня, обезумев от гнева, и впечатал головой в стену. Прежде чем я успела прийти в себя, он снова развернул и выбил из меня весь дух. Затем он впечатал свой кулак мне в нос прежде, чем нанести удар в глаз. Я почти не ощущала боли, знала только то, что мне нужно выбраться.
Я знала, что смерть скоро придет за мной, но я не хотела ее такой. И не с этим мудаком, который избил меня, прежде чем решил сделать из меня обед для крыс. Наверное, именно так он их и кормил. Я царапалась, брыкалась и издавала нечеловеческие звуки, пытаясь собраться с силами, чтобы продолжить борьбу. Я знала, что со стороны это, вероятно, звучало так, как будто мы занимались диким сексом, потому что он тоже издавал странные звуки.
Каким-то образом мы добрались до окна, и у меня возникло ощущение, что он собирается просунуть в него мою голову. Может быть, он решил, что драться со мной не стоит. Он просто прикончит меня на месте, и дело с концом.
 
— Хорошо! — крикнула я, едва узнавая звук собственного голоса. Он был полон наглости, но при этом звучал так устало. — Хорошо! Я сделаю, что захочешь. — Он остановился, но хватку не ослабил. — Я… Я сделаю все, что ты захочешь.
В квартире было жарко — кондиционера не было… и единственное, что я ощущала — жжение от пота, который струился по моим ранам. Жар его дыхания обволакивал меня, словно жар миллиона огней, обжигающих мою кожу.
Медленно, без всякой борьбы, я позволила ему повернуть меня лицом к себе. Он отпустил мои руки, и когда его губы коснулись моих, пот с его волос брызнул мне на лицо, я потянулась назад и схватила Веру с подоконника.
Я ударила его изо всех сил, разбив ее маленький горшок о его голову. Глиняный горшок прижимался к его виску, пока я не пошевелила рукой, и его осколки не осыпались на пол. Я смутно помнила ошеломленное выражение его лица, прежде чем схватить «Путешествие», осколок керамического горшка цвета терракота и мои шлепанцы, и побежать так быстро, как только могла, в темноту переполненных улиц.
  
4
 
 
МАРИПОСА
 
Когда взошло солнце, я дала официантке небольшие чаевые в ночном кафе, где сидела. Она была достаточно мила, чтобы позволить мне остаться на ночь, постоянно наполняя мою чашку, так что мне не пришлось спать на улице. Она даже принесла мне кусок яблочного пирога, которому, судя по вкусу, было больше двух недель, но так как я уже давно ничего не ела, это была самая лучшая еда на свете.
Может быть, ей стало жаль меня, потому что я была вся избита. Окровавленный нос, опухшие глаз и губа, куски штукатурки со стены, застрявшие у меня в волосах. Скоро у меня на лбу расцветет синяк. Он болел при прикосновении и сильно распух. Несмотря на то, что это только привлекло бы больше внимания ко мне, я откинула волосы назад, используя заколку-бабочку, чтобы убрать их с лица.
Вера. Она спасла мне жизнь. От этой мысли мои глаза наполнились слезами, но я проглотила ком эмоций, не дав слезе пролиться. Плач ни к чему не приведет. Он никогда ничем не помогал.
Выйдя на улицу, я сунула теннисные туфли в сумку и надела мои однодолларовые шлепанцы. Они идеально подходили по размеру, но я не носила их часто, потому что, во-первых, я их берегла, а во-вторых, их долгое ношение приводило к появлению водянистых мозолей между большим и вторым пальцами ног. Но они защищали мои ноги, и я была рада тому, что они у меня есть.
Также я была рада, что мое «Путешествие» снова со мной. Я провела большую часть ночи, записывая что-то между страницами. Я даже нарисовала Веру в горшке на память. Все остальное время я раскрашивала в детской книжке-раскраске. Было что-то действительно расслабляющее в том, чтобы раскрасить всех этих принцесс и оживить их.
Парень, идущий по улице, толкнул меня, отчего я отступила на шаг. Он был в наушниках и не обращал ни на что внимания, но удар заставил меня остро прочувствовать последствия драки.
День обещал быть долгим.
Мне некуда было идти, и никого не было видно, и я позволила своим ногам нести меня в любом направлении. Я села на паром до Стейтен-Айленда и, немного погуляв, вернулась обратно. Посетив несколько рынков и совершив прогулку по Бродвею, затерявшись в толпе на Тайм-Сквер, немного позже я вернулась в пятизвездочный ресторан «Маккиавелло».
 
Как раз в самый разгар ужина. Должно быть, здесь был предусмотрен дресс-код, потому что никто не пришел в джинсах. Насыщенный запах духов и тонкий шлейф мужских одеколонов витали в воздухе улицы. Все это маскировало тот факт, что в Нью-Йорке было жарко, а мусорные баки будто засунули в раскаленную духовку. Пот покрывал мою кожу, и я чувствовала себя покрытой коркой. Надеюсь, ароматы богачей замаскируют и мой запах.
На этот раз я не смотрела в окно, а держалась на почтенном расстоянии. Я прислонилась к стене, наблюдая, как люди приходят и уходят. Мне было безумно скучно, и я решила пойти в библиотеку. Иногда я торчала там и читала целыми днями. Но мои ноги болели (на самом деле болело все мое тело), и мысль о том, чтобы немного посидеть и пораскрашивать, казалась более привлекательной. Потом я бы отправилась в ночлежку, стараясь попасть туда до того, как расхватают все кровати.