Проклятие Ильича (СИ)
Annotation
Бывает такое, что р-р-раз — и умер. Не планировал, конечно. А кто такое планирует, если разобраться? Ну, казалось бы, умер и умер. Жена оплачет.
Но что если она тоже умерла? Что если вроде бы умер, но оказалось, что нет? Да и вокруг мир — хрень какая-то, а не мир. А жена где? Что вообще происходит-то?
А потом — бах! — и год на дворе 1983. Брежнева нет. Андропов ловит тунеядцев по кинотеатрам. Нефиг потому что.
И всё ближе Горбачёв, уже сидит дома над листком бумаги и думает, как русский язык исковеркать. Злодей.
И чего делать главному герою? Свою жизнь устраивать? Спасать СССР? Непростое мероприятие. Складывается уже точно по Ильичу революционная ситуация, когда верхи не хотят жить по-старому: машины и шмотки нужны. Так и низы не хотят, и им хоть бы по шортам джинсовым надо. Пустеют магазины. То мыло исчезнет, всё истраченное на эксперимент по тектоническому оружию, то спички. Всю серу отправили в ад. У них тоже перебои. Хотя, в спичках фосфор. Во!
Тут всё понятно, но жена-то где?
Проклятие Ильича
Глава 1
Событие первое
Событие второе
Глава 2
Событие третье
Событие четвёртое
Событие пятое
Глава 3
Событие шестое
Событие седьмое
Глава 4
Событие восьмое
Событие девятое
Событие десятое
Глава 5
Событие одиннадцатое
Событие двенадцатое
Событие тринадцатое
Глава 6
Событие четырнадцатое
Событие пятнадцатое
Глава 7
Событие шестнадцатое
Событие семнадцатое
Событие восемнадцатое
Глава 8
Событие девятнадцатое
Событие двадцатое
Событие двадцать первое
Глава 9
Событие двадцать второе
Событие двадцать третье
Глава 10
Событие двадцать четвёртое
Событие двадцать пятое
Событие двадцать шестое
Глава 11
Событие двадцать седьмое
Событие двадцать восьмое
Глава 12
Событие двадцать девятое
Событие тридцатое
Событие тридцать первое
Глава 13
Событие тридцать второе
Событие тридцать третье
Глава 14
Событие тридцать четвёртое
Событие тридцать пятое
Глава 15
Событие тридцать шестое
Событие тридцать седьмое
Глава 16
Событие тридцать восьмое
Событие тридцать девятое
Событие сороковое
Глава 17
Событие сорок первое
Событие сорок второе
Событие сорок третье
Глава 18
Событие сорок четвёртое
Событие сорок пятое
Событие сорок шестое
Глава 19
Событие сорок седьмое
Событие сорок восьмое
Глава 20
Событие сорок девятое
Событие пятидесятое
Событие пятьдесят первое
Глава 21
Событие пятьдесят второе
Событие пятьдесят третье
Глава 22
Событие пятьдесят четвёртое
Событие пятьдесят пятое
Событие пятьдесят шестое
Глава 23
Событие пятьдесят седьмое
Событие пятьдесят восьмое
Событие пятьдесят девятое
Глава 24
Событие шестидесятое
Событие шестьдесят первое
Событие шестьдесят второе
Глава 25
Событие шестьдесят третье
Событие шестьдесят четвёртое
Событие шестьдесят пятое
Эпилог
Проклятие Ильича
Глава 1
Владимир Ильич
Событие первое
Если какая-нибудь неприятность может произойти, она непременно случится.
Из всех неприятностей произойдёт именно та, ущерб от которой больше. Закон Мерфи
Владимир Ильич Левин чуть прикрыл глаза и покрепче прижал локтем к себе руку жены — шатнуло что-то. Мушки перед глазами пролетели. С утра нездоровилось. Хотел померить давление тонометром электронным, но не заладилось. Провод с блоком питания куда-то запропастился, а батарейки разрядились. Махнул тогда рукой и в прямом, и в переносном смысле. Где-то слышал, что при простуде больше всего человеку градусник помогает, сунул его подмышку — и сразу легче становится. Пошло лечение. Потом и антигриппины будут, и аспирины с парацетамолами, и даже ромашка, заваренная для полоскания, но это потом. Главное — сунуть термометр подмышку. И сейчас, когда все перешли сначала на электронные, которые почти сразу температуру измеряют, а после на инфракрасные, что и контакта с телом не требуют, эта магия начинающегося выздоровления ушла. Люди стали и болеть тяжелее, и выздоравливать медленнее. Казалось бы, проще простого: сходи в аптеку, купи себе древний ртутный градусник и болей на здоровье, но нет — нужно новомодный дистанционный, который уже не лечит одним своим присутствием подмышкой.
С тонометрами это не работает. Ну узнал, что давление у тебя… и чего? — ни грамма от этого легче не стало, голова чугунная, в висках стучит. Нужно таблетку пить. Так её и так можно выпить при чугунной голове. Может, алюминиевая станет. Таблетку Владимир Ильич не выпил, что-то отвлекло. Ах да, на подоконник села интересная птичка размером с волнистого попугайчика и с его же повадками. Шею изгибала пичуга схожим — попугайским — образом, клюв чистила, клюв необычный, крючкообразно изогнутый, а вот расцветка у птицы была совершенно другой, красные перья покрывали голову, грудку и спинку, на крыльях же чёрные с зелёным отливом и белые образовывали полоски.
Птичка увидела подошедшего к окну хомо сапиенса (наверное) и, чирикнув, вспорхнула, затерялась в жёлтых листьях росшего под окном их пятиэтажки ясеня. Левин и отвлёкся тогда, пошёл к компьютеру искать эту птичку на просторах интернета. Красивая, и не видел такой до этого. Нашёл не сразу. Оказалось, что называется пичуга щур обыкновенный, есть и народное название — финский петух, за яркую окраску. Понятно, почему не видел, стало из описания — живёт щур в хвойных лесах. Не лишку в Москве хвойных деревьев, а уж в их дворе таких точно нет. И ведь никто не мешал сажать, сотни лет город стоит. Ели бы посадили при Иване Грозном ёлки-моталки или лучше пихты, они бы сейчас по пятьдесят, а то и по семьдесят метров вымахали. А ещё лучше кедры бы посадили, белочки с бурундуками на них резвились бы на радость детишкам и бабушкам, но посадили тополя. С их аллергическим пухом и ломкими ветвями, угробившими при сильном ветре или снеге липком не одну тысячу машин, под них поставленных.
Пока птичку Владимир Ильич искал, жена собралась, и пришлось идти на прогулку. Традиция. Иногда в промозглую осеннюю погоду и не хочется. Но традиция же. Против неё не попрёшь. Так и не выпил таблетку, хоть голова менее чугунной и не стала.
Как такового дождя не было, и даже мороси или взвеси в воздухе не таилось, но сырость прямо давила, как и низкое серо-чёрное небо над головой. В парке в квартале от их дома росли берёзы с ясенями, и жёлтые листья в сочетании с яркими пятнами пластмассовых горок и качелей с каруселями на детской площадке чуть оттеснили тёмное осеннее небо, пропитанное будущим дождём.
Именно в этот небольшой парк посреди Москвы и приходили ежедневно супруги Левины. Побродить по ровным красно-жёлтым бехатоновым дорожкам и послушать весёлые голоса детишек, посидеть на лавочке с другими пенсионерами, перекидываясь сетованиями на погоду — если она это позволяла, а если солнце брызгало лучами и пускало зайчики на дорожки от стоящих чуть поодаль высоток, то тогда приходилось перемывать косточки правительству или проклятым американцам.
Иногда — довольно редко — Владимир Ильич позволял себя уговорить сгонять по-быстрому партеечку в шахматы. Великим шахматистом точно не был, может, разряд на третий играл, всё же в детстве ходил в шахматный кружок. Потом появилось в его жизни самбо и дзюдо, и шахматам времени Вовка уделял всё меньше. И правильно, наверное, поступил тот пацан, что самбо увлёкся. Это стало делом всей жизни. В двадцать лет даже чемпионом Европы по самбо стал и третьим на мире. Болгарину проиграл в полуфинале, обидно проиграл, посчитал схватку уже выигранной по очкам и попался на чистый бросок, расслабился. По окончании МИСИСа попал Вовка в спорт-роту и ещё раз, уже за ЦСКА выступая, а не за «Буревестник», стал чемпионом СССР и призёром на Европе. Так в ЦСКА и остался, сначала детишек тренируя, потом вторым тренером в школе олимпийского резерва работая, а после, как состарился, стал тренером у детей по дзюдо, вновь вошедшему в моду с появлением президента-дзюдоиста. Ушёл на пенсию Владимир Ильич два года назад по состоянию здоровья в звании подполковника и с очень неплохой пенсией. Сердечко. Пошаливало. Вот и ушёл. И давление вместо успехов в спорте стало расти. Теперь от изматывающих тренировок остались только эти прогулки по парку вместе с женой.