Зеркало Горгоны (СИ)
Поэтому Элен, планировавшая из Москвы возвратиться в Атланту, откуда спустя некоторое время вылететь с секретной миссией в Африку, вынуждена была изменить планы. Теперь ей предстояло лететь еще дальше на восток – в Пекин, чтобы организовать новую цепочку поставок в Россию.
Между тем Элен не любила Китай столь же сильно, как и Россию. Во время этих поездок она почти всегда пребывала не в духе, и сотрудники, обязанные сопровождать Элен, всеми правдами и неправдами пытались увильнуть от поездок вместе с ней в эти страны. Пожалуй, только присутствие Скелтона несколько смягчало Горгону, и вся служба безопасности Brennan едва ли не молила своего шефа, чтобы он летал в Китай и Россию вместе с Горгоной.
Но на сей раз у Скелтона были срочные дела в Мадриде, и он должен был присоединиться к Горгоне только в Пекине. А поскольку в Москву за Элен увязался и Кронберг, который одним своим видом действовал на нее как красная тряпка на быка, то дни пребывания в российской столицы стали для свиты Горгоны настоящим адом. Поэтому, когда разнеслась весть о том, что Кронберг внезапно покинул Москву, а затем поползли слухи, что Горгона добилась-таки изгнания своего лютого врага, члены ее свиты поняли, что спасены. Они желали Кронбергу исчезнуть навсегда. Не потому что так уж его не любили (многие втайне даже «болели» за него), просто слишком боялись Горгоны, которая вымещала свою ярость именно на них.
Горгона сама не поверила своему счастью, когда узнала, что ее муженек проглотил наживку, пришел в ярость и дал отставку Кронбергу. Пожалуй, впервые за все время пребывания в Москве она пришла в отличное настроение и даже выпила бокал шампанского в честь знаменательного события. Но очень скоро ее одолели сомнения и беспокойство. Во-первых, Кронберг непонятно зачем срочно вылетел в Мадрид. Не в Берлин, где у него до сих пор был небольшой собственный бизнес, а в Мадрид. Где, по данным Скелтона, у Кронберга нет и никогда не было ничего и никого. Но зато в Мадриде в это время находился сам Скелтон. У Горгоны мелькнуло смутное подозрение: уж не к Скелтону ли помчался Кронберг? Исключать этого было нельзя. У подонка был компромат на нее и на Скелтона. Кто-то сумел снять на видеокамеру их занятия любовью. Возможно, теперь разъяренный Кронберг пустит это видео в ход. Но к появлению «порно-компромата» Горгона была готова. Еще даже до появления Кронберга. Она всегда учитывала, что ее тайные любовные похождения могут всплыть. А уж похождения любвеобильного Тома – тем более. Да, это было бы ударом по репутации Бреннанов как образцового семейства с обложек глянцевых СМИ. Но это можно было пережить. В конце концов, ни Элен, ни Том не собирались баллотироваться в конгресс, в мэры или губернаторы. В случае скандала можно было заявить, что в семейной жизни бывает всякое, кто же без греха и т.д. и т.п. В конце концов, Клинтону сошел с рук даже минет Моники Левински в Белом доме.
Не слишком опасалась Элен и того, что Кронберг предаст огласке историю о брошенном ею в России ребенке. Юридически никакой вины Элен не было. Проблема была в морали. Но огласка этой истории была опасна для Элен раньше, когда она полностью зависела от семейства Бреннанов. Теперь же она сама стала фактическим главой этого семейства. Безголовый Том был не в счет. В самом худшем случае Элен могла дать несколько интервью, пустить слезу о том, что у нее отняли ребенка и так далее.
Элен опасалась другого. У Кронберга, похоже, был куда более серьезный компромат. Возможно, касавшийся теневой стороны ее бизнеса. Вот это было по-настоящему опасно. Но далеко не факт, что у Кронберга такой компромат действительно был. К тому же Элен любила рисковать. Собственно, потому она до сих пор и не вышла из нелегального алмазно-оружейного бизнеса. Дело было не в деньгах (у Элен уже были миллиарды), дело было в получении кайфа от риска, постоянного выплеска адреналина, без которого Элен просто не могла жить. И все это давал ей нелегальный бизнес, в который ее ввел покойный свекор, сразу почувствовавший в ней родственную душу.
Элен испытывала постоянную тревогу из-за того, что ее темные и даже кровавые дела могут всплыть, но это ощущение опасности опьяняло ее, делало жизнь захватывающей и интересной.
А Кронберг… Скелтон, конечно, узнает, что этому ублюдку понадобилось в Мадриде. Узнает, что известно Кронбергу, где хранится его компромат и как его нейтрализовать. А затем – избавится от Кронберга.
Элен задумчиво смотрела в окно президентского люкса в «Балчуге» на кремлевские башни, когда ее телефон зазвонил.
- Мама, какого хрена? – голос в трубке был плаксивым и истеричным.
Элен поморщилась. Ее старший сын от брака с Томом – Джастин – мало того, что пошел в отца своими «голубыми» повадками и бабскими капризами, так еще в последнее время все чаще прикладывался к бутылке и курил дурь. Вот и сейчас Джастин, судя по всему, находился в характерном взвинченном состоянии, в его голосе звучали истерические нотки. Совсем как у Тома.
- Джас, в чем дело? – резко спросила Элен. – Ты что, опять…
- Мама, какого хрена отец приволок домой этого ублюдка? Какого черта он заявил, что ублюдок теперь будет жить в нашем доме? В нашем доме, мама! В нашем! Что, ебать, происходит? – Джастин сорвался на визг.
- Что? – не поняла Элен. – Ты о ком? Я не понимаю.
- Наш папаша приволок домой этого хрена, с которым жил в загородном доме. Ну этого, которого он своим помощником сделал. Мэта… блять, как его… Сказал, что теперь тот будет жить в нашем доме!
Элен онемела. Эта новость была для нее громом среди ясного неба. Кронберг. Она думала, он до сих пор в Мадриде… Проклятье, что все это значит??
Джастин продолжал вопить в трубку что-то все более бессвязное, и можно было понять лишь, что он не собирается жить под одной крышей с ублюдком и переедет немедленно. Затем Джастин перешел к своим обычным истерическим завываниям о том, что его никто не любит, весь мир - говно и все такое прочее.
- Заткнись! – зло бросила в трубку Элен. – И протрезвей сначала!
Она отключила звонок и тут же набрала номер Скелтона. Тот был недоступен. Элен матюкнулась по-русски, что случалось с ней только в самых экстремальных ситуациях. Она набрала номер Тома. Но Том не отвечал. Элен хотела набрать номер старшего группы охраны особняка, но вдруг передумала. Сжав губы, она долго смотрела в окно на кремлевские башни за рекой, как будто что-то обдумывая…
***
Пригород Атланты, загородный дом Бреннанов, сентябрь 2015 года
- Прости меня, - бормотал Том, покрывая поцелуями лицо и руки Матиаса и заискивающе заглядывая в холодные серо-голубые глаза. - Прости меня, Мэт. Я не должен был… Просто меня обманули… Нагло, бесстыдно обманули. Я бы никогда так с тобой не поступил!
Матиас не отвечал на поцелуи любовника. Его лицо ничего не выражало.
- Для меня была невыносима мысль, что ты был с этим… Фелнером, - ныл Том.
- Я и был с ним, - пожал плечами Матиас. - Сначала был на его концерте. Затем мы дошли до отеля, где он остановился. Оттуда я пошел в свой отель. А тебе, разумеется, сказали, что я поднялся к нему в номер и всю ночь кувыркался с ним в постели, так ведь?
Интонации в голосе парня постепенно менялись от горько-презрительных до обвиняющих. Он был воплощением оскорбленного достоинства, и невозможно было вообразить, что с его уст слетала ложь. Та самая ложь, что была придумана в постели Скелтона в мадридском отеле.
Матиас отстранился от Тома, подошел к столу черного дерева, инкрустированному затейливым золотым узором, и пробежал ухоженными пальцами по его поверхности словно по клавишам фортепиано. На безымянном пальце правой руки мерцал черный опал.
- Мэт, - голос Тома дрогнул. - Эта неделя была ужасной. Я чувствовал пустоту… Потому что тебя больше не было со мной. Знаешь, я заказывал себе парней из эскорта. Чтобы просто забыться. Разрядиться. Но было только хуже. Мне нужен ты. Именно ты.
Матиас со скептической улыбкой взглянул на Тома.