Зеркало Горгоны (СИ)

Умелые руки Кронберга живо расстегнули ширинку, стянули трусы, и вздыбленный член Скелтона оказался в горячем рту. От прикосновений умелого языка его пробила дрожь, Скелтон застонал, прижимаясь пахом к лицу Кронберга. А руки наглеца уже ласкали бедра и крепкие, небольшие ягодицы Скелтона.
Скелтон словно прирос к месту, он просто не в состоянии был оторваться от Кронберга, чувствуя, что его затягивает в сладкий омут, где теряется рассудок, здравый смысл, все на свете, и остается только желание – безудержное, всепоглощающее. Кронберг брал все глубже, глубже, его язык не знал устали. Скелтон чувствовал, что приближается разрядка, но Кронберг обхватил основание его члена пальцами, поднял голову и все с той же вызывающе похотливой улыбкой взглянул на Скелтона:
- Хочешь взять меня? Хочешь выпороть, как в прошлый раз?
- Хочу убить тебя, - выдохнул Скелтон.
Он был искренен в этот момент. Ему действительно хотелось убить Кронберга за то, что тот так легко и быстро взял его в тиски… своего рта. Но перед этим взять Кронберга, оттрахать его аппетитную задницу, заставить его ухоженное, крепкое тело содрогаться и от боли, и от наслаждения. Но все-таки рассудок, наконец, стал брать верх.
- Что тебе известно про Африку? И откуда?
- Достаточно, чтобы ты провел остаток жизни за решеткой.
- Говори, что ты знаешь!
- На тебя есть все, - тихо прошептал Кронберг, не прекращая поглаживать вздыбленный член Скелтона. - Записи твоих разговоров, встреч. И если что, то за все ответишь ты. А она - нет. Понимаешь?
Он снова взял член Скелтона в рот. Тот застонал.
- Кто за тобой стоит? Что ты хочешь? - спросил он, сквозь стоны.
Кронберг оторвался от своего занятия и снова взглянул на Скелтона. Теперь его улыбка была алчной.
- Прежде всего, хочу, чтобы ты меня трахнул, - ответил он. – Ведь трахнешь?
- Трахну, - выдохнул Скелтон.
- Во-вторых, хочу, чтобы ты позвонил Бреннану и сказал ему, что информация о моей ночи с Фелнером была ложью.
- Что?? Ты хочешь, чтобы я сам себя обвинил во лжи?
- Нет. Ты скажешь, что был введен в заблуждение своими людьми, которые действовали по… ее указке, - Кронберг выделил слово “ее”. – Именно поэтому Бреннан получил файлы от нее, а не от тебя.
- Чего ты хочешь? - повторил Скелтон.
- Тебе - ничего плохого. Да и Бреннану. И всей вашей лавочке, кстати, тоже. Я хочу уничтожить ее, - Кронберг снова выделил слово “ее”, произнеся его с непередаваемой ненавистью.
- Почему? Что она тебе сделала?
- Уничтожить не физически, - продолжал Кронберг, словно не слыша Скелтона. - Но уничтожить морально, растоптать, превратить ее жизнь в ад, чтобы она мучилась каждую минуту своей жизни. А если после смерти существует ад, то я хотел бы, чтобы она горела там вечно.
- За что ты ее так ненавидишь?
- За то же, за что она ненавидит меня. За то, что она есть, - зло прошептал Кронберг.
Он внезапно поднялся и стал медленно и даже грациозно стягивать с себя одежду. Скелтон и раньше видел его тело: красивое, сексуальное, притягательное. Но сейчас, когда он видел это тело рядом - обнаженное, покрытое ровным загаром, с гладкой кожей, прорисованными мышцами - он как будто чувствовал исходящий от этого тела жар желания. Этому телу хотелось, чтобы его взяли и чтобы взял его именно он, Скелтон!
Кронберг протянул Скелтону упаковку с презервативами и снова улыбнулся.
- Я знаю, как ты хочешь, - прошептал он.
Он опустился на кровать, встал на четвереньки, выгнул спину и выставил свою круглую, упругую задницу, совершенно белую, по сравнению с остальным телом, покрытым искусственным, ровным загаром. Скелтон замычал при виде этой задницы, которой Кронберг нагло и соблазнительно вертел, ему захотелось ворваться в нее, насадить на себя это шикарное, сытое, мускулистое тело, отодрать красавчика… за все, за все, за все!!
Он даже не подумал о смазке. Но, судя по всему, Кронберг был готов ко всему еще до того, как переступил порог номера Скелтона. Он уже был растянут и Скелтон легко вошел в него, упиваясь осознанием того, что красавчик, который был исключительно лакомством босса, теперь снова принадлежал и ему. Физическое наслаждение, которое умело доставлял Кронберг, двигая круглыми ягодицами, многократно усиливалось от мысли, что он пробует запретный плод. Запретный и оттого невероятно сладкий.
 
У Скелтона сносило крышу и от того, что Кронберг тоже откровенно наслаждался сексом и выражал это каждым движением крепкого и одновременно гибкого тела, он утробно выл от удовольствия, когда Скелтон резко и жестко входил в его глубину, стонал и требовал еще и еще!
- Похотливая тварь! - с восторгом рычал Скелтон, награждая Кронберга шлепком по ягодицам.
- Да, да! - с готовностью подтверждал тот, выгибая спину с отлично прорисованными позвонками и мускулами.
Скелтон, наконец, кончил и навалился на Кронберга, обнимая его горячее тело и оставаясь внутри него… Его охватила приятная истома, и ему хотелось, чтобы Кронберг принадлежал ему, принадлежал всегда.
- Я выполню твою просьбу, - проговорил он тихо. - Но теперь буду трахать тебя постоянно. Понял?
Кронберг ничего не ответил, только победно улыбнулся в подушку.
========== ГЛАВА 11. САНТА-КЛАУСА НЕТ ==========
ГЛАВА 11. САНТА-КЛАУСА НЕТ
пригород Атланты, загородный дом Бреннанов, сентябрь 2015 года
Том Бреннан с трудом разлепил тяжелые, опухшие веки, пытаясь понять, где он и с кем. Голова болела, во рту было отвратительно и сухо. Да, он был в спальне своего загородного дома. Рядом в постели лежал какой-то парень… А где Мэт?
И тут Том все вспомнил. И его голову пронзило резкой болью. Мэт… Мэт… Блядство! Том ударил кулаком по подушке и, стиснув зубы, застонал.
Потом поднялся, пошатываясь, подошел к зеркалу и с отвращением скривился. На него смотрела опухшая физиономия с набрякшими веками, красными прожилками и резко обозначившимися морщинами. Его лицо! Лицо, о котором он так заботился, на котором сделал несколько пластическим операций, в которое закачивал ботокс, которое по три-четыре раза в день увлажнял кремами, изготовленными эксклюзивно для него по особому рецепту, ради которого держал специального массажиста… Это лицо сейчас было старым, скомканным, опухшим, отвратительным. Том, конечно, понимал, что лицо придет в порядок. Но сейчас его охватило отчаяние. Лицо Тома стало символом постигшей его катастрофы.
Том начал пить вчера вечером. Когда получил файлы службы безопасности. К сообщению о том, что Кронберг встретился с Фелнером в центре Москвы, а затем они провели ночь в номере, прилагались фотографии. Вот Кронберг и Фелнер идут по какому-то бульвару. Вечер, горящие фонари. Снимки сделаны со спины, но силуэт Мэта вполне узнаваем. Вот они на какой-то площади в Москве: Pushkinskaya. Здесь их лица хорошо видны. Влюбленный взгляд Фелнера. И Мэт с такой знакомой, дерзкой улыбкой. Нет, улыбка не дерзкая. Мэт здесь другой. Такой, каким никогда не был рядом с Томом. Блядство! А вот они проходят через холл отеля к лифту. Эти фотографии снова со спины. Тому этого было более чем достаточно.
Мэт, Мэт, зачем? Ну какого черта тебе, великолепному, сильному, самоуверенному, знающему себе цену, сдался этот вшивый музыкантишка? Он же никто, пустое место! Том смотрел на эти фотографии, стиснув зубы, и рычал.
Он и сам толком не понимал, почему так ревновал Мэта именно к Фелнеру. Ведь он столько раз видел фотографии Мэта, зажигавшего с какими-то парнями в клубах и барах Атланты и Берлина, и никакой ревности в нем не возникало. Напротив, Тому нравилось, что его любовник пользуется бешеным успехом, что он заставляет гореть похотью глаза окружающих, что его хотят трахнуть столько мужчин. Он даже видел, как Мэта трахают, а сам в это время трахал какого-то сладкого юношу, и это дико возбуждало Тома. Мэт был для Тома кем-то вроде породистого пса – не ласкового комнатного пуделька, а свирепого, чистокровного ротвейлера, которого хозяин разрешает гладить другим, но который все равно принадлежит хозяину. Это нравилось Тому, это его возбуждало. Но в случае с Фелнером происходил сбой. Как будто Том чувствовал, что является лишь временным владельцем ротвейлера, а его настоящий хозяин - именно Фелнер. Ничтожество, способное лишь бренчать на рояле.